Исконно русская Европа. Откуда мы?
Шрифт:
Густым флером окутаны, в частности, деяния сицилийских норманнов. Известно, что к формированию династии Штауфенов, императоров сицилийского периода, приложили руку потомки первых сицилийских норманнов – братьев Рожера I и Роберта Гюискара. Но почему тогда немцы считают «своей» историю борьбы Штауфенов с папством за лидерство в западных странах, обыгрывая в различных произведениях искусства сюжеты на тему горькой участи Манфреда и Конрадина, павших от рук Карла Анжуйского и т. д.?
Добавим к сему, что, например, Фридрих II Гогенштауфен, одна из наиболее колоритных фигур этого рода, практически не знал немецкого языка и всю жизнь прожил на Сицилии, имея титул «короля обеих Сицилий». Даже прах этого «дитя Апулии», как называли Фридриха
Не правильнее ли будет отнести норманнский этап истории Священной римской империи к истории шведского народа, плотью от плоти которого по общему убеждению являлись норманны? Или, скажем, – итальянского?
Традиционная история отвечает на все эти вопросы недомолвками. Известно, что династия Штауфенов имела не только норманнские, но и немецкие корни. Лишь по линии матери Фридриха II, Констанции, род Штауфенов восходил к норманнскому роду Отвилей (итал. Альтавилла), отпрысками которого являлись уже упомянутые Рожер I и Роберт Гюискар, тогда как со стороны отца, Генриха VI, его предками были чистокровные немцы – род швабских герцогов Гогенштауфенов. Лишь в 1184 г. в результате свадьбы Констанции и сына Фридриха Барбароссы, Генриха VI, Штауфены породнились с сицилийскими норманнами и Сицилия, правда, не без некоторой борьбы с папами и сицилийскими королями, оказалась включенной в состав Римской империи германской нации.
Получается, сицилийская ветвь – лишь побочная ветвь родового древа Штауфенов, которое, таким образом, остается немецким, немецким и еще раз немецким. Вывод, как нетрудно догадаться, льющий воду на мельницу немецких патриотов.
Но при таком подходе в тени остаются следующие факты. Вспомним, что династия Штауфенов именовалась швабской и приглядимся повнимательней к этому названию. Нетрудно заметить, что швабы – это видоизмененное «шведы», точнее – «свевы», где «в» закономерно переходит в «б» (Вавилон – Бабилон, Вилли – Билли и т. д.).
Так (Sveviae) и обозначена Швабия на карте 1572 г. (рис. 14).
Известно также, что Швабией (в древности Алеманией) именуются собственно немецкие земли. Будто бы в III в. жившие здесь свевы, слившись с пришедшими с северо-востока алеманами, образовали немецкую нацию. Швабы и по сей день говорят на особом швабском диалекте, а в Швейцарии и Франции «швабами» называют немцев вообще.
Рис. 14. Карта Швабии в 1572 году.
Получается, немцы, как нация, обязаны своим происхождением шведам? Эта точка зрения распространена не только в силу изложенных соображений, но еще и потому, что традиционная история именно Скандинавию всюду «подсовывает» в качестве «кузницы кадров» Евразии.
Вот вам и противоречие. С одной стороны история германских императоров вроде бы принадлежит Германии. С другой – никаких немцев вообще нет, а есть лишь наводнившие Евразию скандинавы.
Как-то надо уходить от этой дилеммы. Тем более что Скандинавия, этот «медвежий угол» Европы, не очень подходит на роль «колыбели». Климат не позволяет. Трудно представить, что жившие в таких суровых условиях народы могли расплодиться настолько, что заполонили собой всю Европу.
