Исход земной цивилизации: Война

– Кто же ты такой?
– тихо спросила она, не собираясь ругаться и осуждать.

– Боюсь, тебе не понравится то, что я сейчас скажу.

– Я уже и так поняла, что ты анкиец, - в голосе ее звучала горечь и разочарование; она буквально чувствовала его нерешительность.
– Что же еще ты от меня скрыл? Ты борсиппианец?

Будь это правдой, это бы разбило ей сердце окончательно, но Ривка едва ли когда-то могла сомневаться в искренности Бена. Даже сейчас она почему-то хотела верить, что его чувства были подлинными. Просто потому, что она всегда это чувствовала. Она его чувствовала. Ее привычный мир уже давно разбился на кусочки, и осознание, что Бен - анкиец, уже не сбивало с толку, как если бы она узнала об этом ранее.

– Нет-нет, ты что, Господи, ни в коем случае!
– он замотал головой и отстранился, а в глазах его отразился подлинный ужас.
– Всё не настолько плохо, я не робот. Терпеть их не могу… Ривка… - он запнулся и внезапно плечи его осунулись, а голова опустилась; теперь, не играя роли, он даже не имел права звать ее по имени, ведь открывшись, он переступил грань земной дружбы: - То, что я не еврей - окажется для тебя далеко не самой неприятной новостью, - попробовал отшутиться он, но Ривка никак не отреагировала; она казалась и собранной, и сильной, но в то же время хрупкой, какой-то маленькой и беззащитной, все еще кутавшейся в пляжный палантин, словно и сейчас дул прохладный морской бриз.
– Меня зовут Бенджамин Новак, я - сын Ангелы, - спустя паузу сказал он, ожидая шквал ненависти и отторжения.

Ривка только спрятала лицо в ладони, стараясь принять новость о том, что дружба с Беном была подставной. Кажется, она уже спокойно реагировала на подобные вести, и вряд ли хоть что-то могло так сильно обескуражить, разве что, каким образом Бену удавалось оставаться инкогнито, если она и Александр могли легко распознавать анкийцев.

– А я-то думала, отчего же твоя мать такая сука, и за что же она меня так ненавидит, - спокойно сообщила Ривка, для нее все вставало на свои места.
– Я забираю ее мужчин. Если ты скажешь, что ты сын моего покойного мужа, то я прямо сейчас и здесь застрелюсь от счастья, - бросила она, хотя прекрасно понимала, что Бен по анкийским меркам гораздо старше романа Александра и Ангелы.

Бен нахмурился, не понимая, о чем вообще идет речь, но когда до него дошло, его глаза расширились.

– Я - сын от первого брака, а мама и он, что..?
– но он запнулся, думая, заводить ли о погибшем человеке разговор, в который он смог бы вложить только негатив.
– Ладно, чего уж тут, дело прошлое…

– Да-а, - Ривка посмотрела на него совершенно по-новому, потрогала предплечья, оценивая, разглядывая новую обертку старого друга.

– Признаться, я ожидал другой реакции, например, что ты будешь крушить о мою спину мебель.

– Мне жалко мебель, Бен…джамин, - произнесла она вслух его непривычное слуху имя.
– Почему все те, кому я верила, оказываются совсем другими? Почему ты решил открыться мне именно сейчас?

Бен выдохнул и, выпустив ее из объятий, подошел к мойке, где стояла бутылка джина, тоник и нарезанный лимон.

– Мне удалось убедить маму, что тебе нужна моральная поддержка. Она была против. Очень прошу, зови меня Бен, как и прежде, - он вложил в ее руки бокал с новой порцией алкоголя, как никто другой понимая, что ей необходимо заглушить печаль.
– Но это было бы нечестно по отношению к тебе продолжать хранить тайну, раз Ито уже раскрыл тебе, кто ты на самом деле.

– Курить хочу, - не слушая оправданий, сказала Ривка, не зная как реагировать.

