Исчезнувший фрегат

— Как вы ей его давали?

— Нет, я ей не давал. Она, должно быть, нашла его в комнате, где я храню оружие. Там есть ящик со всем необходимым на случай травм. Кокаин там как обезболивающее средство.

Айрис поднялась на ноги.

— Отпустите его, — сказала она заплетающимся языком и потянула Уорда за рукав.

Она сделала усилие, овладевая собой. Затем, отойдя чуть в сторону, сказала с достоинством, тщательно произнося каждое слово:

— Вы, д-двое, не должны ссориться. Нам предстоит провести на «Айсвике» много времени. Мы будем там жить бок о бок в тесном пространстве. Вы должны стать друзьями.

— Так он, значит, едет с нами?

Уорд смотрел не на нее, а снова на Гомеса.

— Это правда? Вы едете с нами?

Не дождавшись от Гомеса ответа, он резко обернулся к ней.

— Это надо понимать так, что он знает, где находится корабль?

Она уставилась на него снова ставшим бессмысленным взглядом.

— Он знает или нет, где находится корабль? — спросил он медленно, как будто обращаясь к ребенку.

— Он считает, что может нас туда провести.

Секунду Уорд пристально на нее глядел. К этому времени я уже поднялся на ноги и видел ее лицо — на нем краснели следы от его пощечин, в глазах опять появилась осмысленность. Она как будто взяла себя в руки, но на его вопрос не ответила.

Уорд обернулся к Гомесу. Он был похож на готового ринуться быка. Но он сдержал себя и спросил негромко:

— Опыт хождения под парусами есть?

— Кое-какой.

— И вы видели корабль, который мы собираемся искать?

После недолгого раздумья он кивнул:

— Думаю, что видел. Тогда была низкая облачность, по льду стелился туман, но, пожалуй, я его видел.

— И вы запомнили место?

— Да, я помню место.

— Вы сообщили координаты миссис Сандерби?

Гомес промолчал, зато Айрис Сандерби сказала:

— Нет, он отказывается говорить. Я долго пыталась их из него выудить, — прибавила она, сатанея, ее щеки вдруг залились румянцем. — Я права, Ангел? Я делаю все, что ты хочешь, но ты мне не говоришь, так ведь? Я валяюсь у тебя в ногах, лижу тебе задницу, делаю все…

Она взвинтила себя почти до состояния невменяемости, как ребенок в истерическом припадке, слезы текли у нее по щекам и все тело тряслось от ярости, когда она, внезапно на него налетев, вцепилась ногтями.

Он без труда отстранил ее от себя и стоял так, улыбаясь, с довольным выражением лица. Это был властный, очень привлекательный внешне мужчина, явно испытывавший наслаждение от того эмоционального смятения, в которое он ее ввергал, и осознания того, что она перед ним бессильна.

— Ублюдок!

В голосе Уорда прозвучала гремучая смесь злости и презрения.

Все еще улыбаясь и удерживая Айрис Сандерби на расстоянии вытянутой руки, Гомес сказал поверх ее головы:

— А вот это неправда.

Он сказал это с особым напором, и его смуглое лицо налилось багрянцем, а глаза вновь свирепо потемнели.

Уорд взглянул на него с живым интересом.

— Вам не нравится, когда вас называют ублюдком?

— Нет. Никому это не понравится.

— Ну, это не совсем так. Не всех это огорчает так, как вас. У некоторых это даже считается ласковым прозвищем.

Он негромко хохотнул. Он вдруг стал совершенно спокойным, а голос приобрел почти легкомысленные нотки.

— Значит, ваши родители были женаты, так?

— Разумеется, они были женаты.

Краска гнева еще не отхлынула от его лица.

— Так что не нужно называть меня ублюдком.

— Приношу свои извинения, — улыбнулся Уорд.

Он так наслаждался своей игрой, что едва не поклонился.

— Это так грубо с моей стороны. Или даже, можно сказать, очень глупо. Кажется, припоминаю, что все это было в той книге Луиса Родригеса. Ваш отец женился на певице из ночного клуба. Потом, когда об этом узнали его родные, они выпроводили его в Ирландию, позаботившись, чтобы этот брак был признан недействительным, и он женился на девушке по фамилии Коннор.

— Это вас совершенно не касается.

Гомес развернулся, чтобы уйти, но Уорд его задержал.

— Конечно же нет. Я лишь хотел удостовериться, что Родригес все верно передал. Он очень кратко это описал. Если мне не изменяет память, он сообщает, что семья Гомес уже была в родственной связи с ирландцами, так что они без особого труда подыскали обедневшего землевладельца с красивой незамужней дочерью. Отсюда в вашей фамилии появилось «Коннор», верно?

Кивнув, Гомес подтвердил.

— В дикой спешке ваш дедушка, Эдуардо Гомес, получил специальное разрешение на бракосочетание, или как там это у вас называется, от папы римского.

Гомес опять кивнул, с пристальным взглядом ожидая дальнейшего.

— И они поженились в Ирландии, в Ратдраме, в графстве Уиклоу, так?

— Да, но они почти сразу вернулись в Аргентину.

— Так кто же ваша мать? Не Розали, певица из ночного клуба?

— Нет, конечно нет. Я наполовину ирландец.

Уорд рассмеялся.

— Значит, ваша мать — та ирландская девушка, Шейла Коннор, вы это хотите сказать?

— Разумеется, говорю же вам…

Он запнулся, вдруг осознав, что это значит.

— Шейла Коннор, она же миссис Хуан Гомес, также и мать Айрис Сандерби, — сказал Уорд совсем тихо. — Это значит, что вы с Айрис Сандерби брат и сестра. Вы это понимаете?

Повисла тишина, и Уорд обернулся к Айрис Сандерби с улыбкой, более похожей на ухмылку.

— Я просто хочу знать, в какой компании мне предстоит отправиться в Южный океан.

Она побледнела. Понимала ли она, что ее безрассудная страсть к этому человеку была кровосмесительной?

— Матерь божья!

Уорд переводил взгляд с Айрис на Гомеса и обратно.

— Полагаю, вам двоим нужно кое-что посущественнее, чем спецразрешение папы римского, если вы собираетесь продолжать в том же духе.

Он обернулся к Гомесу, вытянув шею вперед.

— Но, может, вы все же ошиблись и в действительности та сицилийская женщина…

Улыбаясь сам себе, он не стал развивать свою мысль дальше, а предложил Айрис Сандерби пойти в ее комнату и собрать свои вещи.

— Мы уедем сразу же, как только я поговорю здесь напоследок с вашим другом. Вы пойдете с миссис Сандерби, — добавил он, обращаясь ко мне. — Поможете собраться. Она еще немного не в себе, хотя ее уже отпускает.

Немного не в себе — это было слишком мягко сказано. Думаю, если бы меня там не было, она сразу бы улеглась спать.

— Ублюдок! — повторила она несколько раз, кругами расхаживая по комнате.

Не знаю, кого она имела в виду — своего брата или Уорда. Потом она неожиданно повалилась на кровать и закрыла глаза.

— Где ваш чемодан? — спросил я и принялся выдвигать ящики, чтобы понять, сколько вещей предстоит упаковать.

— Под кроватью. Где ему еще быть, по-вашему?

Мне пришлось встать на колени, чтобы его достать, и она в этот момент вцепилась пальцами в мои волосы.