Искатель, 1961 №3

— Но неужели нет ни одного врача! — восклицает Иржи. — Ведь речь идет о жизни человека!

Сейчас Иржи стоит между двумя салонами. Его фигура отчетливо видна седому пассажиру.

Не услышав ответа, Иржи направляется к кабине, где уже скрылась женщина в сари.

— Погодите!

Седой пассажир решительно поднимается.

— Я врач!

Агент едва удерживает счастливую улыбку. Он тут же бросается вслед за пассажиром.

Иржи, пропустив в кабину врача, поворачивается к нему.

— Вы тоже врач?

Агент протягивает оператору служебное удостоверение. Иржи, усмехнувшись, возвращает его обратно.

— Здесь это не имеет силы…

Он захлопывает дверь.

КАБИНА

Здесь все по-прежнему. Мерно пощелкивают приборы. Недвижны люди. И сама едва заметно передвигается взад и вперед рукоятка штурвала…

— Что с ними? — невольно шепотом спрашивает врач.

— Не знаю… — говорит Иржи. — Кажется… спят…

— Перепились… — мрачно предполагает Генри. — Теперь мы все полетим в тартарары!

Врач и женщина в сари склоняются над стюардессой. Осторожно переворачивают девушку.

Врач проверяет пульс, прикладывает ухо к груди. Выпрямляется.

Пробует пульс бортинженера. Резко приподнимает его, трясет.

Глаза юноши по-прежнему закрыты. Врач осторожно опускает его голову. Вглядывается в лица пилотов.

— Ну?.. — не выдерживает Иржи.

— Они действительно спят… — медленно говорит врач.

САЛОН

Пассажиры взволнованы. Легкий рокот разговоров пробегает по рядам.

Дверь, ведущая в кабину, открывается. Выходит Иржи.

Все стихает.

— Есть небольшое сообщение… — Встретившись глазами с мальчиком, он старается улыбнуться. — Дело в том…

КАБИНА

По-прежнему ведут свой немой рассказ приборы. Дрожат стрелки, вспыхивают огоньки. И между бессильно опущенными руками спящего командира маленькими толчками подвигается вперед и назад штурвал самолета.

САЛОН

— …Самолетом управляет автопилот. Непосредственной опасности нет, — по-прежнему улыбаясь, заканчивает Иржи. — Врач принимает меры, чтобы разбудить летчиков. Прошу всех спокойно оставаться на местах…

Но последняя просьба оказывается излишней. Все и так застыли в креслах. В салоне мертвая тишина. Только мерно гудят моторы.

Замерла Кристин, инстинктивно прижав к себе смуглую девочку в сари.

Замер с поднятой для крестного знамения рукой миссионер.

Льется на пол содержимое фляжки солдата, и этого не замечает ее владелец…

Машинально раскрывает и закрывает книгу студентка… Судорожно вцепилась в рукав мужа молодая жена… Тереза, как автомат, продолжает красить губы, не замечая, что на ее лице уже уродливый красный шрам.

В мелкие клочья рвет только что написанный документ секретарь.

Застыл диктатор с отвисшей челюстью…

Толстяк с непрожеванным бутербродом…

Безмятежен лишь спящий, мирно похрапывающий в кресле у окна…

Летит самолет. Четыре мотора несут его тяжелое тело. Четыреста километров в час, семь километров каждую минуту остаются позади…

КАБИНА

Врач и женщина в сари склонились над вторым пилотом. Летчик обнажен до пояса. Грудь мерно подымается.

Иржи (тревожно): Ну что?

Врач: Это какой-то сильнодействующий наркотик.

Генри (он стоит у столика штурмана и трогает висящего на шнурке олененка): Мы сейчас не очень отличаемся от него…

В закрытую дверь кабины раздается резкий стук.

Иржи хочет открыть.

— Не надо… — останавливает его врач. — Здесь каждый лишний человек — помеха.

Чьи-то кулаки с яростью обрушиваются на закрытую дверь.

САЛОН

Стоящий у двери кабины агент с гримасой боли опускает разбитый кулак.

— Может быть, попробуете вы, святой отец? — со злостью бросает он.

Миссионер с завидной силой грохает в дверь. К нему присоединяется солдат.

КАБИНА

Отчаянный стук в дверь.

Генри (вставая): Они разнесут всю колымагу.

Он открывает дверь.

Появляются агент и дородный миссионер. Из-за их спин выглядывает солдат.

Агент: Я требую…

Врач подымает голову. Секунду они меряют друг друга взглядом.

Врач (очень спокойно): Вы считаете, что я могу отсюда исчезнуть?..

Агент не находит ответа.

Генри (миссионеру): В чем дело, святой отец?

Миссионер: Парашюты! Где парашюты?!

Генри: Поинтересуйтесь у своего небесного патрона. На борту самолета их нет.

Миссионер (бледнея): Не может быть!..

Генри: Правила… Неумолимые правила международных авиалиний. Стоит ли так волноваться, святой отец? Уж вы-то, наверное, обеспечили себе теплое местечко на том свете…

Воспользовавшись замешательством вошедших, он выталкивает их за дверь и на всякий случай подпирает ее плечом.

ВТОРОЙ САЛОН

Теперь здесь только чета респектабельных американцев.

Она неподвижна. В руках зажат молитвенник.

А он лихорадочными, неверными движениями пытается закрепить на себе спасательный пояс.

ПЕРВЫЙ САЛОН

Торопливо надевают пояса молодожены, комми, агент…

— Погоди, Кристин, погоди же… — отбивается мальчик от женщины, пытающейся надеть на него пояс.

В руках у него камера Иржи, и он увлеченно «обучает» киносъемке свою маленькую смуглую соседку.

— Смотри! Это совсем просто… Поворачиваем объектив, наводим фокус… Теперь нажимаем вот эту кнопку…

Миссионер, надевая пояс, сбрасывает мешающую ему сутану. Под ней оказываются модные узкие брючки и остроносые ботинки.

КАБИНА

Осторожный стук в дверь.

— Какого дьявола!.. — поворачивается Генри. — А… это вы…

На пороге с охапкой спасательных поясов стоит маленькая студентка.

— Простите… Я подумала… Может быть…

— Спасибо, дитя, — говорит врач.