Искажение[СИ, роман в двух книгах]

Эта симпатичная помесь очаровательной миниатюрной девушки с наглым, беспардонным чертенком, плюющим на всех, которая спала сейчас рядом с Пашей, своим поведением оставляла место только мечтам.

Вот вчера, после обеда в дешевой и грязной столовке заводского района, где обедали обычно рабочие-сборщики с местного цеха, за несколько часов до начала вторжения в электронные сети городских властей, телевизионщиков и службы "ликвидаторов", Анька исчезла почти на четыре часа, просто попросив Пашу не волноваться.

Со времен последней их встречи с Бродягой Паша доверял Аньке кое в чем даже больше, чем себе, но не волноваться в такой ситуации смог бы только киборг, имеющий вместо сердца реактор. И дело даже не в том, что случайное задержание Аньки "ликвидаторами" или их помощниками означало срыв завтрашнего массового мероприятия, а уж к чему мог привести целенаправленный арест девушки, и думать было страшно. На самом деле Паша волновался только за девушку, её целостность и сохранность, плюнув в душе и на подполье, и на его руководство, и даже на тех, кто собирался завтра выходить на улицы и оказывать сопротивление "ликвидаторам". И в этом он признался себе честно после первого же получаса ожидания. А уже через два часа Паша махнул рукой и загнал все страхи куда-то в глубину души. Поделать уже ничего было нельзя, но вот "радовать" штаб подполья, требующий ежечасного доклада об обстановке вокруг них, исчезновением ключевой фигуры завтрашних событий Паша не стал, представляя себе реакцию на свое сообщение. А может быть, тут большую роль сыграла вера в Аньку?

Так или иначе, но нахальная девчонка появилась в той же столовке с таким видом, будто только что, пять минут назад, выходила в туалет. Пережевывающий очередную котлету Паша только крякнул укоризненно, когда Анька присела за стол.

— Где ты была спрашивать бесполезно… — констатировал Паша.

— Ага, — кивнула Анька, весело сверкая глазами.

— А я уже думать начал, что лопну от здешних котлет и компота, — пожаловался Паша.

— Не лопнешь, — утешила Анька, — в тебя много влезет.

— То, что через двадцать минут нас ждут в институте, ты хотя бы помнишь?

— А зачем же я тогда вернулась-то? — удивилась Анька. — Дожевывай котлетку, и поехали… бездельник…

Паша аж закряхтел от такой несправедливости, но решил промолчать, продолжая делать вид, что ничего не произошло.

— Ты завтра всё увидишь, — пообещала Анька, когда они садились в машину.

Паша недоверчиво покачал головой. Чего уж там напридумывала за время своего отсутствия Анька, он даже представить себе не мог.

И еще он не мог себе представить, как эта девчонка лихо управляется с компьютером, хозяйничает в закрытых, защищенных системах телецентра, радиостанций, а потом — и в электронном обеспечении "ликвидаторской" связи и телефонной станции. Всё это он видел впервые за полгода общения с этим маленьким чертенком.

Закинув ногу на ногу и то и дело затягиваясь ароматным дымком сигаретки, Анька с лихой небрежностью знающего свое дело профессионала постукивала по клавишам взятой на колени клавиатуры, присвистывала, углядев на экране что-то знакомое, презрительно фыркала на защитные программы, старающиеся не пусть её дальше положенного простым смертным уровня.

Все это действо происходило в маленькой подсобке, на первом этаже когда-то богатого и знаменитого на весь мир института физики земли. Его, как центр управления пиратским налетом, выбрала сама Анька за многочисленные, на удивление хорошо сохранившиеся линии связи. А руководство подпольем одобрило потому, что институт давным-давно перестал быть богатым и знаменитым, сдал почти все свои лабораторные площади в аренду всяким мелким частникам, практически не охранялся. Вошедшие через один из подъездов Паша и Анька не могли привлечь ничьего внимания, таких прохожих здесь ежедневно бывали тысячи.

Пристроившийся у приоткрытой двери Паша, стараясь не смотреть на Аньку, контролировал часть коридора, а еще двое выделенных подпольем, но знакомых лично Паше боевиков прикрывали подъезд. Анька к этим мерам предосторожности отнеслась с полным пренебрежением. "Хулиганов от меня ты отгонишь, — сказала она Паше, когда он расставлял своих временных подчиненных. — А мой взлом никто не просечет до завтра. Тут уж голову на отсечение даю".

