Искажение[СИ, роман в двух книгах]

— Конечно, кто же еще обратил бы внимание на наших фигурантов? — сказала Василиса.

— Считаете их уже нашими по подведомственности? — поинтересовался Вяземский и тут же подумал вслух: — И что же теперь с ними делать? Объявить в розыск по городу? Или…

— Думаю, что "или" будет лучше, — ответила Василиса. — Если это в самом деле обыкновенные, но чудаковатые ребята, как решил майор Семенов, то погуляют в городе и придут или к нам, или в гостиницу. Думаю, уже к вечеру мы об этом узнаем. А бегать и ловить их просто потому, что они из аэропорта не явились в особый отдел…

Женщина чуть презрительно сморщила носик, изображая "фи". Конечно, гоняться за свободными гражданами свободной страны с единственной целью спросить: "А не надо ли вам чего?" было бы смешно. Тем более, судя по заключению дивизионного особиста и добровольного помощника из аэропорта эти люди вполне могли сами постоять за себя в критических ситуациях. Кстати, без такой способности они вряд ли бы добрались до Белуджистана.

— Отпечатки-то их взяли уже на всякий случай? — уточнил Вяземский.

Василиса покачала отрицательно головкой:

— Тут прокол, Валерий Петрович. Никакой возможности не было. Отпечатки их только в караульном вездеходе и транзитном вертолете. И тот, и другой уже вне зоны досягаемости. А вездеход лучше так вообще не считать, там после дегазации никаких отпечатков не будет. "Акула" ушла на плановый ремонт на базу первой воздушной. Если попросить там, на месте, снять отпечатки, то натуральная проблема будет с идентификацией. Сами понимаете, кто только туда не слазит во время ремонта…

Конечно, "живые" отпечатки пальцев нежданных пришельцев сразу бы решили многие вопросы и надуманные, и не очень. Но — во-первых, пришельцы сейчас не представляли никакой угрозы, будь они трижды империалистическими шпионами ("Потом у ребят извинения за такие мысли попрошу", — покаянно подумал Вяземский, этот вариант принимая только, как излишнюю перестраховку), а, во-вторых, Василиса приготовила своему начальнику гораздо худший сюрприз.

— Это еще не все, Валерий Петрович, — сказала секретарша, вновь наполняя стаканчики.

— А еще сегодня кошка родила вчера котят, — с легким вздохом пробормотал старший лейтенант, готовясь, как минимум, к кастрации, а максимум — понижению в звании за допущенные недостатки в работе: умела Василиса приберегать самое плохое на посошок.

— А еще сегодня транзитом с московского рейса через Тегеран прилетел ревизор, — чуть улыбнувшись сообщила женщина. — И, надо полагать, не для того, что б армейские склады проверять. Похоже — из Контрольного отдела человек.

— Профессор накапал? — кисло предположил Вяземский и тут же спохватился собственной глупости.

Профессор-археолог возглавлял небольшую, всего-то пять человек, экспедицию, занимавшуюся какими-то изысканиями в районе как раз танковых полигонов. Впрочем, до поры танки и профессор в противоречие между собой не вступали, заблаговременно расходясь во времени и пространстве. Только вчера уже поздно вечером профессор разыскал Вяземского в местной гостинице, где особист любил появляться вечерами, и где частенько собирались свободные от дежурств офицеры, что бы послушать байки не так давно приехавших гостей. Профессор, с виду такой цивильный и слегка безалаберный, в очках и с короткой, густой бородой, вцепился, как клещ в старшего лейтенанта, требуя то ли вообще отменить учения в двести девятой, то ли выставить отдельный пост возле какого-то, ну очень ценного для его науки склепа на территории полигона.

