Искажение. Четвёртая глава (МАКАМ VIII. Небо на земле)

– Зиновий, дорогой, рада тебя видеть! – Татум прикоснулась к руке старого друга, но на него не посмотрела. Она никогда не смотрела Портному в лицо, опасаясь третьего глаза – обычные люди считали, что лоб доктора Зольке украшает замысловатая татуировка, но Зур знала её подлинную силу.

– Татум, я скучал, – Зиновий изобразил объятия, едва дотронувшись до плеч женщины, и вновь отступил на шаг.

Они были скорее компаньонами, чем врагами, но Портной не позволял себе вольностей с хрупкой владелицей Театра.

– Я писала тебе, но с радостью скажу лично: твои последние работы восхищают, – искренне произнесла Зур. – Твоё мастерство необычайно.

– Наши работы: Татум, я создаю камни, но без твоей огранки они никому не нужны.

Искусство Портного заключалось в уникальном умении создавать живых существ самого разного образа, «сшивая» их из разных, порой не сочетаемых на первый взгляд частей. Его работы поражали воображение даже опытных колдунов и славились на всё Отражение. Из-под иглы Портного выходили твари, а Зур правила их мозг, обучала пользоваться новым телом и служить.

– Жаль, что ты редко выбираешься из Петрояда, – продолжила Татум, использовав европейское название Северной столицы.

– Жаль, что ты редко к нам приезжаешь, – улыбнулся в ответ Портной.

– Отражение огромно, гастроли Театра расписаны на годы вперёд.

– Приятно, когда тебя ждут.

– О чём важном ты хотел поговорить? – поинтересовалась Татум. Она давно знала Зиновия, знала его болезненную привязанность к Санкт-Петербургу вообще и Кунсткамере в частности и понимала, что лишь серьёзная проблема могла заставить доктора Зольке отправиться в путь. – Здесь нет лишних ушей.

– Ты уверена? – нервно уточнил Портной.

– Я в Москве уже два дня, – спокойно ответила Зур. – Я уверена.

Потому что тщательно проверила все места, где собиралась быть. Он кивнул, ещё раз огляделся и начал рассказ:

– Мне предложили необычайно интересную работу, но человек, которого я буду шить, пребывает в подавленном состоянии. Он всё видит, всё понимает, всё чувствует, но единственная реакция, которая ему дозволена, – ярость. Остальное у него забрали. И человек проявляет ярость к месту и не к месту.

– Ты хочешь вернуть ему сознание?

– Да.

– Из альтруизма?

– Мне предлагают огромные деньги, – признался Портной. – Но только за результат.

– Кто заблокировал сознание?

– Кто-то из Божественных.

– Думаю, я справлюсь, – обдумав, ответила Зур. – Не хочу хвастать, но ни один Божественный не способен наложить замки, которые бы я не смогла вскрыть. Мы договоримся.

– А если человек мёртв?

Это было важное уточнение. Татум вздохнула и поинтересовалась:

– Сознание заблокировали до смерти или после?

– Скорее всего – во время.

– Тогда тебе нужен некромант, Зиновий. Сознание мёртвых – это совершенно другое направление, их головы работают иначе, и без некроманта не обойтись. Мне очень жаль.

– Мне жаль, что в этот раз не получится поработать вместе.

– Да уж, не в этот раз… – Татум задумалась. – Я слышала, в колоде Гаапа появилась ведьма, умеющая менять Отражения. Если хочешь, я попробую договориться об услуге.

– Лучше я пойду к некроманту, чем к Гаапу.

– Как хочешь. – Она выдержала паузу. – Жду тебя вечером. В своей ложе.

– Спасибо.

– Это и твой триумф, Зиновий.

К воротам подъехал пятый фургон. Работали девоны споро, но реквизит требовал бережного отношения, поэтому разгрузка шла не так быстро, как хотелось. Шварц исчез, воспользовался тем, что Зур отвлеклась на Портного, и смылся. Зиновий тоже ушёл, промямлив: «Увидимся», однако сполна насладиться увлекательным процессом перемещения тюков и ящиков у Татум не получилось. Не прошло и минуты после ухода Портного, как зазвонил телефон, и, выслушав короткое сообщение: «Посылка на месте», женщина поспешила вглубь подземелий. И если бы в этот миг кто-нибудь смог заглянуть под капюшон, то ни за что не узнал бы обычно холодную и бездушную Зур: её глаза ярко блестели, щёки раскраснелись, она в нетерпении покусывала губы и изредка улыбалась.

Несмело улыбалась, словно надеясь на что-то хорошее, но не веря, что получится.

Татум торопилась так, что почти перешла на бег, и лишь в последнем коридоре опомнилась, поняла, что теряет лицо, вернулась к привычному размеренному шагу и в апартаментах появилась с достоинством королевы. Медленно пересекла гостиную, уселась в кресло, лишь после этого посмотрела на Вирана, рядом с которым стояла пленница и…

И не сдержалась:

– Цепи? – изумлённо воскликнула Татум, разглядывая тонкие, но очень прочные кандалы, сковывающие запястья и лодыжки молодой женщины.

Виран побледнел от страха. Он не видел скрытого капюшоном лица, но давно служил Зур и по голосу понял, что хозяйка в ярости.

Татум подняла взгляд выше.

– Мешок?!

Голову пленницы скрывала плотная чёрная ткань.

– Это всё Иннокентий, – пролепетал Виран. – Я не знал… я не думал…

– Сними! – взвизгнула Татум, и её тонкие пальцы скрючились в птичьи лапы с острыми когтями. – Сними немедленно! Почему на ней мешок? Почему она молчит?!

– Молчит из-за кляпа во рту, – негромко сообщил сидящий в дальнем углу Иннокентий.

Толстяк выглядел по обыкновению элегантно: светлый льняной костюм, идеально белая рубашка и светлые туфли. Справа, на журнальном столике лежала шляпа. Позу Кросс выбрал спокойную до небрежности, костюм носил с врождённым изяществом, и, глядя на него, никто не заподозрил бы, что под прекрасно пошитым пиджаком скрываются две кобуры с автоматическими «Береттами» 93R.

До сих пор Иннокентий молчал, внимательно наблюдая за Татум и видя в её поведении не столько гнев, сколько игру на публику, но сейчас решил вмешаться.

– Зачем? – прошипела Зур, поворачиваясь на голос. Она, разумеется, сразу увидела Кросса, но до сих пор игнорировала, показывая, что толстяк ей не ровня. – Кто тебе позволил вставлять кляп?

– А кого я должен был спрашивать? – удивился Иннокентий.

– Зачем ты это сделал?!

– У твоей подруги длинный язык, – с улыбкой ответил Кросс. – Не вставь я кляп – пришлось бы пристрелить.

– Мужлан!

– Ты объявила награду – я доставил груз. Груз цел и нетронут, а упаковка – на моё усмотрение.