Исчезнувший
Шрифт:
— Я уже говорил Лону...
— А теперь скажи мне.
Саркастический взгляд, устремленный в потолок.
— Мужчина среднего телосложения, лет пятидесяти или пятидесяти пяти, в полицейской форме. На сей раз без бороды. Шрам и обесцвеченная кожа на шее и груди.
— Его рубашка была расстегнута? Ты видел его грудь?
— Прошу прощения! — иронически отозвался Райм. — Шрам у основания шеи предположительно продолжается на груди. Мизинец и безымянный палец левой руки срослись. У него... с виду карие глаза.
— Это хорошо, Райм. До сих пор мы не знали цвет его глаз.
— Возможно,
— Какая вещь?
— Думаю, где-нибудь на кухне осталась несгоревшая бутылка «Макаллана».
— Потом, — сказала Сакс. — Сейчас тебе нужна ясная голова.
— Но...
— А пока, — почесывая затылок, продолжала она, — я хочу тщательно проанализировать все, что случилось. Так что он сказал?
— Я мало что помню. В основном Кудесник нес какую-то безумную несуразицу. И я был не в том настроении, чтобы обращать на нее внимание.
— Может, для тебя это и звучало как полное безумие. Но я убеждена, для нас там отыщется что-нибудь полезное.
— Сакс, неужели ты полагаешь, что я был смущен и напуган? То есть сбит с толку?
Она прикоснулась к его руке:
— Я знаю, ты не доверяешь свидетелям. Но иногда они кое-что видят... Это моя специальность, Райм. Я проведу тебя через это. Как ты проводишь меня по сетке. И мы обязательно найдем что-нибудь важное. — Встав, Сакс подошла к двери и крикнула: — Кара!
Да, он действительно не доверяет свидетелям, даже тем, кто наблюдал с выгодной позиции и сам не участвовал в событиях. Все, кто так или иначе вовлечен в преступление, особенно жертвы насилия, абсолютно ненадежны. Даже сейчас, размышляя о визите убийцы, Райм вспоминал лишь случайные эпизоды: вот Кудесник стоит позади него, вот наклоняется над ним, вот зажигает огонь. Запах скотча, клубы дыма. Райм не мог восстановить хронологию событий.
Как говорила Кара, память — это всего лишь иллюзия.
— С вами все в порядке, Линкольн? — спросила, войдя, девушка.
— Прекрасно, — пробормотал он.
Как пояснила Сакс, она хочет, чтобы Кара выслушала его рассказ. В словах убийцы она может уловить нечто полезное. Амелия снова села и придвинула поближе к кровати свое кресло.
— Давай вернемся назад, Райм. Расскажи нам, что случилось, — хотя бы в самом общем плане.
Он секунду помолчал, глядя на магнитофон, затем начал рассказывать то, что запомнил. Кудесник вошел, признался, что украл форму, убив полицейского.
Погода нынче теплая...
— Он делал вид, что разыгрывает представление, в котором я участвую вместе с ним. Я сейчас вспомнил кое-что, — добавил Райм. — У Кудесника астма. Или по крайней мере одышка. Он чуть присвистывал, когда шептал.
— Хорошо, — кивнула Сакс. — Я совсем забыла, как он разговаривал после нападения на Мерстон. Что еще он сказал?
Взглянув на темный потолок гостевой комнаты, Райм покачал головой.
— Только одно. Что он или сожжет меня, или разрежет на куски... Кстати, ты нашла в комнате бритвенные лезвия?
— Нет.
— Ну вот! Об этом я и твержу — о вещественных доказательствах. Я знаю, что он засунул лезвие в мои тренировочные
штаны. Доктора его не нашли — наверное, оно выпало. Вот что тебе следует искать!— Возможно, его там и не было, — вставила Кара. — Я знаю этот трюк. Он пальмировал лезвие.
Может быть, вы медленно кастрируете себя...
— Я имею в виду то, что трудно внимательно прислушиваться к чьим-то словам, когда тебя пытают.
— Подожди, Райм, давай опять начнем сначала. Сегодня вечером мы с Карой отправились за едой, а ты изучал вещественные доказательства. Потом Том отправил тебя наверх. Ты ведь чувствовал себя усталым, верно?
— Нет. Усталым я себя не чувствовал, но Том все равно меня отвез.
— Думаю, ты был не слишком этим доволен.
— Не слишком.
— Итак, ты оказался наверху.
Силуэты птиц, затем Том закрыл дверь.
— Было тихо... — продолжала Сакс.
— Нет, вовсе не было тихо. Там же через улицу этот проклятый цирк. Так или иначе, я установил будильник...
— На какое время?
— Не знаю. Да какая разница?
— Одна деталь может породить две другие.
Мрачный взгляд.
— И откуда же взялся сей афоризм?
Сакс улыбнулась:
— Сама придумала. А ведь звучит неплохо, правда? Используй его в новом издании своей книги.
— Я не пишу книги о свидетелях, — огрызнулся Райм, — пишу о вещественных доказательствах.
— А откуда ты узнал, что он в комнате? Ты что-то услышал?
— Нет, я почувствовал сквозняк. Сначала решил, что это кондиционер. Но это был он. Он дул мне на щеку и на шею.
— Зачем?
— Думаю, для того чтобы испугать. Между прочим, это ему удалось. — Райм закрыл глаза, затем кивнул, словно что-то вспомнив. — Я попытался позвонить Лону, но он... — Райм посмотрел на Кару. — Он понял, что я хочу сделать. До этого он угрожал убить меня — нет, угрожал ослепить, если я попытаюсь позвать на помощь. Я решил, что он так и сделает, но, как ни странно, мои действия на него произвели впечатление. Он даже похвалил меня за попытку отвлечения... — Райм умолк — воспоминания истощились.
— Как же он вошел?
— Вместе с офицером, который принес вещдоки по делу Грейди.
— Черт! — воскликнул Селлитто. — Теперь мы будем проверять удостоверения личности у всех, кто сюда входит.
— Он говорил об отвлечении, — напомнила Сакс. — Похвалил тебя. Что еще он сказал?
— Не знаю. Ничего не сказал.
— Совсем ничего?
— Не знаю! — Райма охватило бешенство. Он злился на Сакс за то, что она наседает на него и не позволяет выпить: это помогло бы ему забыть о пережитом ужасе.
Злился на себя за то, что не оправдывает ее ожиданий. Должна же она понимать, как трудно ему снова возвращаться туда — к языкам пламени, к клубам дыма, проникающим в нос и угрожающим его драгоценным легким...
Минуточку! Дым...
— Огонь, — сказал Линкольн Райм.
— Что?
— Кажется, больше всего он говорил именно об огне. Похоже, это у него навязчивая идея. Он упоминал о какой-то иллюзии. О... о «Пылающем зеркале». Да, точно. Огонь по всей сцене, а иллюзионист выбирается из него. А потом вроде бы превращается в дьявола. Или кто-то другой превращается в дьявола.