Искра

Мучаясь опасениями, я отказалась от ужина и чая, сгрызла засохший кусок хлеба и запила водой из ключа.

— Мне больше достанется, — зыркнув на меня, пробурчала ведьма.

— Чтоб тебя от обжорства пронесло, — пожелала я в ответ чуть слышно и улеглась у костра. Ничего, целее буду. У меня появилось ощущение, что я сама становлюсь злобной ведьмой.

Ночь выдалась тёплая, звёздная, не хотелось идти спать в избушку к храпящей бабке.

Сон не торопился, потому что мысли разгонялись пёстрой каруселью. Что я делаю, сидя в чаще леса и собачась с ведьмой? Чего жду? Кто мне поможет? На месте ведьмы я бы сказала, спасение утопающего — дело рук самого утопающего. Возвратиться в Поваринск? От себя не убежишь. Рвусь к Эрвину и боюсь. Боюсь боли, боюсь расковырять рану, чуть затянувшуюся тонкой корочкой. Это так по-человечески понятно, избегать человека, причиняющего страдания.

Печаль, навеянная этой мыслью, ушла только глубоко за полночь.

Ночью приснился удивительный сон. Про точку, которую я в восторге обнаружила у себя в груди. Точка представлялась мне кнопкой, которую требовалось нажать, активировать, запустить на полную мощь. Все нити мироздания сходились в этой прекрасной точке. Предвкушение разворачивающих событий заставило меня ликовать и замирать от счастья. Кто-то свыше открыл мне великую тайну про истинного Творца моей реальности. Точка сознания всегда была во мне, это я управляла центром своего сознания, я творила реальность, в которой жила. Моя всемогущая точка всегда была со мной.

Утром я подошла к ведьме, перебиравшей на деревянной колоде пучки трав.

— Спасибо за гостеприимство. Мне пора.

— Что, прям сейчас?

— Ага, — я пожала плечами, расставаться всегда было немного грустно. — Дай глянуть на счастье руну.

Недовольно крякнув, Мара вытащила из кармана фартука полотняный мешочек, в который я запустила руку. Руна легла в ладонь теплым отполированным прямоугольником.

— Что она означает? — я подала руну ведьме.

Мара по-птичьи наклонила на бок голову, почесала длинный нос, пожевала губами.

— Пастух.

— Что?

— Пастух, — Ведьма сложила руну в полотняный мешочек и засунула его в свой безразмерный карман. Их ведьминское величество не желало больше ничего объяснять. Её полунамёки всегда находили самый короткий путь к моему уязвлённому самолюбию.

Вот зараза!

Перемещаться буду в лесу. Среди деревьев мне лучше всего удавалось отключаться от событий и мыслей, настраиваться на нужный образ. Удавалось, но не сейчас. Я злилась на Мару.

Ожидала подсказку, а ведьма брякнула сущую ерунду. Вот Зарх бы сказал правду. Руны он читал не в пример ей. Злыдня!

Куда мне податься? К какому пастуху? Недавно я посетила хутор пастухов в Муравке, стащила бельё с веревки, которое потеряла из-за нападения пантеры. Ни тебе одежды, ни Добромира в Овечечке, ни дороги к Эрвину…, не успела я додумать эту мысль, как яркая вспышка в голове чуть не заставила меня упасть на пятую точку.

Овечечка!

Пусть вознаградят тебя небеса, о, мудрая женщина! Хотелось ринуться назад и расцеловать Мару.

***

Стоп! Она точно не одобрит моих душевных порывов.

Отринув мысль о благодарности в коленопреклоненной позе с поцелуем руки у госпожи ведьмы, я задумалась. В благословенной Овечечке я провела немало времени и знала почти каждый кустик на её территории. Куда переместиться, чтобы не напугать обитателей усадьбы? В последнее время Добромир вплотную занялся стройкой, поэтому в имении должна находиться толпа народу. Подождать до вечера? В темноте я обследую плацдарм будущих действий…, ждать и минуту было невмоготу.

Не могу ждать и секунды! Только не сейчас!

Я вытащила одну ногу из болота, осталось сделать следующий шаг.

В гостевом домике, о радость, было пусто, правда, моя кровать оказалась примята, значит, жилец имелся. Меня определённо тянуло потанцевать ча-ча-ча, это хороший знак. Опасения тут же выскочили из-за угла, ведь Добромир не узнал меня на празднике. Как буду представляться? Вспомнив Асанну, решила, что дочерью троюродной тетки, приехавшей из далёких краёв. На волне оптимизма тянуло действовать, я вышла из домика и огляделась по сторонам.

Ага. Вот кто мне нужен! На самодельной кухне хозяйничала незнакомая женщина, видимо повариха. К ней-то я и направила свои стопы, не забывая напевать. Давно не ела ничего вкусненького, а то, что меня сейчас накормят, не сомневалась ни минуты. Прямо слюнки потекли от предвкушения.

Женщина резала овощи.

— Здравствуйте, — я приветливо улыбнулась, — не накормите? Меня Соня зовут, сегодня только приехала, жуть, как проголодалась. Вон моя кружка с цветочками. Я раньше вас не видела. Вы недавно здесь?

Всю информацию я выдала на одном дыхании, чтобы исключить лишние вопросы.

— Недавно. Аглаей кличут. Булочки бери, только из печки. Яичницу поджарить? — тётка оказалась нелюбопытной, добродушной и мягкой, как и её плюшка.

— Из трёх яиц, пожалуйста, и каши большую порцию, если есть, с маслом. Обожаю кашу.

Повариха мне улыбалась, я ела за троих, нахваливая всё, что предлагала добрая женщина. Это была не просто еда, а целительная энергия, потоком вливавшаяся в меня. Пока я жевала, наслаждаясь каждой ложкой божественной еды, осматривалась вокруг. Голубое небо с пушистыми тучками, длинная аллея, окруженная деревьями, люди, поднимающие из кирпичей стены нового дома — настроение улучшалось с каждой минутой.

Наевшись до отвала, я решила прогуляться до левады. Там было пусто, повариха не знала, когда вернётся Добромир, беспокоиться об этом начну позже. Очутившись в знакомой обстановке, почувствовала, как легко стало на душе. Небольшой прудик в центре левады не порадовал лягушачьим хором, я услышала лишь редкое разрозненное кваканье, перебиваемое громкими песнями пернатых. Самцы лягушек выводят серенады обычно ночью. Как рассказал Добромир, на языке людей кваканье звучит как песня, исполняемая кавалером, под окном желанной красавицы.

Мысли свернули к Добромиру. Скоро мы встретимся. Что-то будет? Интуиция молчала. Пытаясь представить, что скажу я, что спросит он, я застревала как в стоп-кадре. Не лучше ли отбросить возможные варианты и положиться на судьбу. Сколько раз моя фантазия оказывалась выброшенной на свалку торжествующей реальностью. Реальность творила собственные пути, короткие и часто жесткие, и мне приходилось лишь, сжав зубы, их принимать.

Вернувшись в гостевой домик, заложив руки за голову, я лежала на кровати, устремив взгляд далеко за пределы потолка. На ступенях послышались шаги, дверь отворилась, я не успела испугаться, как на пороге возник Добромир. Я рывком села и уставилась на чемпиона, застывшего столбом. Мы смотрели друг на друга целую вечность.