Исход Эдема

— Никогда не говори «прощай», Иден, — говорит он, все еще держа меня за руку. — Никто никогда не исчезает навсегда.

Пока я размышляю над его словами, Нико растворяется в толпе. Но прежде чем меня захлестнет волна тревоги, толпа изыскано одетых людей, начинает расступаться, уступая место хозяину их душ и правителю их страхов. Люцифер шагает через ряды людей, его каждый шаг продуман и плавен. Его лицо, словно совершенная фарфоровая маска, и, хотя его тело не так слажено, как у змееподобных охранников, стоящих по периметру комнаты, присутствия Люцифера достаточно, чтобы заставить самых сильных воинов упасть к ногам повелителя ада. Мужчины и женщины — боги и монстры — смотрят на него со страхом и желанием. Они хотят быть им. Они хотят трахнуть его. Но он пугает их, заставляя похоть и чувство самосохранения бороться друг с другом.

Мне неприятно это признавать, но я понимаю это безумие. Он-воплощение всего, что я ненавижу и хочу, обтянутый в смокинг, который выглядит так, как будто кусок за роскошным куском сшит на его великолепное тело.

Его глаза, словно две галактики, приковывают меня там, где я стою на сапфировых шпильках. Рефлекторно приоткрыв рот, я глубоко вздыхаю, пробуя изменение в атмосфере. В воздухе ощущается электрический заряд, который шипит на моем языке, пробуя огонь и секс. Словно его сущность изменилась на все сто восемьдесят градусов, и человек, с которым я обедала каждый вечер — человек, который привел меня в свою комнату и смеялся со мной за блинчиками — был лишь частью его невероятного могущества. Я вижу его сейчас, как и раньше. Не просто неописуемо красивого, элегантного и смертельно опасного. Я вижу короля, стоящего передо мной.

— Это цвет идет тебе, — говорит Люцифер, касаясь кружевного лифа моего платья. Инстинкт подсказывает, что нужно отшатнуться от него, но что-то другое — что, не могу точно определить — удерживает меня на месте.

— Спасибо, — отвечаю я, потупив взгляд. Смотреть на него, когда он так близко ко мне, кажется невозможным, словно мои глаза могут сгореть.

— Ты прекрасна, Иден. Я рад, что ты пришла.

— А разве у меня был выбор? — отвечаю я, не успев вовремя заткнуться. Сейчас не время ворошить прошлое. Бросить ему вызов, когда мы одни, или даже перед Николаем или суккубами дело одно. А в комнате битком забитых его почитаемых подданных? Самоубийство.

— У тебя всегда есть выбор, Иден. Ты сама решила пойти со мной. Ты взяла меня за руку, — отвечает он, убрав руку с кружева, Люцифер едва касаясь проводит кончиками пальцев по моей руке. Он берет мою руку и переплетает пальцы, чтобы наши ладони прижимались друг к другу. Ощущение его кожи вызывает покалывание от груди до самых внутренностей, я задыхаюсь.

— Да, — успеваю я сказать.

— Сожалеешь? Теперь, когда ты знаешь правду? Теперь, когда видишь, что Легион только использовал тебя? Он заявлял, что жизнь отдаст ради тебя, но…где же он?

Взгляд мечется по комнате, когда я пытаюсь проглотить острую правду. Он прав. Уже прошло несколько дней, а может и целая неделя. А Легион так и не пришел. Он сказал, что защитит меня или умрет, пытаясь защитить. И самое жалкое в этом, что я верила ему. Как бы я ненавидела его за то, что он не рассказал мне об Адриэль, и как бы мне не было больно осознавать, что я действительно не стою спасения, я все еще слепо и глупо надеялась, что он придет в сверкающих доспехах и вытащит меня из этой геенны огненной.

Большая ошибка.

Он не придет. Никогда.

И когда я стою здесь, в платье и в туфлях, которые, вероятно, стоят больше, чем моя годовая зарплата, окруженная красотой, искусством и богатством, всё, о чем я могу думать, насколько глупо я верила, что кто-то может увидеть во мне больше, чем простую нервную, безродную девушку. Что я действительно могу быть сильной и выносливой. Что он будет довольствоваться ей и только ей одной.

— Эй, эй… — Люцифер теплой рукой нежно обхватывает мою щеку и обращает мой бесцельный взгляд на себя. Великолепный зверь передо мной триумфально улыбается. — Это вечеринка, моя дорогая. Мы должны праздновать.

