Исчезновение

Я осторожно подошел ближе, все еще не веря тому, что я исчез полностью. Мне было интересно, не выдает ли меня какая-нибудь оставшаяся видимой деталь. Пит Лагниард негромко ругнулся, когда лишился одной из его любимых карт, Кена Майнарда.

Тереза продолжала хихикать, наполняя ночной мрак весельем, и я остановился. Я смотрел на нее, мой взгляд перемещался по ее лицу, по ее сияющим глазам, круглым щекам, на которых были ямочки и складки, достаточно глубокие, чтобы утопить в них целый язык. Затем мои глаза застряли на маленьких грудях. Я упивался сладостью ее тела, и понял, что прежде мне такое было недоступно. Я видел женщин на экране кино или на фотографиях в журналах, но всегда уводил глаза в сторону, когда предо мной могла предстать реальная девушка или женщина. Я не мог забыть агонию, когда в присутствии тети Розаны не знал, куда смотреть. А теперь я не мог отвести взгляд от Терезы Террё. Я впялился в нее глазами, забыв обо всем, ведь можно было подойти и потрогать ее, что я и сделал.

Я задрожал, волна холода пробежалась через все мое тело.

– Что это?
– закричала она внезапно, оглядываясь вокруг и схватившись руками за грудь.

– И что же это?
– спросил Андре Гилард. Он появился перед Терезой, ступая причудливыми танцевальными шагами, и теперь глядя на нее.

Оглянувшись вокруг, она пожала плечами, будто ветер внезапно обдал ее холодом.

– Не знаю, - сказала она, ее губы свернулись в точку.
– Что-то…

Задрожав при жаре, она смотрела прямо на меня, бывшего от нее в шести футах.

Я отскочил назад на шаг или два, побоялся, что меня обнаружат, услышат. Но что бы значил звук, если бы она не могла меня увидеть? А если бы могла? Или я начал терять невидимость? Я глянул на себя - ничего, только мое отсутствие, и вспомнил, что говорил мне дядя: «Ты там будешь, но не там. Тебя не будет видно, но тебя почувствуют, определят твое присутствие».

Момент замешательства прошел, и Андре Гилард топнул пяткой и подпрыгнул, а Пит Лагниард закричал на него, чтобы тот прекратил, Андре не давал ему собраться, и Тереза Террё еще раз с восхищением посмотрела на Андре и захихикала в ладонь с кроваво-красными ногтями, в то время как я созерцал ее очарование, наслаждаясь ее мягким, красивым телом.

Андре и Тереза отошли вдвоем от пятна света уличного фонаря. Рука Андре уже была у ее плеча, и она прислонилась к Андре. Ее хихиканье продолжало наполнять вечерний воздух.

Пит и Арти даже не обернулись в из сторону. Они были заняты игрой, в то время как Дэвид Рено уже справился с мороженым, остатки которого исчезли у него во рту, который все еще чавкал от наслаждения.

Андре с Терезой пошли по Третьей Стрит, то исчезая в тени, то снова ярко освещаясь в свете уличных фонарей, а затем и вовсе затерявшись в темноте. Я видел, как они нырнули в пустую подворотню.

Надо было следовать за ними?

За ними надо было наблюдать повсюду, куда бы они шли, шпионить, знать, что они делают?

Я огляделся на трехэтажные дома по другую сторону Третьей Стрит, напротив магазинов я видел людей в освещенных окнах и сидящих на верандах, расслабившись в прохладном вечернем воздухе.

Можно было куда-нибудь пойти, подумал я, например, в любую из этих квартир, пошпионить за кем-нибудь, притом безнаказанно. Послушать чьи-нибудь разговоры, посмотреть, как занимаются любовью, как раздеваются женщины, когда они ложатся спать, сняв с себя все нижнее белье, постоять рядом и даже коснуться чьего-либо тела, а затем пройтись по спальне и другим комнатам.

Я был на волне открывшихся возможностей и подумал о небесах на кончиках моих пальцев.