Нос ее чуть покраснел и припух от слёз, она выглядела простуженной. Выудив из сумки помятую пачку вога, она отправилась к лестнице на крышу, прихватив ключ от небольшого замка низенькой железной дверки, словно из Алисы в стране чудес.

Бен вышел на крышу следом. Шум проезжающих мимо автомобилей как всегда перекрывал шелест волн, и, невзирая на то, что на крыше летом было жарко и ночью, Ривка любила это место, даже хотела поставить надувной бассейн, но для этого необходимо было в первую очередь произвести ремонт покрытия и избавиться от клякс гудрона, который на жаре становился жидким и пачкал обувь. Бен по обыкновению перепрыгивал пятна гудрона, следуя за Ривкой к стеклянному столику, окруженному выцветшими от солнца зелеными креслами.

– Почему ты ведешь себя так, будто ничего не происходит?
– наконец дошел до Бена смысл ее сегодняшнего равнодушия.
– Ты нибируанка, Ривка, но ты словно игнорируешь этот факт.

– Кричи погромче, чтобы охрана услышала, - она салютовала ему стаканом с джином.
– Уж ты мне на мозг не капай, мне твоей матери с этим хитрожопым япошкой хватает. Кто бы мог подумать, что ты сын этой…

– Давай, - мрачно сказал Бен, сложив руки на груди и выпуская сигаретный дым.
– Давай, повтори это, будут хоть какие-то логичные эмоции.

Ривка обратила на него крайне злой взгляд, но вовсе не тот, на который он рассчитывал. Она поднялась из кресла и подошла к нему вплотную, однако Бен даже не шелохнулся, он смотрел на нее слишком плотоядно, совершенно не подходяще его статусу.

– Подъем, - спокойно сказала Ривка, и он подчинился, беспрекословно, потому что не мог этого не сделать перед тем, кому обязан был служить.

– Не надо, Ривка, - он вздохнул и коснулся её плеча, хотя теперь он не имел права и на это.

Она смотрела на него изучающе, чуть пьяно, и сложно было предсказать ее следующие действия.

– И ты нашел отличный повод исчезнуть из моей жизни, понимая, что я смогу тебя раскусить.

– Твои способности невероятны, я видел это еще до того, как ты попала в Нью-Бабили. Ты тогда спасла меня если не от смерти, то от куда более серьезных травм, чем я мог бы получить, - вспомнил он случай в море, когда его отнесло на волнорез.
– Я пойму, если ты захочешь выгнать меня.

– Какова твоя миссия сейчас? Что ты должен донести до меня? Твоей матери не всегда это удается, поэтому ты станешь отличным посредником, не так ли? Но это только если я прощу тебя и позволю изредка находиться рядом.

– Ривка…

– Бен, черт возьми!
– она грубо скинула его руки.
– Как ты не понимаешь, что тебе лучше было оставаться добрым соседским парнем? Теперь, зная кто ты, думаешь, я смогу довериться тебе? Ты думаешь, я смогу это сделать? Что же ты о себе возомнил? Думал, что ты просто вот так придешь, вывалишь на меня всё, и я это проглочу?
– она наконец-то срывалась на истерику - такая реакция была более нормальной; в глазах Ривки горела испепеляющая злоба, она стояла, точно наэлектризованная - напряженная, обиженная на весь мир, не способная больше доверять.

Бен ожидал, что дело дойдет до рукоприкладства, но она внезапно осунулась, словно злобу выключило, и вернулась к тому неадекватному равнодушию, с которым встретила новости о старом друге, и он осмелился обнять ее, точнее, схватить в кольцо рук, зная, что именно это было ей необходимо, что ее ненависть ненастоящая, что Ривка поймет то, что он вовсе не желает ей зла и не собирается следовать заветам матери, да и вообще чьим-либо.

– Ты должна знать, что мои чувства всегда были настоящими, - едва она перестала дергаться в его руках, сообщил Бен, не зная, совершает ли он ошибку и даже не представляя, какой будет ее реакция.
– Я просто хочу быть рядом, особенно сейчас, когда тебе это так необходимо…