И в самом деле, никаких происшествий за время вторжения Аньки в чужие компьютеры не случилось. Но, несмотря на внешнюю легкость и профессиональную небрежность в работе, Анька за экраном устала так, что отказалась и от ужина, и от возможности "на посошок" заглянуть в какое-нибудь злачное место, как следует выпить и развлечься. "Думаешь, завтра уже не до развлечений будет?" — критически глянула она на Пашу. Тот только пожал плечами. Предстоящий бунт был совсем даже не первым на его боевом счету, и Паша сейчас, ничуть не сомневаясь внешне в успехе, продумывал безопасные пути отхода из города. Этим заканчивались все предыдущие выступления подпольщиков, и Паша не ожидал от очередного особого успеха.

В маленькой, на два десятка номеров, гостинице на окраине города, где не спрашивали документов, не интересовались именами, но требовали в уплату только наличные монеты, Анька так лихо прикинулась профессионалкой, ведущей в номер клиента, что Паша, с неожиданным, легким уколом ревности, подумал, что роль свою девушка учила не по учебникам и наблюдениям за другими.

В холодном, узком и плохо освещенном номере Анька повалилась на постель и заявила, что до утра никуда отсюда не двинется. "А в туалет?" — невозмутимо осведомился Паша. "Сам меня туда отнесешь", — отрезала Анька, по-детски показав ему язык.

— И не подумаю, — возразил Паша…

И тут Анька как будто проснулась, отодвинулась, наконец-то, от бесчисленных цифр, выстроенных в стройные колонки, от плывущего по экрану отсчета времени до объявления внутренней тревоги, от усталости глаз и пальцев…

"Если изнасилование — это половое сношение с применением силы, то меня вчера точно изнасиловали", — подумал Паша, разглядывая потолок.

Анька была неистовой, жадной, изобретательной до постельных удовольствий, раз за разом оживляя вроде бы окончательно потерявшего силы Пашу. Сначала он удивился, потом затормозил в шоке, но, в конце концов, природа взяла свое. Сейчас, после пробуждения, Паша с легким стыдом вспоминал, что подобного у него в жизни еще не было, слишком уж неприхотлив и нетребователен он был к случайным партнершам, а заводить постоянную связь при своем образе жизни считал нечестным по отношению к женщинам. Да еще и эта концовка, когда Анька, ласково погладив его по груди, отвернулась к стенке и уснула в считанные секунды.

"А пусть и изнасиловала, зато — приятно, — ухмыльнулся Паша своим мыслям и воспоминаниям, — жаль, такое вряд ли повторится…"

Он был слишком старым со сравнению с Анькой, слишком битым жизнью и циничным, что б не понимать, что девушка просто разряжалась после утомительной и нервной работы. Радовало только, что для разрядки она выбрала его, и этот случайный секс еще больше сблизил этих, казалось бы, совершенно разных людей.

Не торопясь, Паша встал с постели, с удовольствием ощущая, как волны холода обрушились на его тело. Холод он не любил, но привык все жизненные неудобства переносить стоически, невозмутимо и спокойно, как бы тяжело это ему не давалось. Бесшумно одевшись и еще раз убедившись, что Анька не собирается просыпаться, Паша выскользнул из номера, аккуратно прикрыв за собой дверь. И только в коридоре начал превращаться в туповатого бандита-быка, взявшего вчера на ночь проституточку и получившего с него требуемое.

Таким: чуть насупленным, но довольным и добродушным, — он появился в маленьком вестибюле возле конторки администратора, хозяина и коридорного этой гостиницы.

— Какие новости? — вместо приветствия спросил Паша, задержавшись у конторки.

— Ночь прошла тихо — самая свежая и хорошая новость, — заученно заулыбался коридорный. — А у вас, надеюсь, тоже всё в порядке?

— Да уж, девка — огонь, — проговорил Паша вальяжно, чувствуя на душе неприятный осадок от собственных, пусть и наигранных, слов. — Под утро уснули…