Искатель

— Может потому, что они уже взрослые? — тихо спросила Мана, — И ты, Мичико, тоже взрослая? Потому что вам пора всё делать самим?

— Никто сам всё не делает!! — тут же взвизгнула ей в ответ сестра Рио, — У всех есть люди, все всем помогают! Только такие больные как мой долбанный братец и твой… муж, могут со всем справиться сами! Я думала, что ты понимаешь! Думала, что поможешь!

— У Акиры очень мало времени, — Мана решила прекратить этот безобразный и ненужный разговор, пусть и довольно грубым способом, — Предпочту, чтобы он побольше тратил на меня, чем на человека, от которого никогда ничего хорошего не видел.

— Ах так!? — подобного признания Мичико уже не выдержала, тут же ломанувшись к двери. Следом за ней ушла и Эна, бросив на Ману осуждающий взгляд.

Закрыв за ними дверь, девушка прошла на кухню, чтобы заварить себе чай. Ей хотелось подумать. Там, переменив решение, она бросила на произвол судьбы вскипевший чайник, и пошла, на ходу раздеваясь, в спортзал. Боксерская груша, которой Акира никогда не пользовался, идеально подходила Мане для того, чтобы немного размяться. Заодно и обиду можно вытряхнуть.

Удары сразу посыпались один за другим.

Обиду. Ей хватило немного времени понять, что она обижена. Как за себя, так и за Акиру. Не сколько на Мичико, муж всегда рассматривал эту девушку как нелепое, но не очень досаждающее приложение к своему другу, сколько на Эну. Та не хотела помнить, что старший брат ей всегда больше, чем наполовину был отцом, что именно он научил её всему, вырастил успешной ученицей и очень хорошей спортсменкой. Младшей Кирью хватило лишь нового увлечения, новой перспективы (которую ей подала полная неудачница в бизнесе!), чтобы встать на чужую сторону. Самой же Мичико никто не собирался сообщать, что именно благодаря советам Акиры она уже два раза (минимум!) избежала выдачи замуж, и что ей позволено попробовать себя в качестве айдола.

«Глупые», — думала обнаженная девушка, обрушивая град ударов на качающуюся грушу, — «Маленькие. Неблагодарные»

Не хотят принимать на себя ответственность. Не хотят видеть её. Эна — дура! Думает, что Мичико приходила предъявить претензии по существу, хотя та, на самом деле, пришла орать из-за того, что Акира запретил Такао приходить в общежитие! Всё на виду, но разве Эна будет разбираться?

Подруги. Разве это подруги?

«Подруги», — отвечает внутренний голос, — «Обычные подростковые подруги, Мана. Не более. Всё произошедшее — вполне естественно, только ты чересчур другая, чтобы понять. Ну вот пришла бы Мичико к Акире, что она бы ему могла сказать? Сделать? Предъявить в вину? Ни-че-го. На тебя она хотя бы могла покричать, но ты, бросив ей в лицо то же, что сказал бы и муж, отнеслась к ней как к неразумному ребенку»

«Они и есть дети», — закончив с грушей, вспотевшая девушка идёт выполнять упражнения на пресс, — «Все они, даже Асуми».

Даже Рио. Даже Ацуко и Харуо Кирью.

…даже Горо Кирью.

От последнего откровения она замирает в замешательстве, но затем, вспоминая лицо мужа, когда они, невесть зачем вызванные стариком на природу, ехали назад в машине, понимает, — да, Акира воспринимает Горо как большого, сильного, но капризного ребенка.

Сегодня с утра Акиру вызвали к директору. Через десять минут ей пришло сообщение, что мужа не будет некоторое время. День-два-три. Что-то очень серьезное, не иначе. Вряд ли бы директор школы смог бы так занять его, а значит, к тому пришли люди, с которыми муж ушёл сам. Очень серьезные люди, из правительства. Они же пришли к директору школы, не так ли?

Мана не переживает, она ждёт. А сейчас, выполняя упражнения, она методично вспоминает то, что показывал её супруг всё это время. Иногда в открытую, иногда косвенно.

