Ищи, кому выгодно
Шрифт:
– Вы одна? – спросил он.
Она кивнула. Они прошли в гостиную. Там был полумрак, шторы были задернуты, и он подумал, что она прячется – забилась в норку как… кролик. До его прихода она лежала на диване – он увидел гнездо из пледа и подушек.
– Я хочу с вами поговорить, – сказал он. Они стояли посреди комнаты.
– Да, конечно… – Елена не смотрела ему в глаза. Боится?
Она поспешно убрала с дивана плед. Федор сел. Елена взглянула вопросительно.
– Я хочу спросить, мне нужно… Елена, расскажите все! Вы жили с человеком… Ведь вы знаете о нем больше, чем другие. Он приходил домой после работы, он делился с вами, он разговаривал по телефону,
– Я не знаю, я все рассказала… – Она, наконец, заставила себя взглянуть ему в глаза. – Слава смотрел телевизор, читал в Интернете про политику… Когда он приходил с работы, мы ужинали. Утром он готовил кофе, звал меня, я просто сидела за столом, я никогда не завтракаю… Он рассказывал, как учился в школе, про ребят из класса, про сына, какой он умный… Еще мы ходили на концерты, Слава заставлял меня покупать одежду… – Она говорила неуверенными и незавершенными фразами, в конце каждой стояло многоточие.
– Вы знали, что у него любовница?
Она вспыхнула.
– Да.
– Откуда?
– Я поняла. Он… не знаю. Просто поняла.
– Вы опасались за свой брак?
– Ну что вы! Слава не бросил бы меня, он хотел детей. Она, эта Ирина, очень красивая, но она уже старая, она ему не нужна… была. Он просто вспомнил, как был молодым…
Федор подивился ее проницательности.
– Я знала, что он бывает у нее… Он говорил, что задерживается на работе, а сам шел к ней… Мне было стыдно… Я думаю, он знал, что я знаю…
– Почему вы так думаете?
– Он дарил мне цветы, подарил кольцо, все время говорил о нашей дочке… Он чувствовал себя виноватым и вместе с тем… гордым, что ли. Она его любила все эти годы, двадцать лет или даже больше… Он не любил ее, он сам говорил, это была детская привязанность, детские отношения. Мне было их жалко… И себя тоже.
– Почему себя?
– Почему? – Елена задумалась. – Наверное, потому что у меня ничего такого не было… Училась, потом встретила Славу.
– Вы любили мужа? Извините, – спохватился он. – Если не хотите, можете не отвечать.
– Не знаю… Я восхищалась им, понимаете?.. – Она задумалась. – Я приняла его правила: он дает мне это, это и то, я ему… тоже. Он был старший, главный, и мама все время говорила, как нам повезло.
Федор отметил ее «нам»…
– Когда он позвонил мне, а потом пришел к нам, я глаз не смела поднять, не знала, о чем говорить, боялась, что он увидит, какая я на самом деле, и передумает. Я надела свое лучшее платье…
Федор поражался ее откровенности – казалось, она забыла о его присутствии и расставляла по полочкам события и чувства исключительно для себя одной. Она даже смотрела не на него, а куда-то в пространство. Теребила край футболки. Он видел ее тонкие пальцы с короткими ногтями без маникюра. Она не стеснялась выставлять себя маленькой, не уверенной в себе девочкой, покорной и несмелой… Притворство? Игра? Расчет на сочувствие? Федор не знал, он был сейчас как двуликий Янус: один лик был «за», другой «против»… Один, простодушный, верил, другой, циничный, нет. Сейчас таких женщин не бывает, время диктует характер и жесткие правила выживания. Он подумал, что Елена – как ископаемое… Диковинная птица с четырьмя крыльями и пестрым хохолком… Если это правда.
Он еще надеялся…
– Кто звонил вашему мужу? – спросил он.
– С работы, потом жена из Австрии.
Она сказала «жена», не бывшая жена, а жена. Какую же роль она отводила себе?
– Часто?
– Не очень.
– О чем
они говорили?Он видел, что она колеблется.
– Не знаю, Слава запирался в кабинете.
– Кто бывал у вас в доме?
– Люди с его работы… Две семейные пары. Мы к ним тоже ходили…
– Вы с ними поддерживаете отношения сейчас?
– Нет!
– Почему?
– Я даже не знаю, о чем с ними говорить, я всегда молчала… У них взрослые дети… Я их боялась!
– Накануне, возможно, ваш муж был удручен, расстроен, недоволен?
– Нет, кажется. Слава был очень сильным человеком, он никогда не показывал своих чувств. Всегда шутил, ему все легко давалось, все было элементарно, как он говорил.
– В последнюю неделю он задерживался?
– Почти каждый вечер.
– Лена, что хранится в сейфе?
– Я не знаю… Я же говорила! Наверное, какие-то бумаги. Я даже не знаю кода.
– Возможно, вы заметили что-то… Что-то необычное, например, чужие люди около дома?
– Я ничего и никого не видела.
– Почему вы расстались с подругой? Наташей, кажется?
– Откуда вы знаете?
– Она мне сказала.
– Вы спрашивали обо мне?
– Да.
– Зачем?
– Я пытаюсь понять… Три человека убиты из одного пистолета в течение пяти дней. Хоть что-то должно было происходить накануне!
– Вы думаете, это я? – вдруг спросила Елена, глядя на него в упор.
– Я так не думаю… – Федор запнулся. – Но я думаю, вы можете что-то знать…
– Я уже сказала, ничего такого не было, все было как обычно.
Как обычно… Гетманчук отправился к Ирине, и Елена об этом знала… Его поздние приходы стали обычными…
– В тот вечер, в субботу, у вас была Наташа… Вы ее пригласили или она пришла сама?
– Она пришла сама, я ее не приглашала. Раньше она часто бывала у нас в доме, а потом рассказывала девочкам всякие сплетни. Она считала меня глупой… – Глаза ее сузились, голос стал жестким, и Федор подумал, что она никогда ничего не простит бывшей подруге… – Она заигрывала со Славой, хихикала, она ему нравилась, он шутил с ней. Она звонила ему… Я увидела ее номер в Славином мобильнике, он оставил его дома, забыл… И я сказала ей, чтобы она больше не приходила.
Ревность? Ревновала мужа к подруге? Отказать подруге от дома – поступок, который не вяжется с ролью жертвы, тихой и покорной. Да и проверить мужнин мобильник – тоже, в общем, поступок!
– У вас есть друзья?
– Нет. Я дружила с девочками из группы, а потом перевелась на заочный, и мы перестали видеться.
– Ваш муж был против?
– Нет… Просто нам не о чем было говорить.
Конечно, о чем было говорить? Богатая замужняя женщина и завидующие девчонки…
– Кто такой Владимир Коваленко? – выстрелил Федор.
– Знакомый, – ответила она не сразу; он заметил, как она сглотнула и вспыхнули красные пятна на скулах.
– Вы… встречались?
Ему было стыдно, но он ничего не мог с собой поделать, он не узнавал себя. Если бы она вдруг послала его к черту, ему стало бы легче. Почему она отвечает на его вопросы? Кто он ей? Духовник? Друг? Любовник? Какое право он имеет выворачивать ее наизнанку? Неужели она не понимает, что такого права у него нет? Почему его так задел этот мальчик, злой гений, которому она поверяла свои секреты и жаловалась, а он ее утешал? Не подружке Наташе, а мальчику… Любовнику? Почему она плакала? Жаловалась? На кого? На мужа? Просила о помощи? Ему казалось, она чего-то недоговаривает. И еще показалось, что она не умеет прощать…