Искатель

Два телескопа представляли собой кубы с закругленными краями, чуть выше меня, закрытые листами пластика. Пользуясь невесомостью, мы перенесли их на пусковые рельсы.

Мы сняли пластик с одного из контейнеров, чтобы разглядеть телескоп получше. Он напоминал черную металлическую тарелку высотой мне по плечо, с закрепленными на ней миниатюрными двигателями.

– Это двухметровый телескоп, – пояснила Шара. – С инфракрасной матрицей тридцать две на тридцать две тысячи. Угол обзора – три градуса.

Она обошла вокруг телескопа и щелкнула кнопкой на пульте. Вспыхнули лампочки. Шара сверилась с инструкцией.

– Все в порядке? – спросила я.

– Да.

Подойдя ко второму контейнеру, мы сняли с него упаковку и повторили процесс. Когда Шара закончила, мы осмотрели челнок.

– Пожалуй, все готово, – наконец сказала она.

Вернувшись наверх, мы прошли через шлюз на мостик и выбрались из скафандров. Шара, по ее словам, была рада вновь почувствовать силу тяжести. Калу объявил, что мы в часе пути от точки столкновения.

Мы сели и, неизвестно почему, предались воспоминаниям. Оказалось, что мы обе встречались с одним и тем же парнем – с одним и тем же результатом. Мы беседовали о преподавателях, о которых я не вспоминала пятнадцать лет, и о наших мечтах, которые отчасти исполнились, а отчасти были оставлены.

– Ты стала пилотом, – сказала Шара. – Когда мы с тобой познакомились, еще девочками, ты говорила, что всегда мечтала именно об этом.

Что правда, то правда. Когда-то мне хотелось стать скульптором, но дальше желания дело не зашло.

– Угу, – ответила я. – Мне всегда нравилась мысль о полетах в космос. Я думала, что это очень романтично.

– Но все оказалось совсем не так.

– Все проходит рано или поздно.

Она рассмеялась:

– Помню, тот парень, Джерри Как-его-там, хотел стать отцом твоих детей.

– Это было давно.

– Что с ним стало?

– Он теперь банкир, – ответила я. – Или финансовый консультант. Что-то в этом роде.

– Ты с ним видишься?

– Нет. Последний раз встречались десять с лишним лет назад. – Я помолчала. – Он женат. И у него двое детей. Это последнее, что я слышала.

– Не могу представить тебя замужем за банкиром.

– Я тоже.

И все же иногда я вспоминала о нем. Я была бы не против встретиться с ним как-нибудь вечером. Случайно, конечно же.

Когда Калу объявил, что до цели осталось лететь семь минут, мы перешли в операторскую, где нас ждал Алекс. Шара села в кресло.

– Калу?

– Слушаю, Шара.

– Подготовь к запуску комплект «Альфа».

– Выполняю.

На одном из мониторов перед нами открылся люк пускового отсека.

– Кто такой Калу, черт побери? – спросил Алекс.

– Искин, – ответила я.

– Я знаю. Но кем он был?

– Когда правительство двести лет назад хотело прекратить межзвездные полеты, именно он сумел их переубедить, – объяснила Шара. – Ему это дорого обошлось как политику, поскольку народ не желал платить за исследования космоса. Один из оппонентов спросил его: «Когда нужно остановиться?»

– И что он ответил? – спросил Алекс.

– «Останавливаться смерти подобно». Он был первым секретарем Департамента планетарной разведки и астрономических исследований.

– Первым секретарем?

– Это было довольно давно. Директоров еще не назначали.

– Ясно.

На одном из мониторов появилось звездное облако.

– Вон там, наверху, Виргиниум, – сказала Шара. – Множество горячих юных звезд. Возможно, через несколько миллиардов лет оно станет колыбелью новых цивилизаций. – Шара улыбнулась Алексу. Мне начинало казаться, что он увлекся ею. – Пора запускать. Предоставить эту честь вам?

– Действуй сама, – ответил он. Это утвердило меня в моей догадке. Алекс обожал театральные жесты.

– Калу, запускай Альфу, – велела Шара.

Телескоп выплыл из люка. Его двигатели сработали один раз, затем другой.

– Альфа вышла, – сообщил Калу.

Телескоп скрылся во тьме. Наступила моя очередь.

– Всем пристегнуться. Калу, подготовься к прыжку.

Калу подтвердил приказ. Шара поговорила с бортовым искином телескопа, дав ему последние указания.

Мгновение спустя в операторской возникло изображение Бранкова. Вид у него был усталый.

– Мы нашли несколько надписей на камне, – сказал он.

Появилась одна из них – большой мраморный блок с английскими буквами. Прочесть мы их не могли, но Бранков перевел: «Медицинская лаборатория Маккорби». Под надписью стояла дата – месяц март, четырнадцатый день, одиннадцатый год.

– Мы обнаружили улицу, – продолжил Бранков, – и здание городского совета на ней. В полукилометре от здания – то, что осталось от ботанического сада имени Чалковского.

В глазах Бранкова горел огонь. Это было делом всей его жизни.

Несколько часов спустя мы совершили прыжок на полтора миллиарда километров, оказавшись с другой стороны от точки столкновения, и запустили Бету.

– Займемся полным обследованием неба, – сказала Шара. – Триста шестьдесят градусов плюс-минус двадцать градусов от плоскости орбиты.

Я едва не спросила, о какой плоскости орбиты идет речь, если мы находимся в полной пустоте. Естественно, имелась в виду плоскость планетной системы, находившейся здесь девять тысяч лет назад.

– Оба модуля будут двигаться параллельно, – продолжала она. – Нужно обследовать пространство объемом в четырнадцать тысяч четыреста квадратных градусов. Это означает, что нам потребуется тысяча шестьсот пар изображений. На обработку каждого уйдет около пяти минут.

Взгляд Алекса вновь подернулся поволокой. Шара поняла.

– Получается, – добавила она, – что на поиски уйдет примерно шесть дней.

– Отлично, – одобрил Алекс. – И в какой-то момент мы обнаружим коричневый карлик.

– Да, наверняка. Мы наложим изображения с телескопов на экран, – Шара постучала по центральному монитору, – совместив звезды. Смещение звезд от одного изображения к другому будет незаметно, так как они слишком далеко. Но любой близлежащий объект станет двигаться туда-сюда. Это и будет ваш карлик, господин Бенедикт.