Почему дядя Аделард был всегда таким грустным, когда говорил об исчезновении?

Холод был все еще со мной. Я оставил за спиной Пита и Арти с их игрой в карты, Дэвид Рено присоединился к ним. Я шел в направлении Андре и Терезы не будучи уверенным в том, что мне нужно это делать.

В магазине «Дондиер-Маркет» я увидел свет. Мистер Дондиер сидел за кассовым аппаратом. Он перебирал квитанции за этот день и в тетрадке что-то записывал карандашом, облизывая грифель языком, и так как он это делал всегда, то на его языке постоянно было темное графитовое пятно.

Мистер Дондиер был серьезным человеком, он редко улыбался, и мне стало интересно, смогу ли я чем-нибудь рассмешить?

Еще лучше, если сумею пошутить, среди фруктов и овощей, или консервов. Раньше мне не хватило бы храбрости, чтобы так поступить.

Исчезновение теперь придало мне храбрости.

Я открыл дверь и аккуратно ее закрыл. Мистер Дондиер оторвал глаза от квитанций. Карандаш шевелился между его губ, в его лысине отражалась свисающая с потолка зажженная лампочка. Он посмотрел на часы.

Магазин имел привычные запахи. То были кофе и апельсины, и еще какие-то острые ароматы, которые я так и не мог определить. Ими пах сам мистер Дондиер, так же как и мой отец, который все время пах целлулоидом.

Его карандаш снова запрыгал по странице тетрадки, он продолжил пересчитывать дневную выручку. Я аккуратно подошел к нему ближе и поразился собственной смелости. Я наблюдал, как он сводил в таблицу цифры, его губы шевелились. Я немного вздрогнул.

Он поднял голову.

«Кто здесь?» - крикнул он.

Какое-то мгновение он смотрел прямо мне в глаза, и я побоялся, что мое исчезновение потерпело неудачу. Мне показалось, что он меня видит перед собой. И я подумал, крикнул бы он: «Кто здесь?», если бы увидел меня.

Смочив губы, он снова вернулся к работе. Маленькие бусинки пота на его лбу, будто роса на дыне. Он снова сощурился, кидая пристальный взгляд во все углы магазина, бормоча на выдохе что-то недоступное моим ушам.

Он выглядел настолько напуганным, измученным и уставшим, что стало ясно, что ему уже не до шуток.

Наконец, он положил тетрадку и карандаш в небольшую коробку рядом с кассовым аппаратом и подошел к окну, чтобы выглянуть на улицу, и затем закрыл задвижку на входной двери. Оглядываясь через плечо, он быстро прошел по узким проходам овощной секции в заднее помещение. Я немного подождал у кассового аппарата мясного отдела, затем последовал за ним. Теперь мне было только холодно.

В заднем помещении он развернул лампу на «гусиной шее», и она бросила пятно света на беспорядочно сваленные учетные книги, бумаги и огрызки карандашей на его старом столе. Из кармана в жилете он достал маленький ключик и аккуратно вставил его в выдвижной ящик. Он потянул ящик на себя, запустил внутрь руку и извлек оттуда бутылку виски в четверть галлона. Он вознес ее над собой и отпил три огромных глотка. Задыхаясь, он вытер глаза тыльной стороной ладони и поставил бутылку на панель стола.

Оглянувшись, он снова крикнул: «Кто здесь?»

Он поднял бутылку и снова начал пить. От крепкого виски его глаза стали водянистыми. Содрогнувшись, он сел на старое с фортепьянное сиденье, служившее в его кабинете стулом. Он вернул бутылку в ящик стола и продолжил сидеть со склоненной головой. Какое-то время он сидел неподвижно. Мои ноги заныли. Я обернулся, услышав, как кто-то стучит в главную дверь и в окно.

Мистер Дондиер вскочил на ноги и направился к двери настолько стремительно, что я не успел отскочить в сторону, и он чуть меня не снес.