Исчезающая нить

Субъект, который прибыл вместе с ней — настораживал еще больше. Все известные доселе иномирцы могли как вместе, так и поодиночке, поставить этот мир на уши, и заставить хлопать ногами. Ольга, супруга Дайруса, ввела новую моду на еду и отношение к ней, даже не задумываясь о том, что это в корне влияло на традиции мира. Еда, которую готовили без магии, была вкусна, этого он отрицать не мог, но при всем этом, в мире начались изменения, которые не вполне его устраивали, как, например, то, что великолепные пироги брали и для того, чтобы есть их на ходу, торопясь на работу или учебу. Казалось бы — невинная вещь, но она подстегивала обитателей мира, заставляя их экономить время, а как следствие — торопиться.

Елена, ее дочь, смогла обмануть даже самых искусных магов, и практически развязала боевые действия в самом центре столицы.

Неизвестный наемник, чью могилу ему, некоторое время назад, показал Нойрам — был на голову лучше любых своих местных коллег, даже с учетом того, что вообще не мог пользоваться магией…

Этот непонятный Тимур мог быть как мощнейшим подспорьем, так и жутчайшей угрозой.

Рассуждения шли неторопливо, и принимаемые решения спокойно фиксировались мозгом, сортировались по срочности выполнения, и тем, кого необходимо привлечь для осуществления.

За окном неторопливо надвигались сумерки, окрашивая горный хребет в невероятные тона.

* * *

Тимур сидел в темноте своей комнаты и возился с «деингом». Сломав три ножа, и любимую карманную отвертку, он все-таки вскрыл крышку, и, в текущий момент, копался внутри, тестируя подключенными к своему ноутбуку контактами, на хоть какой-то отклик, со стороны непонятного устройства.

— Черт знает что… Все места, где может быть хоть какой-то отклик — ничего не дают, зато откликаются какие-то непонятные кристаллы. И как, извините, мне к ним подключаться? Да и вообще на кой черт они нужны? Ничего не понимаю. Придется упросить кого-нибудь взять меня на производство этих хреновин, может быть там смогут ответить…

Он отпихнул от себя разобранный на части «деинг», и вытащил из кармана MP3-плеер. Заряда должно было хватить еще на пару суток, а после этого явно было необходимо что-то делать с батареей, поскольку обходиться без музыки в этом мире он был не намерен.

Переключив воспроизведение в случайный выбор песни, он вставил «капельки» в уши, и нажал на кнопку проигрывания.

Абзац подкрался, как водится, незаметно, Ты жил, как жил да и знать не знал, Что, став объектом эксперимента, Строкою ляжешь в журнал. Пока пытался, пыхтя копил монету, Глупел от тихой своей любви, Проснулся как-то — полсердца нету… Теперь пойди проживи. Нет ты не волк, брат, ты — лабораторный кролик, Чьей сметной шкуре цена пятак, А будь ты волк — ты б для этой роли Не подошел бы никак. Диод мерцает, касания ловит сенсор, По самописцам змеится вязь, В стальной кювете твои полсердца Замирают, сочась. Держался долго, но все же стал готовым, Тебя под нож не спеша вели, То горьким плачем, то сладким словом — Ты поверил и влип. А будь ты волк — ты б не ждал, дрожа у двери, Не бормотал: «Отворись, сезам», А будь ты волк — ты б, смеясь, не верил Ни словам, ни слезам. Для волка слезы не горше мятных капель, Слова для волка водой вода, И будь ты волк, ты б не лег под скальпель Ни за что никогда. Закончен опыт, но вот все круче-выше По мониторам бежит волна, Полсердца нету — но глянь-ка, дышит, Удивится она. И, сжавши зубы, чтоб не завопить от боли Ты встанешь в рост, зеленей травы. Да ты не волк, брат, но ты не кролик, Коль остался живым. И степью-лесом, порою петляя пьяно, За горизонт убегут следы, До моря синего — окияна, До великой воды. Туда, где можно бинты сорвать, согреться, Горячей галькой намять бока, Потом вернуться и жить вполсердца От звонка до звонка. Потом вернуться и жить вполсердца От звонка до звонка.

Он закусил губу, настолько больно резанул смысл песни, после сегодняшнего разговора с Ильтой.

— Что же… Видимо, надо будет брать свою жизнь в свои руки. Она — проживет и без меня.