Прямо по сигналу, официант останавливается перед нами, держа поднос с наполненными шампанским бокалами. Люцифер берет по одному для каждого из нас.

— За будущее, — произносит он и поднимает бокал. — За нас.

Я сглатываю и потом выдавливаю из себя улыбку.

— За нас, — говорю я, подняв свой бокал.

Люцифер чокается бокалом с моим, и затем выпивает, не сводя с меня глаз, я делаю то же самое. Опустошив бокал всего за несколько глотков, я игнорирую как внутри все переворачивается. Не уверена, что он приготовил для меня сегодня, но, если мои подозрения окажутся верными, мне понадобится вся помощь, которая попадется под руку — алкоголь и все остальное.

— Потанцуем? — говорит он, забирая мой пустой бокал и ставит на поднос. Официанты порхают вокруг нас, не толпясь около нас, но предвидя наши желания.

— Почему бы нет? — я вкладываю руку в его. Даже со всеми знаниями и притворной отчужденностью, я не могу подавить покалывание, которое вызывает его прикосновение. Толпа снова расступается, когда Люцифер ведет меня в центр танцпола и кладет руку мне на талию. Я никогда так не танцевала, но Люцифер ведет меня с такой легкостью, что мои движения становятся такими же плавными, как и у него. Словно я вступила на его облако и теперь нахожусь на шлейфе из тюли и шелка. Я даже не чувствую мраморного пола под ногами. Музыка классическая, но в ней есть что-то столь странно мелодичное, что я нахожусь в восторге от сложных звуковых рядов и клавишных. Это как симфония тел — легкая и изящная — песня только для двоих. Мы кружим в танце по комнате, пока оркестр создает нашу собственную историю — одну из тьмы, смерти и разжигающей похоти. Ужас от предыдущей ночи забыт, словно ее и не было. Как будто я представила это сама себе, и этот грациозный, элегантный мужчина никогда бы не запачкал свою красоту кровью. Может, это был плохой сон. Может быть, мой разум создал иллюзию монстра и заставил увидеть то, во что я хотела поверить. Не уверена. Честно говоря, я сейчас ни в чем не уверена.

Когда я наконец осмеливаюсь посмотреть вверх, и при этом боясь, что наступлю ему на ногу, я нахожу, что Люцифер смотрит на меня с любопытной улыбкой на губах.

— Что?

— Осторожнее. А то я поверю, что тебе нравится, — с усмешкой предупреждает он, кружа нас по залу. Черный бисер на моем платье звенит, как алмазный дождь, падающий на мягкую траву.

— А что, если это так? — отвечаю я. Выражение лица каменное, а вот голос…не могу сказать искренне я или играю с ним.

— Тогда мне придется танцевать с тобой всю ночь, красотка.

Он кружит и наклоняет меня, вызывая у публики ахи и вздохи. Именно тогда я замечаю очарованную нами аудиторию.

— Они все смотрят, — шепчу я с широко распахнутыми глазами.

— И?

— И…они все смотрят. На нас.

— Ни на нас. На тебя. — Он притягивает меня ближе, так близко, что я могу ощутить жар, окутывающий его слова. — И ты разве можешь винить их за это? Когда я сам не могу оторвать от тебя глаз с того момента, как ты прибыла сюда?

У меня нет резкого ответа или драматического взгляда. Не тогда, когда его тело прижимается к моему, словно мы любовники. Точно так же я прижималась к Легиону почти неделю назад. Я должна изо всех сил помнить то ощущение. Его запах…звук его голоса…ощущение теплой кожи…я должна изо всех сил помнить об этом. И во многих отношениях я не хочу этого делать. Слишком больно.

— Что-то не так? — спрашивает Люцифер, сжав мой подбородок и привлекая тем самым мое внимание.

Я трясу головой.

— Просто пить хочется. И мои ноги… — вру я.

— Конечно. Прошу прощения.

Он останавливается, берет меня за руку и переплетает наши пальцы, прежде чем увести меня с танцпола, уступая десяткам пар занять наше место. Но прежде, чем мы сможем убежать от толпы, нас останавливает пугающе красивый, с царской осанкой мужчина с поразительными бледно-голубыми глазами. Волосы, зачесаны назад, лицо, которое, должно быть, сотворил сам Господь Бог. Даже с сединой на висках, он несомненно один из самых красивых мужчин, которых когда-либо я видела.