Искатель, 2000 №9

— Товарищ полковник, я с вами категорически не согласен! — смело, невзирая на всемирный авторитет бывалого сыщика, возразил молодой лейтенант Телков. — Лично я считаю это преступление ограблением тысячелетия.

Все остолбенели, пораженные дерзостью еще зеленого оперативника.

— Что ж, Телков, вы мыслите масштабно. Я с вами согласен, — подумав, произнес Степанов в глубокой тишине. — Тем значительнее, коллеги, наша задача.

— Разве нам… неужели мы? — заволновались его подчиненные, не веря своим ушам. Неужто их пошлют в Париж, где следы преступления несомненно приведут сперва на Монмартр, затем в собор Нотр-Дам и, конечно же, на Эйфелеву башню. Это в первой половине дня. А в обед — в шикарный ресторан «Максим», вечером — в несравненное варьете «Мулен Руж». К тому же во французской столице тысячи маленьких уютных кафе, и в каждое ведет искомый след. В таких кафе, сказывают, хорошо заниматься расследованием по утрам, за чашечкой кофе с круассаном…

— Вы не ослышались, — улыбнулся полковник. — ООН и все выдающиеся деятели мировой культуры уже обратились в наш прославленный отдел. Они убедительно просят найти украденный портрет и вернуть человечеству его самое бесценное достояние!

— Что эти умники себе позволяют? Мы — отдел по расследованию убийств, а не какой-нибудь фонд культуры! — возмутился Лаптев.

— Похищение Джоконды то же убийство. К тому же с отягчающими обстоятельствами! — возразил Степанов.

— Товарищ полковник, когда вылетаем? А смокинги с собою брать? — возбужденно заговорили оперативники, вскакивая со своих мест.

Один Лаптев как бы остался в стороне, сидел, точно надувшийся сыч. Видно, не простил полковнику двух первых жен флорентийского купца Франческо ди Бартоломео Джокондо.

— Коллеги, я должен вас разочаровать, — вздохнув, произнес Степанов. — Преступника или целую преступную банду мы будем искать у нас, в Москве! Он или они, безусловно. Вместе с портретом!

«Ну, то, что его мысль порой закладывает самые диковинные виражи, это известно всем. Но загнуть такое?!» — ошеломленно подумали оперативники, на время онемев.

Однако не все. Лейтенант Телков по молодости лет дар речи сохранил и вновь ввязался в спор с начальством.

— Товарищ полковник, если это так, — начал он, ставя под сомнение сказанное Степановым, — то каким, интересно, образом он или они успели за пятнадцать минут очутиться в Москве? Может, вы не знаете, но такой способ передвижения еще не изобрели… Сергей Максимович, да вы не расстраивайтесь! Нельзя же знать все, — подбодрил юный нахал своего видавшего виды шефа.

— Вот именно! — встрепенувшись, подхватил Лаптев.

— Не волнуйтесь, лейтенант, я знаю и это, — добродушно заверил полковник. — То, что похититель или похитители уже в Москве, у нас под носом, действительно похоже на фантастику. А я, как и вы, Телков, В фантастику не верю. Однако ничего не поделаешь, интуиция мне подсказывает: они здесь! И утверждает сие довольно убежденно.

Перед легендарной интуицией Степанова все отступали, даже он сам. Так было и сейчас. Удостоверившись в этом, полковник перешел к делу.

— Тогда прямо со следующей минуты, — сказал он, взглянув на часы, — мы приступаем к поискам грабителей и портрета. И начнем с коллекционеров. Вы должны выявить всех собирателей живописи. Ибо заказчик этого ограбления несомненно из их числа… Итак, все за работу! А вас, Телков, прошу задержаться. У меня к вам особый разговор.

«Хочет, наверное, взгреть. За то, что я дважды полез со своими возражениями и тем самым покусился на его гигантский авторитет», — уныло подумал Телков.

Кабинет быстро опустел. Рядовые оперативники не мешкая отправились на поиски коллекционеров. Лаптев ушел к себе, небось сел писать очередной рапорт на Степанова, который, по его мнению, непрерывно попирал самые святые законы оперативно-розыскной службы. И он, Телков, остался один-одинешенек перед начальником отдела.

— Сынок, — вдруг задушевно произнес полковник, выходя из-за своего воспетого журналистами письменного стола. — На тебя я возлагаю особые надежды.