А поэтому нельзя отметать и обратное, т. е. то, что именно швабы стали родоначальниками шведов, будучи загнанными в этот «медвежий угол». Данный вывод согласуется с тем, что в истории нет упоминаний о приходе швабов в Подунавье – будущую Швабию. Автохтонами они там были в отличие от алеманов. Да и сам климат этих благодатных областей куда больше годится для
«кузницы кадров».А вот о приходе предков шведов в Скандинавию откуда-то с юга или востока имеются упоминания. Любопытные сведения на этот счет содержатся в древнеисландских преданиях. Например, «Сага об Инглингах» рассказывает о существовании прародины шведов – «Великой Свитьод». Будто бы еще во времена Христа, т. е. на рубеже эр, этой страной правил Один. Этот персонаж, более известный в качестве одного из главных божеств древнегерманского пантеона, оказывается, был реальной исторической личностью.
Он-то и привел предков шведов в Скандинавию – «Малую Свитьод» по терминологии саг, а его правнук, Фроди, воссел на датском престоле. Памятуя о добрых делах предка, древние германцы обожествили Одина, хотя вряд ли приобретение таких убогих территорий можно считать великим делом.
По одним сведениям, «Великая Свитьод» находилась в Средней Азии – Согдиане. Так якобы переводится слово, которым в сагах обозначена страна древних шведов – Suidiod.
Некоторые идут дальше и объявляют Ашхабад прообразом древнего Асгарда – столицы Великой Свитьод.
Впрочем, данная версия – не единственная в своем роде. Есть и другие, причем более правдоподобные. В той же «Саге об Инглингах» сообщается, что Великая Свитьод» или страна асов (Асгард) находится к северу от Черного моря в районе реки Танаис или Танаквисль, отождествляемой с Доном.
О том, что это ближе к истине, догадался и Тур Хейердал. Неспроста ведь он искал прародину викингов на Дону.
А что мешает нам увидеть ее в землях швабов, венгров и карантанцев (рутенов)?
И что мешает нам вообще снять вопрос о родоначальниках, заметив, что как немцы, так и шведы с их ответвлением – норманнами, не являлись в древности народами, связанными между собой узами родства, а были лишь объединениями людей на почве особых интересов? Что мешает нам понять, что связывало их лишь название, отражающее эти интересы?
Ведь и о содержании этих интересов нетрудно догадаться. Вспомним, что Фридрих II был приглашен на пост императора папой Иннокентием III, испортившим отношения с Оттоном IV, германским королем, которого он незадолго до этого также короновал императорской короной.
Мы не раз еще столкнемся с примерами того, как папы сталкивали лбами императоров, наживая на этом политические дивиденды. Пока же можно сказать, что в роли наемников в Италии оказались и братья Отвили, вторжение которых в Сицилию было санкционировано папой Николаем II. Соседство с арабами и византийцами, под пятой которых остров и часть Южной Италии находились с IX в., папу не устраивало и норманны с их разбойничьими повадками оказались здесь как нельзя кстати.
Известна и тактика их борьбы, общая для всех военных орденов Евразии: норманны строили на холмах замки, а затем совершали оттуда набеги на окрестные территории, постепенно принуждая местное население к покорности и выплате дани. Первый «подвиг» Рожера, младшего брата Роберта Гюискара, был именно таким: направленный в 1057 г. старшим братом в Калабрию, он построил на возвышении замок Ничефола, откуда с помощью набегов и грабежей постепенно подчинил себе местное население. Не брезговал Рожер и угоном лошадей, о чем свидетельствует хронист Малатерра. А один раз он с помощью тринадцати рыцарей ограбил семерых купцов и, мало того, заставил заплатить их за себя выкуп.
Подобной прытью отличался и Роберт Гюискар. Это, видно, пришлось папе по душе, потому что в 1059 г. Роберт получил от него титул герцога Апулии, Калабрии и Сицилии, чем и было подготовлено завоевание острова.
Впрочем, углубляться во все эти дебри нужды нет. Все, что нам надо – встроить историю норманнов в историю кочевых сообществ Евразии. А для этого достаточно сказать следующее: норманны – это наемники римского папы. В то же время «наемник» («наймит»), как уже отмечалось – это и есть искаженное «немет», т. е. немец.