Часы работы за компьютером самостоятельно и с той рыжая ревнивой русской, которая притворялась её, Маны, подругой. Работа моделью и каким-то организатором Специального Комитета. Бои, регулярные, но не слишком частые. Биржевые сводки и новости. Его странная черная книжечка, заполненная шифрами. Даже отдых на зимнем курорте не прошёл просто так, там что-то случилось, она это поняла. Что-то очень серьезное, хоть и недолгое.

Затем, довольно неожиданно, но в её голове вспыхнули воспоминания о дне, когда Акира попросил её помочь. Не почистить дайкон, не заняться составлением досье на бойцов, как она это делала для Рио, а уехать в бушующий ночью ураган, принять участие в убийстве и похищении людей! Муж не оправдывал свои действия, не обещал, что пострадают только виновные, отнюдь! Он просто попросил помочь.

Её.

Тогда, когда это было нужно. Её. Не Рио. Не кого-то другого.

Да, затем, когда они уже были дома, и она его обнимала, он немного поговорил с Маной на эту тему, и те ответы, которые она ему дала… кажется, они убедили его в том, что жена не менее взрослая, чем он сам.

Если это так, то имеет ли она право обижаться на детей?

— Не имею, — тихо и убежденно ответила сама себе девушка, направляясь в душ. С её разгоряченного тела стекали струйки пота.

Пусть балуются, пусть злятся и обижаются. Да, Мане будет немного одиноко, но у неё всегда, вообще всегда, в каждую минуту каждого дня есть дело, которым она может заняться. Полезное, важное, нужное для её развития. А еще у неё есть муж, у которого очень мало времени на разные глупости, и она, дочь Шираиши Айки и Огавазы Суичиро, будет совсем-совсем не против, если всё это время Акира посвятит ей и только ей! При этом, если так подумать, то и сам Акира вроде бы хочет того же самого, не зря же он так высказался про Хиракаву!

Да, не зря. Потому что она тоже ребенок. А Мана — уже нет. Она понимает, что куда бы Акиру не вызвали — он будет там рисковать, возможно даже лишит кого-нибудь жизни. Потому что нужно. Возможно, он придет домой израненный и избитый. К этому всё готово, потому что дома ждёт его она, Мана Кирью.

…и не просто ждёт, а проводит это время с максимальной пользой!

Глава 17 Ошибка выжившего

— А ты еще кто такой? — с недоумением и легким напряжением спросил один из сидящих в самолете бойцов. Одетый, как и остальные, в гибкую городскую броню, дополнительно усиленную пластинами, чересчур тяжелыми для простого человека, «надевший черное» напрягся, когда я, забравшись внутрь транспорта, поставил рядом с собой туго набитую вытянутую сумку.

— Подкрепление, — бросил я, усаживаясь на одно из свободных мест, — Отряд Кунай.

Дверь, через которую я проник внутрь, закрылась, после чего, почти сразу, послышался шум заработавших двигателей. Самолёт, дернувшись с места, приступил к маневрам.

— Отряд из одного человека? Или на месте ждут? — «соцуюковец» начал переглядываться с собратьями. Все они были похожи друг на друга как две капли воды — совершенно одинаковые доспехи черного цвета, с толстыми наростами тросов-шокеров на предплечьях. На этом всё. Никакого оружия у них не было. Я от них отличался тем, что носил простую черную униформу «соцуюковца», дополненную глухой маской из армированного пластика, закрывающей мне нижнюю половину лица.

И сумкой.

— Один, — на этот вопрос не хотелось отвечать, но меня предупредили заранее, что в случае осложнений отряды, работающие неподалеку друг от друга, будут приходить на помощь, так что сидящим в самолёте людям действительно требовалось знать оперативную информацию. Нас, как «надевших черное», отправляли в наименее густонаселенные регионы Японии, где участки дистрибутивной сети держали под собой наиболее многочисленные, но при этом «бедные» банды. Начало подавления сети предполагалось с самых крупных проходных артерий товара.