Искры на воде (сборник)
Шрифт:
— Акулина, глянь-ка, к нам гости.
— Варька уже побежала, сейчас встретит.
Варька, уже взрослая внучка Акулины, симпатичная девушка, но не замужем, хотя её подружки уже имели детей. Не желали с ней хороводиться местные парни по причине, которая была смешной: бабушку Варвары все считали ведьмой, хотя она перелечила почитай всех нынешних женихов. Но молва есть молва: с ведьминой внучкой никто не хотел родниться, от греха подальше. Девушка всё понимала и не обижалась. Просто стала старательно перенимать все бабушкины тайны.
— Ничего, всё у тебя наладится, ещё увидишь свет
В дом ввалились гости.
— Вставай, Лаврен, принимай гостей, — весело сказал Хрустов.
— Здравствуйте, — сказал Евсей.
Поздоровался и Родион. Лаврен собрался с силами, привстал и поздоровался со всеми.
— Это Родион, верно? Дождался Евсей брата, слава богу. Ну, покажись, солдат, поел походной каши? Молодец, теперь и жить можно — всё самое страшное посмотрел, дальше только доброе осталось тебе.
Илья Саввич поставил на стол гостинцы и водку. Гости расселись на лавки вокруг. Бабка Акулина поставила на стол грибов и чугунок с картошкой, чашку с солёными ельцами и сало.
— Ты прибери это, пригодится ещё, — подвинул кульки с продуктами Хрустов, — да не стесняйся в лавку наведываться.
Акулина взяла пакеты и унесла их в кладовую с недовольным лицом.
— Что-то не так? — сразу понял Хрустов. — Ничего, я разберусь с сыном, будет знать, кому зубы показывать.
После выпитой рюмки все повеселели, разговорились. Родион посидел немного и собрался домой к Хрустовым.
— Ты чего так рано? — спросил лавочник.
— Так невеста приказала явиться пораньше, — ответил за брата Евсей.
— Пропал парень, — заключил Хрустов. — Ты возьми лошадь, только пришли её назад.
— Да я и пешком пройдусь — посмотрю деревню.
— Ну, иди пешком.
— Уже оженили парня?
— Сосватали Лизавету мою, — буднично сказал Илья Саввич и ещё налил водки. — Дай бог, пережить нам все эти революции да митинги. Чудится мне: прольётся кровушка ещё — не возрадуемся.
— Ты про что? — не понял Лаврен.
Хрустов не стал ничего разъяснять. Выпил водку и стал вилкой ловить гриб, потом взял его пальцами и отправил в рот.
— Хотел бы я свадьбу здесь провести, да думаю, что пусть лучше там, на месте. Никого не удивишь, только завистников подразнишь.
— Так вы что? Породнились? — спросил Лаврен.
— Породнились, породнились, мы, почитай, годов десятка полтора роднимся, только не знаем про то, — ответил Илья Саввич.
— Эко как дело повернулось, тогда давай за молодых, — предложил Лаврен.
— Давай, — поддержал Евсей.
— Ты думаешь, что я против такой родни? — спросил Хрустов. — Да такую родню, скажу, поискать ещё надо. Посмотри, как на земле крепко встали, а пришли ко мне сиротами. На такую родню только и опираться надо, я против времени, что выпало им на долю. Нам с тобой, Лаврен, ещё куда ни шло — пожили, хотя я и ещё пожить не отказываюсь, а вот им как начинать жизнь в этой суматохе? Большаки, меньшаки, эсеры, кадеты — зараз всех и не запомнишь, а уж разобраться, кто и зачем — это и вовсе тёмный лес. Нет, правильно всё: вези их, Евсей, подальше
отсюда, там у вас спокойней. Даст Бог, и пронесёт мимо, как накипь из котелка. Через пару недель я подъеду, если и раньше не придётся.Родион медленно вошёл в комнату Лизаветы. Она сидела на кровати, а перед ней кучами лежали её наряды.
— Всё забирать собралась? — спросил он. — Подвод пять-шесть нужно.
— Проходи, только аккуратней.
Родион присел в кресло и стал разглядывать девичье богатство.
— Может, и не брать ничего? — спросила Лиза и посмотрела внимательно на жениха.
— Что ж не брать? Этим печку пару дней можно топить, — заметил он с иронией.
— И то верно. — Она подошла к Родиону, внимательно взглянула ему в глаза и крепко поцеловала. — Вот тебе!
Затем она села ему на колени и стала целовать. Вдруг, остановившись, она сказала:
— Мы ведь никогда не целовались раньше.
Это открытие стало откровением, которое смутило их обоих.
— Ты почему меня никогда не целовал? — спросила Лиза.
Родион растерянно развёл руки в стороны.
— Всё приходится делать самой, — сказала девушка.
Молодые долго сидели рядом. Говорили ни о чём, просто им хорошо было вот так сидеть и слушать друг друга. Затем разошлись на ночь по разным комнатам — завтра рано утром надо было выезжать в Тальники. Начиналась новая жизнь. Какой она будет — покажет время.
Утром раньше всех встал Евсей, разбудил остальных.
Зима сжалилась на один день, когда небольшой обоз из трёх подвод отправился в путь. С утра пошёл небольшой снег, отодвинув мороз на время, к обеду выглянуло солнце, правда, совсем ненадолго. Подоспевшие тучи сделали всё серым и сумрачным. Погода поторапливала. К вечеру проехали Камышлеевку и уже в темноте добрались до Тальников.
Темнота зимой относительна: едва выглянувший месяц или стайка звёзд, отражаясь от снега, расцвечивали округу, делая всё торжественным и безмолвным. Ровные белые дымы диковинными столбами, едва пошевеливаясь, ползли вверх. Кое-где в домах слабо светились окна.
Забрехали собаки, заливаясь всё сильнее. Обоз подошёл к воротам Евсеевой избы.
Открылась дверь, с шубейкой на плечах выскочила Ульяна, за ней выбежал сын Мишка и стал открывать ворота.
— Принимай гостей! — крикнул Евсей жене.
Лиза, на которую поверх её шубки был надет ещё и тулуп, едва вылезла из кошёвки. Родион скинул тулуп, сказал:
— Ты иди в дом, согрейся, а мы сейчас определимся с вещами.
Пока Ульяна раздевала гостью, братья часть вещей снесли в дом
Родиона, чтобы не таскаться с ними потом, другие сложили в сенцах у Евсея.
— Лиза, ты в гости к нам? — Ульяна узнала девушку, хотя видела её совсем малышкой.
— Вот, пришлось, — виновато ответила она, уставшая, но счастливая.
— Как же ты решилась в такое время? Ладно Евсей с Родионом, им что ни хуже, то лучше, а ты-то как?
— Так уж вышло.
— Давай поближе к печке, Нюша, — сказала она дочке, — подай чаю горяченького, там, на загнетке стоит.
Нюша, девочка лет десяти, быстро побежала на кухню и принесла кружку ярко-бордового чая, заваренного ягодами шиповника.