Искатель

— Да? Жаль, — ухмыльнулся толстогубый русский, — Впрочем, ты ощущаешься лишь ненамного серьезнее. На уровне моего младшего брата.

— Я менее двух лет как принял Снадобье.

— Ему девять. И он еще не пробудился.

Ничего не отвечая, я подошел к медному шесту, прикладывая палец к одному из его концов там, где он был не закрыт диэлектриком. Прислушавшись к своим ощущениям, кивнул — теоретическая схема, собранная когда-то в голове, работала и в реальности.

— Щиты установят, если всё заработает, — раздался за спиной голос Михаила. Он подчеркнул, что помнит мое предостережение о том, что заряженная медь разрядится, если кто-то из медитирующих в этой комнате решит пощупать шест руками.

— Заработает, — отозвался я, сосредоточенно разгоняя накопленную энергию.

Теория о том, что Ки имеет некоторые общие черты с электричеством, была, скорее, аксиомой, я прекрасно чувствовал, какие именно материалы проводят её хуже всего. Главный вопрос в затеянной мной авантюре состоял раньше в загадке, можно ли «запрограммировать» Ки на определенное поведение, как я это проделываю с заклинаниями, а ответ на него я получил, наблюдая как-то раз бой одного из Старых родов с его противником. Там молодой человек пускал заряды в виде самонаводящихся голубей. Не по прямой.

Значит, и я могу сделать нечто подобное.

Совершенно круглая сфера Ки с натугой прошла через каналы моей правой руки, впитавшись из тыльной стороны ладони в медь, вторую руку, не отрываясь от процесса, я использовал, чтобы передать еще одну частицу энергии в маятник, а затем направил шар по меди через весь шест. Доведя его до конца, повёл назад. Затем сделал еще одну проводку, закрепляя достигнутый результат волевым посылом, закольцовывая движение, и… отпустил, отправляя в свободное, повторяющееся раз за разом, странствие. Маятник над шестом закачался, отмечая медной стрелкой положение бегающего туда-сюда заряда.

Тренировочный манекен для повышения чувствительности к Ки был создан.

— Готово, всё получилось. Можете проверять, — бросил я, отходя от маятника Ки. Сам прекрасно чувствовал, как неторопливо туда-сюда бегает оставленный мной заряд, но вот вопрос, смогут ли они?

— Синьор Стромо? — с нотками предвкушения предложил Сафронов, протягивая в гостеприимном жесте руку по направлению к маятнику.

Хмыкнув, мужчина подошёл к тренажеру, посмотрел на него с минуту, а затем, отвернувшись к нам, сел в позу медитации. Встряхнул головой, закрыл глаза и замер.

— Чувствуется. Слабо, — с сильным акцентом произнес он на английском спустя некоторое время, — Маятник отвлекает, создает иллюзию ощущения. Надо на него не смотреть.

Чтобы неофиты, которые будут медитировать возле тренажера, не были спровоцированы медной стрелкой на неправильные реакции.

— Логично, — пробормотал Сафронов, доставая мобильный телефон, — Кирью-сан, я вынужден попросить вас дождаться конца монтажа, вдруг кто-то поглотит заряд?

— Я так и так собирался остаться, — качнул головой я, — Отслеживаю, как установка тратит энергию, точно ли её хватит на неделю.

— Ты чувствовать оттуда? — поднял бровь подошедший к нам Эрнесто.

— Вопрос навыка, — ответил я ему, — Почувствовал бы и за дверьми.

На самом деле, я бы почувствовал даже с дороги, где начинался поворот на частные владения этого поместья.

— Такая тонкость убивает мощь! — безапелляционным тоном заявили мне в лицо, — Неразумно!

— Зато он очень быстро может «разогреться», — внезапно заявил русский, — Мы сами видели!

— Этот разогрев будет ниже пассивного Ки! Сломанное развитие! — фыркнул Стромо, — Не наше дело! Микаель, позовите Аффаузи! Пусть юный Ганс попробует первым! Сейчас, пока сеньор Кирью тут!

Гансом Аффаузи оказался мальчишка лет тринадцати-четырнадцати. Худощавый и гибкий, он, тем не менее, пытался излучать важность и самолюбование, пока входил, а при виде меня натуральным образом окрысился, как будто я его оскорбил лично. Ничего подобного за собой не чувствуя, я с любопытством посмотрел на ребенка, похожего, в отличие от меня, на ребенка, но зарекомендованного предусмотрительным Сафроновым как ведущего гения мира боевых искусств.

Молодого гения, разумеется.

— У него потенциал Ки почти как у «яркоглазого», — тут же сообщил я Михаилу, — Если этот юноша сможет почувствовать энергию маятника, несмотря на свою собственную, то он…

— Станет самым видным женихом у Старых родов, — скорчил гримасу русский, — Его невесты будут убивать друг друга в схватках!

— Как будто сейчас это не так! — сердито буркнул ребенок, подходя к маятнику.

— Отвернись, сядь, сосредоточься, — проинструктировал, довольно благожелательно, Стромо.

— Сам знаю! — огрызнулся этот Ганс, вовсе не собираясь выполнять рекомендации.

Потеряв к нему интерес, я закрыл глаза, отслеживая траты энергии у мечущегося туда-сюда шарика Ки. Пока они не выходили из рамок мои расчетов, то есть на неделю заряда должно было хватить точно, даже запас процентов в двадцать оставался. Затраты, по сути, шли только на сам маятник, а не на проход ядра внутри меди. Это открытие обещало некоторые весьма интересные перспективы. А что, если взять медный провод и зарядить его энергией, преобразующейся при контакте в электричество…? Можно устроить ловушку. Мину не получится, под рукой не всегда есть диэлектрик нужной формы. Хм, малыш мешает, слишком яркий…

— Ганс!!

Одновременно с возгласом Сафронова я почувствовал, как энергия маятника испарилась. Открыв глаза, увидел трясущего рукой ребенка, зависшего над ним русского и парочку людей в рабочих комбинезонах, держащих нечто, весьма похожее на мини-рельсы, которые надо крепить к полу.

— Я ничего не чувствовал, понятно?! — зло огрызнулся подросток, тыкая в меня пальцем, — Прикажи ему, пусть зарядит снова! Сильнее! Я еще раз попробую! А затем еще раз! Сколько нужно!

— Ты ничего и не должен был почувствовать, — качнул головой я, вставая на ноги, — Слишком много Ки…

— Заткнись, слабак! И делай, что велено! — вконец разошелся Аффаузи, — Иначе я изобью тебя в мясо!

— Ганс… — слегка неуверенно протянул Михаил, — Ты разве не слышал!

— И ты заткнись! — взвизгнул мелкий, — Ты не Хатш, что сами Аффаузи тебя слушали! И не Мария!

Кажется, у нас проблемы?

— Как думаешь, — обратился я полностью растерявшемуся такому повороту событий русскому, — Если я приму вызов этого «гения», а затем одержу победу, не нанеся ему ни единого удара, он поймет, что живет… слегка не в той реальности, которая ему усиленно кажется?

Ганс Аффаузи аж задохнулся от моментально переполнившего его возмущения, багровея… ну прямо как злой маленький мальчик.

— Кажется, это выход, — внезапно заявил Стромо, хлопая в ладони.

От дверей послышался шум возбужденно перешептывающихся подростков.

Глава 16 Охотничий гон

Издеваться над детьми, конечно, плохо. Пусть над испорченными и грубыми, пышущими злобой и насилием, пусть даже они это заслужили, но… в самом-то деле?