— Сергей Максимыч, вы не обиделись?! Вы даже в меня верите?! Да я… да я… — захлебнулся от радости молодой опер.

— Послушай, малыш, что я скажу, — остановил Степанов его восторги. — Сейчас ты пойдешь домой. Не поедешь, а именно пойдешь на своих двоих. И не спеши. Тебя жена ждет?

— Она сама еще на работе. Моя Люся — бухгалтер! — ответил Телков, гордясь своей супругой.

— Тем лучше. Значит, одному тебе дома нечего делать. Поэтому просто шляйся по улицам и переулкам. Тащись бесцельно, глазей на рекламы и прочую ерунду. Словом, лови ворон, раззявив рот, как говорят в народе. Думай о чем угодно, только не о службе. О ней будем думать мы, все остальные. А ты себе скажи: ну ее к лешему, все равно нам его или их никогда не найти, побью-ка я баклуши. И беззаботно махни рукой… Учтите, лейтенант, вы должны скрупулезно придерживаться моей инструкции, — закончил Степанов, вдруг перейдя на официальный тон.

— И что дальше? — поторопил его Телков, он уже рвался в бой.

— А дальше, если тебе повезет, ты найдешь преступника, — сказал Степанов.

«Значит, он все-таки решил мне отомстить, наш благородный и справедливый Сергей Максимыч. Унизить так, чтобы потом надо мной потешался весь отдел, — с горечью подумал Телков. — Чем же еще иначе объяснить этакое дурацкое поручение? А перед тем доставил себе удовольствие, всласть поиздевался: «Сынок, на тебя я возлагаю особые надежды» — мысленно передразнил молодой опер. — А я, простак, развесил уши. Как же, оказали такое доверие: шляться по улицам. Когда коллеги уже наверняка роют землю: звонят, выясняют, вот-вот пойдут по адресам».

— Товарищ полковник, я сейчас не могу. Мне нужно закончить отчет по убийству домашнего крокодила, — сказал Телков, пытаясь ускользнуть от каверзной ловушки.

— Лейтенант, это приказ! Выполняйте! — строго прикрикнул начальник отдела.

И Телков, выполняя приказ, побрел по улицам Москвы. При этом он дисциплинированно гнал из головы все мысли, связанные с ограблением в Лувре. Но те не отставали, роились над ним, пытались вернуться в голову, будто пчелы в родимый улей. И особенно не давала покоя одна, маленькая, но очень настырная, так и подзуживала его: «А какая она из себя, украденная Мона Лиза, то есть Джоконда? Ты помнишь? Ты ведь несомненно видел ее, и не раз, поскольку этот портрет — мировой шедевр. Ну-ка, вспомни!» «Ничего не поделаешь, видно, придется вспомнить, — наконец сдался Телков. — Иначе эта мысль не даст мне житья. Наверно, я не очень нарушу приказ, если вспомню так, словно похищения еще не было и портрет по-прежнему находится в музее».

В его памяти замелькали портреты женщин, и первым вспомнилось изображение темноглазой дамы с пышной прической. Он тогда, следуя мимо портрета, придержал шаг и даже удивленно воскликнул: «Люсь, а ты как здесь оказалась?!» До того эта особа походила на его жену. Разумеется, он сразу же понял, что перед ним всего-навсего портрет и что нарисованная дама, судя по одежде, из прошлых веков. Его потянуло к картине, захотелось прочесть кто она, эта женщина, похожая на его Люсю, да не было ни секундочки времени. В каком-то из репинских залов встречались преступники, и он заспешил туда… Однако этот портрет не мог быть Джокондой. Он висел в Москве, в Третьяковской галерее. Номер зала два или три…

За этим изображением последовали другие, но которое из них принадлежит Моне Лизе, он так толком и не определил.

Телков тащился через центр города, глазея, согласно инструкции, на всякую ерунду и ловя ворон. «Коллеги небось разъехались по установленным адресам, а я тут хожу дурак дураком», — думал он с мучительной завистью. С начала его бесцельных блужданий минуло три часа, и, как и следовало ожидать, они протянулись совершенно впустую. Наверно, теперь он свободен и вправе отправиться домой, к Люсе. Она пришла с работы и в эту минуту жарит его любимые кабачки. Их упоительный аромат Телков чувствовал за версту. И все же для полной очистки совести исполнительный лейтенант свернул в еще один узкий и кривой переулок, который так и назывался без особых премудростей: Кривым.