Исход чумы
Шрифт:
– Договорились, – наконец ответил тот. – Идите к запасным дверям. На них «2-В» написано.
– Понял тебя, Кабзолов! – радостно воскликнул Петр Алексеевич и рванул в дальний конец комнаты.
Дверь с выцветшей надписью «2-В» располагалась в углу от основных ворот. Была она серого цвета, почти сливалась со стеной, и ее было нелегко найти.
Петр Алексеевич от перевозбуждения рыскал вокруг, выискивая нужный вход, два раза проходил мимо и только на третьем обходе увидел дверь. Остановился, тяжело дыша, постучал.
Что он хотел услышать? Дверь была толстой, сантиметров
Петр Алексеевич с замиранием сердца смотрел на дверь, на стальную ручку из гнутой арматуры, на контуры усиливающих прокладок и молил только об одном – чтоб вход в жизнь открылся.
Потянуло гарью. Дым шел от лифта. Где-то внизу, на соседних уровнях, пронзительно завыла сирена.
Как это ни печально, но «Купол» схлопнулся. Надо принять это. Петр Алексеевич с болью в сердце думал об этом. Дело всей его жизни сейчас горело – буквально горело! – из-за какого-то ушлепка, который вдруг захотел перемен.
– Чего тебе не хватало, Своркин? – тихо сквозь зубы процедил Петр Алексеевич.
Ведь можно было жить и дальше. Да, затянули с антидотом, но он был на подходе. Еще чуть-чуть подождать – и сбылась бы мечта. Весь мир был бы их! И Своркину кусок бы достался, хватило бы, чтобы все свои влажные фантазии насчет власти осуществить. А теперь…
Петр Алексеевич сжал кулаки. Теперь спастись бы самому.
– Кабзолов, мать твою! – он стукнул кулаком в стальную обшивку. – Где ты там? Открывай!
Лязгнул замок, заскрипела, отворяясь, дверь и медленно отъехала в сторону.
Не обманул! Открыл!
– Петр Алексеевич… – произнес тот самый Кабзолов – смуглый парнишка, слегка косивший на левый глаз. – Как договаривались. Я не обманул. И вы не…
Договорить он не успел – выстрел оборвал его жизнь.
Петр Алексеевич оттолкнул тело, завалившееся на двери, пошел внутрь, держа наготове оружие.
Верхний уровень представлял собой один большой зал, оканчивающийся огромными воротами, через которые при желании можно было грузовик загнать. В период эвакуации туда и загоняли машины, чтобы ускорить разгрузку. Теперь же все машины отправили в лабораторию к Кузьмину.
«Значит, выбраться отсюда пока нет возможности, – подумал Петр Алексеевич, осторожно ступая вперед. – Но это ничего. Свяжусь с Тринадцатым, он вытащит меня отсюда. В лаборатории поживу пока. А потом придумаем, что с „Куполом“ делать. А повезет – так и вовсе он уже не нужен будет, в новом мире заживем, когда антидот откроем!»
Эта мысль согрела.
Петр Алексеевич обошел уровень, но не нашел больше никого живых. Кабзолов обо всем уже побеспокоился – остальные шестеро лежали в углу, прикрытые брезентом. Судя по красным точкам, щедро рассыпанным по телам, стреляли по людям из автомата.
– И хорошо, – кивнул глава «Купола». – Меньше мне хлопот.
Пора было позаботиться о входе.
Петр Алексеевич вернулся к двери, закрыл ее на все засовы и задвижки, так, чтобы больше уже никто не мог выбраться наружу – ни огонь, ни люди. Хотя последние
вряд ли уже могли хоть что-то сделать.И вновь подкатила злоба. Знал бы, что Своркин такой сволочью станет, еще раньше бы его задушил.
Петр Алексеевич двинул на пульт связи. Разбираться пришлось долго. Множество кнопок, некоторые подписанные иначе, как должны быть. Кабзолов обустраивал себе место долго, менял линии, контакты соединений, точки выхода.
В какой-то момент, подумав, что он не сможет разобраться, Петр Алексеевич запаниковал. Вот будет смеху! Убил последнего связного!
Но взяв себя в руки, все же с трудом разобрался в схеме. Снял трубку, нажал несколько кнопок, пытаясь связаться с лабораторией.
В динамике телефона сначала была тишина – связь устанавливалась долго. Потом что-то щелкнуло, и сквозь помехи раздались короткие гудки. Вызов!
Петр Алексеевич сделал глубокий вдох. Ну же, отвечайте! Уснули там все, что ли?
Быстрые гудки все звенели и звенели, сводя с ума.
«Какого демона никто не отвечает?! Что там Тринадцатый, совсем дисциплину распустил?! Приеду, обязательно проведу серьезную беседу с ним!»
Петр Алексеевич, не выдержав, швырнул трубку на пульт.
– Что за черт?!
Он заметался из стороны в сторону, ничего не понимая. Почему не отвечают на вызов базы? За такое полагается суровое наказание. Да по законам военного времени за такое расстреливают.
Сделав глубокий вдох и выдохнув, немного взяв себя в руки, Петр Алексеевич вновь подошел к пульту.
«Наверное, перепутал, – подумал он. – Чего сразу злиться? Ведь сам же перепутал, не туда выход сделал. Этот Кабзолов тут все поменял, вот и ошибся я. Сейчас надо без спешки, спокойно и сосредоточенно еще раз все повторить, внимательно, чтобы ничего не напутать».
Но и второй раз, как Петр Алексеевич ни проверял алгоритм вызова и связные линии, все было правильно. Однако в лаборатории никто не брал трубку.
Запоздалое понимание пришло к Петру Алексеевичу.
«Не берут – потому что не осталось живых», – пришла в голову мысль, страшная, вызывающая холод во всем теле.
Нет никого живых…
Почему-то об этом не подумалось. А именно это все и объясняло.
– Нет, – нервно хихикнул Петр Алексеевич, вновь хватая трубку. – Бред какой-то! Это же лаборатория! Там чистота идеальная. Нужно на другую точку позвонить, на резервную. Возможно, просто авария. Неполадки. Да, именно неполадки на основной линии.
Но и резервная линия ответила раздражающими частыми гудками, пронзающими мозг словно спицы.
Нет никого живых…
Петр Алексеевич уже не швырял трубку, она просто выпала у него из рук. Теперь он уже был практически уверен, что случилось самое страшное. Он принялся лихорадочно вспоминать, когда последний раз выходил на связь с лабораторией. Давно. Слишком давно. Сначала делал это периодически, два раза в неделю, потом отвлекся на здешние дела, пустил все на самотек.
Что же случилось там? Все-таки занесли «джед»? Заразились и умерли? Тогда почему не подали сигнал SOS? Почему действовали в обход установленных протоколов?