Искатель, 1990 № 01

— В баре — полный набор тоников. Унитрек на шестьдесят четыре программы, последняя модель. В любой момент, зафиксировав стадию, вы сможете полностью расслабиться и восстановить пси-энергию, — по хозяйски объяснил техник. — Транслятор я вам сейчас перенастрою.

Ноги Ломтикова коснулось что-то мягкое и пушистое, и он чуть не вскрикнул от неожиданности. «Мяяуу», — проскрипел ательевский кот Файл, норовя еще раз потереться о волосатую голень модельера.

— Брысь!

Маленький рыжий хищник шмыгнул за кадушку с фикусом и затаился.

— Вы что-то сказали?

— Это я на кота. Как он сюда попал?

— Наверное, ваш предшественник принес. Обживал, так сказать, новое помещение. Да вот не помогло ему это. Кс-кс-кс, — позвал настройщик.

Но подлый кот и не думал выходить.

У скотина. На прошлой неделе он стащил у Ломтикова леща — настоящего, копченого, привезенного аж с Земли — и сожрал вместе с костями. Да еще и трепки избежал, прикинувшись больным. А теперь трется о ноги как ни в чем ни бывало!

— Файлик, Файлик, кс-кс-кс, — звал техник, шастая между кустами. Две канарейки, испуганно попискивая, выпорхнули из ветвей клеронского кактуса. Одна из них на мгновение присела Ломтикову на плечо, но тут же исчезла в густой кроне мини-пальмы. Кот не показывался.

— А может, пусть его? — предложил настройщик. — Мы сейчас закроем занавес… Он вам не помешает. Если вы, конечно, не раздумали. Что я на вашем месте непременно сделал бы. Провались они все в черную дыру, эти примовые работы!

— Да-да, вы правы, пора начинать, — перебил его Ломтиков, усаживаясь в рабочее кресло. Он поерзал еще немного, добиваясь чувства полуневесомости, и начал настраивать дыхание.

Техник подошел к стене, нажал на большую — с ладонь величиной — серо-коричневую, почти невидимую на таком же фоне кнопку. Странно. Можно было бы просто попросить Геру… Половинки тяжелого занавеса с двух сторон поползли к центру, отделяя рабочую часть кабинета от зоны рекреации. Вот они соединились, срослись, складки разгладились… Стало абсолютно тихо. Как к должно быть в кабинете пси-моделирования.

Крафт, проверив, как срослась перегородка, подошел к Ломтикову, встал за его спиной. Через мгновение Андрей почувствовал, как на его голову опускается митра транслятора.

— Не беспокоит?

— Нормально.

Чуть слышно щелкнули фиксаторы — это техник откинул экран вмонтированного в спинку монитора. Что он там так долго возится?

— Начинаем прогонку. Красный!

Андрей закрыл глаза и сосредоточился. Красный флаг. Чуть колышется на ветру. Ближе, ближе… И вот уже красный цвет заполняет все поле зрения.

— Отлично. Желтый!

— Прошу с оттенками. Сегодня этот цвет у меня рабочий.

— Принято. Бледно-желтый номер один!

Гамму желтого Ломтиков знал в совершенстве и мог обходится без опорных предметов, на жаргоне пси-модельеров — ходил без стылей.

Они закончили цветовую гамму и перешли к звуковой, потом к запахам. Довольно утомительная процедура, но автоматически перестраивающиеся трансляторы пока не существуют. Даже в воображении пси-модельера.

— Адаптация достигнута? Состояние нирваны?

Ломтиков прислушался к собственному телу. Полный штиль. Он словно бы плыл в густом серо-коричневом пространстве. Где-то далеко внизу билось сердце, еле заметно колыхалась грудь… Не его сердце. Не его грудь. Атрибуты серо-коричневого пространства, в котором он висит, как застывшая в глыбе воды рыбка. И даже не рыбка. Абстрактное физическое тело идеальной и потому неощутимой формы. В боковом поле зрения появился техник. Усеянная блестящими застежками рубашка раздражает нестерпимо… Едва заметным движением глаз Ломтиков отпустил настройщика.

— Гера, модельер Ломтиков к работе с Системой на языках уровня пси готов, — негромко доложил Крафт,

— К сеансу готова, — немедленно отозвалась Гера.

Неслышно срослась входная дверь. Ну что же, можно начинать.

Ломтиков оглядел подиум. Пространство, в котором благодаря его и Геры усилиям должна сейчас возникнуть призрачная, существующая только в его воображении и в оперативной памяти гиперкомпьютера жизнь, — и перевел взгляд в серо-коричневую бесконечность. Очертания подиума расплылись и исчезли. Пространство воображения сформировано. Теперь очистить его от всего постороннего… от всех воспоминаний, мыслей, желаний. Стать бесчувственной материальной точкой в абсолютно пустом пространстве. Точкой без свойств. Стать самим этим пространством. Самим этим пространством. Этим пространством. Пространством. Пространствомпространствомпространством…

Поймав мгновение, когда лишенный всех внешних и внутренних раздражителей мозг начал проваливаться в сон. Ломтиков, глядя невидящими глазами сквозь находящийся прямо перед ним подиум, представил, что он в клеронской пустыне… Барханчики светло оранжевого песка… В центре — сине-зеленая мухоловка. Свеженькая, уже научившаяся добывать воду и пищу из насекомых, с коротенькими немощными корешками под чашечкой цветка. Розовое солнце где-то там, за спиной, низко над горизонтом. Еще не печет, не обжигает безжалостными лучами.

Так… Вполне взрослая особь. Готовая к размножению. В крохотных капельках, усеивающих чашечку, — розовые искорка. И запах, запах! Удивительный, непередаваемый запах мухоловки, привлекающий к ней насекомых в радиусе трех километров.

Но пси-модельер обязан уметь воображать непередаваемое. Так, так, чуть сильнее… Ломтиков почувствовал, что дышит чаще и глубже, чем минуту назад. Чудесный аромат. Теперь проверим, что получилось…

Над мухоловкой появился изумрудно-зеленый шмель, зазвенел всеми своими шестью крылышками, предвкушая обильную взятку. Ах, шмелиный мед! Но не отвлекаться, не отвлекаться.

Шмель, завершив круг восторга, спикировал в сердцевину цветка и удовлетворенно зачмокал хоботком, высасывая первую алмазную каплю. Один из восьми листочков мухоловки, обрамляющих чашечку, сжался… Ломтикова всегда удивляла быстрота его движения, все-таки растение, а не животное, откуда такая прыть? Сегодня он впервые понял, на что похоже это движение. Так человек прихлопывал комара, севшего ему на лоб в каком-то старинном видео, попавшемся в архиве, когда он готовился к выпускному экзамену по практической экологии. Были некогда на Земле такие кровососущие насекомые, не боящиеся, как тогда говорили. — «царя природы». В двадцать первом веке эта ошибка эволюции была исправлена…