Кажется, профессор грозил Вяземскому и Верховным Советом, и Контрольным отделом, и даже карами небесными. Настроившийся в тот момент сходить в сауну, старший лейтенант посоветовал научнику обратиться прямиком к командарму генералу Львову, ибо о времени и местах боевых учений особый отдел комендатуры только уведомлялся, и никто мнения старлея об этих мероприятиях, согласованных, как и положено, с Генеральным штабом, и не думал спрашивать. А профессору было все равно, кому жаловаться и с кого требовать; совершенно не ориентируясь в армейской табели о рангах, он готов был изливать свое негодование и первому попавшемуся на пути рядовому-срочнику, если за время своего пребывания в Белуджистане, в контакте с военными, не выучил, что начальством в армии является тот, у кого на погонах есть звездочки. А старлей Вяземский был хорошо знаком профессору, с начальником особого отдела приходилось согласовывать и время и маршруты движения при выездах экспедиции в пустыню. Вот только согласование это носило на сто процентов перестраховочных характер: должен же хоть кто-то знать, где искать экспедицию, буде, не приведи господи, она затеряется в песках.

Вообщем, вчера старлей слегка поругался с профессором, не серьезно, конечно, и в рамках приличий, но научник, уходя в свой номер, выглядел крайне обозленным и раздосадованным. Конечно, он мог созвониться со столицей и даже нажаловаться в Верховный Совет, хотя Вяземский, как не напрягался, не мог себе представить, что же за исследования ведет в пустыне археолог, что бы так заинтересовать высшие власти страны, но вот такой молниеносной реакции на жалобу ожидать было трудно. Особист хорошо представлял себе оперативные возможности Контрольного отдела, но всего-то за полночи решить все вопросы с отправкой сотрудника сюда, в Белуджистан, было не под силу даже им.

— Наш помощник посмотрел регистрацию тегеранского рейса, которым прибыл этот человек, — продолжала Василиса, будто и не заметив невольную оговорку начальника. — Егор Пухов, из Москвы, командировка без указания конкретного места и предприятия, на которое он командирован. Вроде бы с ним еще девушка, Майя Северцева, совсем молодая, двадцать три года. Вместе сошли с самолета, взяли местного таксёра и — пока в гостинице или еще где-то не объявлялись. Видимо, ездят по городу, осматриваются.

— Как и туристы, — проворчал Вяземский, — только те — пешком ходят…

В голове возникла и тут же погасла шальная мысль, что появление туристов и возможного ревизора как-то связано между собой, не даром же первых задержали на том самом полигоне, куда рвался профессор, а второй возник сразу же после пусть и небольшого, но конфликта с научником. Нет, пожалуй, туристов надо прочно задвинуть на второй план, а плотно заняться таинственными гостями из столицы. Если только они сами не займутся старлеем Вяземским в ближайшее время.

— И последнее, — улыбнулась Василиса, — на завтра запланирована дезинфекция последнего самостоятельного лагеря беженцев у старой стены города…

А вот тут в пору было хвататься за голову и бегать вокруг стола с жалобными криками. Обычная, вообщем-то, процедура ликвидации самостоятельно выстроенного беженцами лагеря почти у самой городской черты неожиданно превращалась в операцию спецназначения. И виною тому простое прибытие ревизора. "А может, чем черт не шутит, он ради этой дезинфекции к нам и приехал? — мелькнуло в голове старшего лейтенанта. — Решили там, в столице, своими глазами глянуть на то, как это у нас тут творится?" То, что решение о дезинфекции принято было только-только ничего не значит, её давно пора было провести, да все не досуг было, руки не доходили и у комендатуры, и у армейцев. Теперь придется проводить все без сучка, без задоринки, что бы было и жестко, как любят армейцы, и по правилам, как нравится в столице, и без малейших эксцессов, вроде внезапно объявившихся репортеров какого-нибудь буржуинского агентства новостей. Впрочем, за последнее Вяземский был спокоен. Еще пару месяцев назад он сам организовал совершенно добровольный отъезд домой последнего такого задержавшегося правдаискателя и сенсациираздувателя.