ИСКАТЕЛЬ.1979.ВЫПУСК №1

— Березовый?

Ушедший в себя Сергей вздрогнул, услышав голос Николая, разжал плотно сомкнутые губы.

— Он самый.

От этого ручья до въезда в тайгу оставалось километров десять,

На какое-то время в кабине опять наступило тягостное молчание, перебиваемое лязгающими ударами. Казалось, что мотор пошел вразнос и еще секунда-другая — и вся эта конструкция из болтов и гаек развалится и отойдет синим дымком.

Митрохин повернулся к Сергею, спросил с надеждой:

— Может, дотащимся до базы? — Он 'неопределенно кив

нул на лобовое стекло.

Сергей помолчал, вслушиваясь в лязгающие ритмичные удары, покачал головой.

Вряд ли. А рисковать нельзя — коленвал заклинит.

Но... — Митрохин тронул Сергея за рукав. — Попробуй,

Серега. — Он сглотнул комок, подступивший к горлу. —

Ведь погибнем же здесь, к чертовой матери. Вкладыши нам

адесь не поменять — замерзнем на ветру. Ведь всего полета

километров, — уговаривал он.

Жарков молча гнал машину вперед. Теперь он уже не обращал внимания на Митрохина, что-то говорящего вполголоса, и только со страхом прислушивался к усиливающемуся стуку в двигателе.

ЗИЛ проскочил еще один распадок, полосой света выхватил из темноты крутой, почерневший и потрескавшийся от мороза склон сопки на правом берегу. Брусничная. Отсюда до по-

9

ворота, где зимник сворачивал в тайгу, оставалось километров семь.

Неожиданно Сергею послышалось, будто стук в двигателе усилился. Он сброспл газ, переключил скорость. Точно, мотор молотил вовсю, заставляя сжиматься сердце от тяжелого предчувствия. В голове вихрем полетели мысли: «Может, пронесет? А если заклинит? Тогда все? А как же трубы? Ведь его ждут в поселке. Ну, Серега, решайся!»

Сергей искоса посмотрел на Митрохина, выключил дальний свет, проехал еще метров десять, остановился. Митрохин ошалело повернулся к Жаркову.

— Чего это ты надумал?

И тогда лишь, когда Сергей медленно, словно раздумывая, опустил руки, он вскинулся, потянулся к баранке. Торопясь и глотая слова, затараторил зло:

Ты это брось дурить. Давай я покручу, а ты на моем

месте посиди...

Ну-ка убери лапы!
– ~ Жарков шевельнул широкими

плечами, оттесняя Митрохина, сказал глухо: — Надо прове

рить двигатель на других режимах. Может, и не вкладыши.—

Он поплотнее запахнул полушубок, с тоской посмотрел в бо

ковое стекло, за которым чернел пугающий провал ночи. Если

бы не эта авария в поселке, можно было бы плюнуть на все

и гнать машину до предела — пока коленвал не заклинит.

Но сейчас нельзя. Нельзя! Нельзя рисковать. ЗИЛ нужен жи

вой. Он должен добраться до базы, а затем вернуться в Крас-

ногорье.

Тугая плотная волна морозного воздуха обожгла лицо, забила дыхание. Сергей спрыгнул в снег, захлопнул дверцу кабины. В этом месте снег был глубокий, по колено, и чтобы не набрать его в валенки, пришлось вышагивать по-журавлипому, протаптывая дорожку к передку.

Не успевший остыть радиатор приятно отдавал теплом. Сергей открыл капот и высветил переносной лампочкой работающий на малых оборотах двигатель. «Чем черт не шутпт1 Может быть, вовсе л не из-за вкладышей молотит движок?»

Вытянувшееся лицо Митрохина за ветровым стеклом замерло в ожидании. Сергей махнул ему рукой — мотор взревел, потом заговорил, заурчал глухо. Здесь был полный порядок. Даже профан-автолюбитель мог догадаться, что двигатель нп при чем и придется снимать поддон картера.

Жарков медленно смотал лоснящийся от- масла провод переноски, закрыл капот, посмотрел на часы. Надежный ""«Маяк» показывал двадцать минут шестого, и до рассвета оставалось еще три часа. Сергей прислонился к подрагивающему радиатору, посмотрел на усыпанное холодными мерцающими звездами небо. Вчера вечером оно еще было затянуто лохматыми обрывками туч, и это все же сдерживало мороз. Сейчас распогодилось, а значит, и мороза прибавилось. Видно, правду люди говорят: беда в одиночку не ходит. Быстро, стараясь не выпустить тепло, Сергей юркнул в дверцу. В пропахшей шоферским духом кабине было тепло и уютно. Не хотелось думать нп о морозе, на который надо было вылезать, ни о сволоте-механике, выпустившем ЗИЛ в рейс.

10

— Ну что там? — не выдержал затянувшегося молчания

Митрохин.

Жарков молча откинулся на потертую, замасленную кожу подушки, снял рукавицы, стащил шапку-ушанку.

Дело дрянь, Никола. Движок в порядке, придется поддоа

снимать. —, Он положил руку на баранку, широкой ладонью

накрыл черный набалдашник переключателя скоростей. —

Давай решать, что делать будем.

Та-ак значит... — Митрохин повернулся к Жаркову, вдруг

как-то странно, с испугом посмотрел на него, сказал, растяги

вая слова: — Значит, вкладыши... Ты не засек но часам,

сколько проторчал там?

Ну-у... — замялся Сергей, — минут пять...

Вот-вот. А теперь посмотри на свое лицо. — Митрохин

сунул руку в ящичек для вещей, вытащил оттуда зеркальце,

протянул Жаркову. — Полюбуйся!

Щеки и кончик носа были совершенно белыми. Сергей не торопясь положил зеркальце обратно, начал растирать лицо.

Что делать будем? Если действительно полетели вклады

ши, то коленвал на любом километре заклинить может.

Слушай, Сережа! А вдруг на базе есть машины? — Ни

колай всем корпусом крутанулся к Жаркову, в его глазах

заплясали радостные огоньки. — Должны быть. Хоть одна...

Из этого драндулета надо выжать все возможное, и если он

накроется, то остаток пути идти пешком..,

А если нет? — тихо спросил Сергей.