Искатель. 1991. Выпуск №2

Сторож стоял рядом и бдительно следил за всеми манипуляциями явно ненормального гражданина. На лице его читалось откровенное опасение: «Как бы этот псих не спер колокол». Впрочем, он оказался добрым малым, этот сторож, из мичманов-отставников; припомнил не только фамилию шофера, подвесившего на машину рынду, но, покопавшись в амбарной книге, отыскал и его адрес — Древняя улица, дом, где ресторан «Дельфин», Павел Николаевич Трехсердов.

Шулейко немедленно отправился на улицу, что вела к руинам древнего Херсонеса.

Дверь открыл высокий крепкий старик с роскошной шапкой седых волос — живая аллегория немыслимого понятия: цветущая старость. Возраст выдавали лишь глубокие резкие морщины, изрубившие лоб и щеки, словно шрамы. «Ему бы не мусоровоз водить, а играть в кино благородных разбойников», — невольно отметил про себя Шулейко.

— Чем могу служить? — громогласно вопросил «благородный разбойник». Алексей Сергеевич коротко объяснил суть дела.

— Рында вас моя интересует... Да нашел я ее в Карантинке. Там раньше свалка от гидрографии была.

Давно нашли?

Давно. Вскоре после войны.

Гм... Вы бы ее в музей сдали... Все-таки историческая вещь.

Там такого барахла хватает. Да и не нужна она им. Я в пятьдесят втором носил. Сказали: это царский флот, империалистическая война... Несите во вторсырье.
– А мне жалко стало. Вот и пристроил к делу.

Шулейко задумался, потом произнес:

— Послушайте, Павел Николаевич, продайте-ка ее мне.

На что она вам?

Я ее в музей определю.

Нет. Не продам! — отрезал Трехсердов.

Сказано это было столь решительно, что Шулейко ничего не оставалось, как покинуть этот дом.

ГРИГОРИЙ. ГЕННАДИЙ. ГЕОРГИЙ!

В «библиотечный день» Шулейко отправился в следственный отдел, чтобы забрать тетрадь кавторанга Михайлова.

— Это последнее, что удалось прочитать, — Оксана Петровна извлекла из стола конверт, в котором лежал отпечатанный на машинке листок с пробелами неразобранных слов.

«...После долг (их) (и) неутешительных размышлений я пришел... принесут людям больше вреда, чем пользы... Настоящее... рассматривать (как) мою последнюю волю...

1

2. Уничтожить все три опытных образца:

а) модель № 1, исполненную в виде серебряного свистка, находящегося во владении моей жены;

б) модель № 2, исполненную в виде насадки на духовой инструмент (корнет-а-пистон), что остался на моей севастопольской квартире (футляр зеленого сафьяна).

с) модель № 3, исполненную в виде граммофона (ящик красного дерева), хранится в Форосе на даче ординарного профессора Дмитрия Михайловича Михайлова.

Душеприказчиком настоящего распоряжения объявляю вышеозначенного моего брата.

К сему руку приложил

Командир подводной лодки «Св. Петр» Капитан 2-го ранга Н. М. Михайлов 9-й» 1919 год. Атлантический океан». Шулейко вздохнул и спрятал листок в конверт.

Он не совсем прав... Точнее, совсем не прав.

Почему вы так считаете? — спросила Оксана Петровна.

«Все яд, и все лекарство» — так, кажется, говорил великий Гален. Иеро, точнее, инфразвуковая аппаратура Михайлова могла бы принести больше пользы, чем вреда. Смотря как применять его изобретение. Тут сотни примеров.

Согласна, согласна! Я где-то читала, что с помощью инфразвуковой аппаратуры можно предсказывать не только морские штормы, но и землетрясения.

Можно и землетрясения. Животные прекрасно слышат тот неслышимый нами гул, который идет из земных недр и который ощущается нами тогда, когда уже поздно бежать из домов. Представьте только, как бы прекрасно дополнила сейсмическую службу инфразвукового наблюдения.

Да, но неужели, кроме Михайлова, за все это время так и никто не преуспел в этой самой инфразвуковой технике?

— Да как вам сказать... Открытие Михайлова, как это часто бывает, намного опередило свое время. Тут еще надо иметь в виду вот что: на долю двадцатого века выпало столько сногсшибательных изобретений, открытий, разработок, что инфразвуковая техника осталась где-то на обочине прогресса. Смотрите — ядерная физика, ультразвук, лазер, кибернетика, генная инженерия, космос — одна сфера ошеломительнее другой. А тут какие-то «сверхтихие звуки» — ничего никому не сулящие, ничем никому не угрожающие. Это в обыденном, конечно, сознании. Так в нашем исхоженном, истоптанном, изученном сверху донизу мире возникла немыслимая вещь — «белое пятно» инфразвука. Правда, с начала шестидесятых годов инфразвуком начали заниматься серьезно. Построены даже мощные инфразвуковые генераторы. Но все они очень громоздкие, их размеры превышают десятки метров. Михайлову же удалось вместить свои «иерогены» в обычный свисток, в сурдинку, в граммофон!.. К сожалению, свои секреты он унес с собой.

— Все, да не все! Ведь где-то остались целых три модели.

— Прошло с тех пор лет семьдесят. Где их найдешь? — вздохнул Шулейко с пессимизмом, явно напускным.

— Нашли же вы рынду с «Сирены»?! — горячо возразила Оксана Петровна, не заметив подвоха. В ней заговорил профессионал, задетый за живое,, чего втайне и добивался ее собеседник.

Что толку? Рында сказала то, что она сказала. Вот найти бы автора картины... Я тут все имена на «Г» перебрал: Геннадий, Григорий, Генрих, Густав...

Георгий...

Да, Георгий... Постойте, постойте!.. Ну, конечно же, Георгий! Как я раньше не догадался?!

При чем здесь Георгий?

— Да ведь Юрий и Георгий означают одно и то же имя. У меня был школьный приятель, которого мы все звали Юркой. А по паспорту он Георгий Сергеевич. «ГэПэ» — Георгий Покровский!

— Интересно, интересно, — задумчиво произнесла Оксана Петровна. Минуточку... Сейчас мы кое-что уточним.

Она придвинула телефонный аппарат и стала набирать номер.

— Алло! Виктор Иванович? Как вы поживаете? Когда пригласите на открытие? Нет ли у вас под рукой справочника союза художников? Только Украины? Да, годится. Подожду.

Прикрыв трубку рукой, пояснила:

— Это Чижов. Наш местный скульптор.

В последнем уточнении Шулейко не нуждался, так как хорошо знал имя главного севастопольского ваятеля.

— Да, да, слушаю... Посмотрите, пожалуйста, не значится ли в справочнике некто Георгий Александрович Покровский.

Шулейко не смог сдержать иронической улыбки. Для него этот вопрос звучал столь же нелепо, как если бы Оксана Петровна вздумала выяснить телефон Ивана Грозного. Однако в следующую секунду он чуть было не опустился в изумлении на подоконник.