Искатель. 1979. Выпуск №6

«Газеты пишут, что богиню в два миллиона невозможно

украсть, — вслух прочел Мортон. — Заявляю: это ерунда.

В доказательство я ее украду. Это теперь дело моей чести...»

Каково? — воскликнул шеф. — Украсть — дело чести!

Если «убить» может быть делом чести, то почему не мо

жет — «украсть»?

Шеф поднял голову, в упор посмотрел па Мортона.

А у тебя что?

Пока ничего.

Почему же ты ушел из аппаратной?

Вы велели...

Я велел прийти, когда что-нибудь будет.

Фо сказал...

— Опять Фо?! — взревел начальник. — Гони его к черту!

Мортон кинулся в аппаратную. Фо, развалившись, сидел

на стуле, включив динамик на полную громкость, слушал какого-то слезливого сопляка, жалостливо объясняющегося по телефопу в любви особе с томным голосом.

Иди, тебя шеф зовет, — мстительно сказал Мортоп Фор-

ресту.

Зачем?

Мое дело — передать...

Он выключил этот любовный треп, но тут же спохватился: разговор шел по каналу, который они прослушивали, и надо было терпеть.

Я все для тебя сделаю, — молил слезливый голос.

Все? — заинтересованно спросила она.

Хочешь, из окпа выпрыгну?

Это ты не мне, а себе сделаешь.

Хочешь... на городскую башню залезу?

Зачем?

Не знаю.

Ну и не предлагай.

А что тебе предложить?

Миллион.

Где я его возьму?.. Нв бросай трубку, не бросай труб

ку! — завопил он, хотя его собеседница, похоже, и не соби

ралась этого делать.

Газеты надо читать. Там все написано.

Мортон заинтересованно подвинул стул и подвернул на магнитофоне рукоятку громкости записи.

— Даже то, как достать миллион?

94

Как достать — твое дело.

А где?

Мраморная богиня в Музее искусств два миллиона стоит.

Надо подумать.

Продумаешь. Говорят, сегодня ночью ее украдут.

Значит, не украдут, раз говорят.

Значит, украдут, — упрямо повторила она. — Не могут

не украсть. Чтобы два миллиона просто так лежали на гла

зах у всех?

Мортон вспомнил., как сам только что говорил то же самое, и подумал о слухах как о стихип. Так, наверное, обрушиваются лавины. Что такое крохотный камешек, соскользнувший с вершины горы? Но он толкает другой, третий, вместе они сталкивают камень покрупнее, и наконец сдвигаются с места глыбы, какие не качаются даже при землетрясениях. Сколько людей видели ту скульптуру, сколько глядели па нее не с умилением, а с вожделением! Тут и провидцем не надо быть, чтобы догадаться: плод созрел и не сегодня-завтра кто-то его сорвет.

Когда насмешливо-равнодушный женский а умоляющий мужской голоса затихли в динамике прослушивающего устройства, Мортон, оставив магнитофон включенным, побежал к шефу. Думал удивить новостью, но шеф скучно посмотрел па него и, как тогда, кинул через стол письмо. Это была официальная просьба управляющего Музеем искусств направить в музей двух-трех детективов, поскольку, но его точным сведениям^ ожидается налет на главный экспозиционный зал.

— На этот раз письмо не срезано? — спросил Мортои и

сам устыдился ненужности вопроса. При чем тут срезано —

be срезало, когда такие вести.

*—-Фо даже не видел письма. Я сам вскрыл конверт, — сказал шеф.

Разве оно пришло не по почте?

Управляющий принес.

Лично?!

Именно... Хитрит он что-то.

Чего уж хитрить. Все ясно. Не удивлюсь, если сегодня

возле музея соберется толпа.

Из толпы легче наблюдать.

Прошу прощенья, шеф, но следует сторожить внутри.

Надо брать с поличным.

А снаружи с поличным не взять?

Слишком много слухов связано с этим музеем. Нечисто

там...

Ты веришь в нечистую силу?

Такая служба — всему приходится верить,

Всему верхи ь — ночей не спать.

Эту ночь кому-то придется не поспать.

Желаю успеха. Ты и Роланд справитесь?

Мортон пожал плечами. Сначала он пожалел, что выскочил с этим разговором, потом подумал о куше, который наверняка можно будет сорвать с управляющего, и успокоился. Это если обойдется без стрельбы. Иначе от скульптур останутся одни мраморные крошки.

95

А ведь, пожалуй, управляющий не позволит сторожить

внутри, — сказал он.

Сам решай. Сдай прослушивание негодяю Форресту, за

бирай Роланда и действуй...

За Роландом числились два недостатка: он был слишком длинным и совсем не умел стрелять. В тире все пули у него оказывались кривыми. Но недостатки компенсировались достоинствами. Он, как гончая, мог догнать кого угодно. Id хватка у него была как у гончей: сразу за горло. В азарте мог и придушить, и за ним приходилось присматривать, поскольку газетчики и без того писали про полицию, что она поставляет в суд больше трупов, чем живых преступников.

Но даже Мортон не знал всех недостатков Роланда. Оказалось, что он уже несколько раз побывал в музее. Не в качестве детектива, а как любитель искусств. Это уж было черт знает что: эстет вполиции! Мортон не ждал ничего хорошего от этого своего открытия. Но перерешать с помощником было уже некогда, ион всю дорогу, пока шли до музея, терпеливо слушал восторженные восклицания Роланда. И удивился мно-голнкости жизни: если верить Роланду, в тех скульптурах, помимо их ненормальной стоимости, было еще что-то.

— Искусство! — восклицал Роланд.

Это было понятно: телевизор тоже искусство, и те бестселлеры, которые Мортону приходилось читать па дежурствах, и головокружительные сальто-мортале автомобильных гонок, и мало ли еще всякого будоражащего. Но все стоило денег, все делало деньги, и ясно было, что, чем больше денег, тем выше искусство. И за скульптурами ов признавал немало достоинств, если уж дохленькая богиня оценивалась в два миллиона. Не понимал только, чего на нее смотреть часами, когда точно известна стоимость? Но ведь смотрят. Теряют время и деньги. Сам видел очереди возле музея. Не может же быть, чтобы так много было сумасшедших в одном городе.