Искатель. 1977. Выпуск №5

…Женщина шла молча. Вообще была неразговорчивой; видимо, горе придавило. После той исповеди, что вначале пришлось выслушать Степану, она только спросила:

— А вам обязательно нужен ключ?.. Я хотела бы сохранить его на память.

Степан подтвердил, что ключ — улика, потому непременно нужен. Позже можно будет вернуть.

— Хорошо, — покорно согласилась она. — Ключ дома. Пойдемте.

Они направились в сторону моря, к небольшому поселку, где жили почти все работники порта.

Молчал и Степан, погруженный в невеселые думы. Он надеялся, что разговор с женой начальника порта Долгова хоть что-то прояснит, а получилось наоборот…

В день своего исчезновения Долгов оставался дома с шестилетней дочерью. Жена уезжала к больной матери в Пятигорск и вернулась лишь через сутки.

— В тот день муж рано вернулся домой, — рассказывала она. — Дочка говорит: папа все время курил. Ходил по квартире и разговаривал сам с собой… Девочка уже лежала в кроватке, когда зазвонил телефон. О чем был разговор, ребенок понять не мог, но то, что папа сердился, она запомнила. Оделся, сел к столу и стал писать. Потом сунул бумажку в конверт, показал ей и дважды повторил: «Это для мамы, дочка. Скажешь: письмо на столе…»

— Что же было в письме? — нетерпеливо спросил Степан.

— Не знаю. — Женщина посмотрела на него грустно. — Никакого письма я не нашла.

— А вы хорошо искали?

— Стол перерыла несколько раз — ничего!

— А может, письма не было?

— Зачем ребенку врать?

— Странно, — пробормотал Степан. — А из чужих у вас кто потом бывал?

— Чужих не было. Приходили сотрудники мужа, свои. Да и стол был заперт. А замок в нем не простой, с секретом. Муж сам делал.

Узкая, спускающаяся круто вниз улочка вывела их к морю. Степан никак не мог привыкнуть к его беспредельности. Море представлялось огромным, живым, дышащим существом. Выросший в прикубанской степи, он прежде видел море лишь однажды, когда шел через лиман в обход Перекопа…

— Вот мы и пришли, — сказала Долгова. — Извините, не приглашаю. Сейчас вынесу то, что вы просили.

Она вернулась через минуту и протянула Степану небольшой ключик необычной формы: стержень не круглый, а треугольный, флажок скошен, и на нем красивые фигурные вырезы.

— Таких ключей было два, — сказала Долгова, — у меня и у мужа.

Степан задумчиво подбросил ключ на ладони:

— Странная история. Вы кому-нибудь об этом рассказывали?

— Нет, — отозвалась Долгова, — то есть да, уполномоченному водной охраны. Он тоже спрашивал о письме.

Степан нахмурился. Опять Аварц опередил… Случайно ли? Все время приходится идти по его следам. Вспомнился разговор с начальником оперпункта. Когда Степану поручили заняться портом, через который, по оперативным данным, просачивалась контрабанда, то Ефремов предупредил его: «В порту есть уполномоченный, Аварц, присмотрись к нему. Он тебя не знает, так что тебе и карты в руки».

На обратном пути Степан только и думал, что об Аварце. То казалось, он нарочно заметает следы, то одолевали сомнения: уполномоченный в порту отвечает за его охрану и обязан вести расследование. Неплохо бы посоветоваться с начальником оперпункта ОГПУ Ефремовым, но фактов маловато. Больше домыслов, чем дела.

Ефремову, пожалуй, говорить рано, решил Степан, а вот с Ахмедом поделиться надо. Ахмед поймет и подскажет, как действовать дальше. У него нюх на такие вещи, и, главное, они друзья. Славный парень, этот Умерджан. Но посоветоваться не пришлось и с Умерджаном: не успел Степан вернуться на оперпункт, как тут же был включен в опергруппу по задержанию контрабандистов, которых решили брать в поезде Баку — Москва.

2

Скорый поезд Баку — Москва шел уже третий перегон с той станции, где села в него опергруппа. Переходя из вагона в вагон, Степан смотрел, что называется, во все глаза, но ничего, решительно ничего не находил. Пассажиры были самыми заурядными: пили чай, резались в карты, спали. И хоть бы один настороженный взгляд или какой-нибудь необычный чемодан!

«Наверное, Ахмед их задержал», — с легкой завистью подумал Степан, зная, что друг идет навстречу с конца поезда. Впереди оставался международный вагон. Билеты здесь у пассажиров при посадке забирались, и Степан пришел в замешательство: как же проверять? Потом нашелся, предложил проводнику взять с собой билеты, чтобы сверить их с наличием людей.

— Места все заняты, — хмуро сказал проводник. — Зайцев не вожу.

Степан было заколебался: правильно ли поступает? Но тут подошел посланный Ахмедом боец, шепнувший: «Ничего не нашли. У вас, должно быть». Степана бросило в жар. «Ну гляди, брат, — мелькнула мысль, — держи экзамен!» Он так подозрительно посмотрел на двух ученых, ехавших в первом купе, что те невольно смутились.

В следующем купе ехал известный артист с женой и ребенком. Он играл с малышом, а тот лез ручонкой к банке с вареньем. «А что, если сценка разыгрывается напоказ, чтобы усыпить мою бдительность?» — подумал Степан, и ему стало стыдно. Так, черт возьми, каждого начнешь подозревать.

Постучавшись, Степан уже спокойно открыл третье купе. У окна сидела молодая женщина в сером костюме. Откинувшись на спинку дивана, она курила длинную тонкую папиросу.

— Вы одна в купе?

— Сейчас одна, как видите, — усмехнулась она. — Приятельница сошла в Хачмасе купить яблок и, видимо, отстала.

— Они сразу же сообщили, — вмешался проводник. — Сошедшей женщины билетик у меня остался. Я начальнику поезда доложил.

— Значит, это ее вещи? — указал Степан на два объемистых чемодана.

— Нет, мои. Ее — в багажнике.

— Да вы не сомневайтесь, — заговорил опять проводник. — В Ростове мы можем снять вещички.

— Зачем же снимать? Я довезу. Мы в Москве соседи.

Степан собрался уходить, но в это время женщина потянулась за сумочкой, открыла ее. Мелькнул маленький граненый флакончик. Степан тотчас узнал: духи марки «Коти» — французская контрабанда.

«Спокойнее! — одернул себя Степан. — Духи можно купить на базаре». И все же было что-то в этой дамочке настораживающее: то ли подчеркнуто-равнодушная манера держаться, то ли тот лоск, который, как заметил Степан, отличает людей непростого происхождения.

Колебался он секунду, потом решительно выпрямился и отрывисто сказал:

— Прошу открыть чемодан.

— Вы что, товарищ уполномоченный, шутите? — воскликнула она. — Это самоуправство! Я буду жаловаться!

— Не надо нервничать, — усмехнулся Степан. Теперь он был уверен, что попал в точку.

Пригласив понятых из соседнего купе, Степан открыл первый чемодан. Он был набит отрезами темно-синего бостона.

— Английский! — ахнул проводник.