Искупление

– Спокойной ночи, Сафи, - ответил герцог и закрыл глаза.

Жгучая ненависть опалила меня, бешенство разожгло кровь, и я метнулась к мечу, лежавшему на столе. Когда вернулась, Найяр все так же лежал, закрыв глаза. Скинув ножны, я перехватила рукоять, направляя клинок ему в открытую грудь. Най открыл глаза и наблюдал за мной без всякого страха. И я не смогла. Острие вонзилось в перину, пролетев мимо его тела, герцог даже не моргнул и не вздрогнул.

– Ты никогда не сможешь убить человека, - тихо сказал Найяр.

– Ты не человек, - ответила я и покинула опочивальню.

– Я люблю тебя, - услышала я и зашипела:

– Ненавижу.

– И это страшней, чем меч в твоих руках, - горько усмехнулся герцог.

Я не ответила. Видеть и слышать его не хотела по-прежнему, потому закрылась в библиотеке и села на кресло, подтянув колени к подбородку. Найяр не пришел, не ломился ко мне, не пытался разговаривать и делать свои лживые признания. Ненависть исторгла из души пустоту, но не боль. И все же к утру, все хорошенько обдумав, я перестала себя жалеть. Малыша это не вернет, а превращаться в размазню не собиралась. У меня отняли мое дитя, отняли жестоко, мерзко, и эту потерю я герцогу никогда не прощу и не забуду. В его любовь я больше не верила. Он ничего не сделал нового, просто опять все решил один и сделал, как было выгодно ему, не считаясь с моими чувствами. Боги будут его судить, свой приговор я вынесла сразу - Найяр меня потерял. Ни жалости, ни нежности, ни даже сочувствия он больше у меня не вызывал.

Но были те, кому я была нужна, кто нуждался во мне. Ради них я буду продолжать влачить свое существование. И, если боги будут ко мне добры, однажды я исчезну из этого проклятого места. Придя к этому решению, я покинула библиотеку.

– Габи!
– крикнула я.
– Воду, завтрак и одежду.

– Что надумала?
– я обернулась и встретилась взглядом с Наем.

Он сидел на полу, откинув голову на стену, поэтому я его сразу не заметила. Одежда была вчерашней, и выглядел он вымотанным. Похоже, его сиятельства не спал всю ночь, как и я. Впрочем, меня это мало касалось.

– Что ты задумала?
– напряженно спросил герцог.

– Жить, - коротко ответила я.

Он поднялся с пола и подошел ко мне. Ладони Найяра осторожно легли мне на плечи. Я стряхнула их и порывисто обернулась.

– Никогда больше не прикасайся ко мне, - холодно отчеканила я.

– Сафи...

– Ищи новую любовницу, зажимай по углам фрейлин, влюбляйся в собственную жену, но со мной ты можешь быть только, взяв силой. Я больше не хочу тебя, Найяр Грэим.

Я уже дошла до дверей, когда услышала злое:

– Сафиллина Тиган, ты станешь герцогиней Таргарской и родишь мне законных детей, даже если мне и придется брать тебя силой.

Сжав кулаки, я стиснула зубы и покинула гостиную, в которой он ждал меня, так и не обернувшись. Позже мы встретились на завтраке. Подавив очередную вспышку раздражения, я закончила завтрак, подняла на него взгляд и спросила:

– Я могу продолжать заниматься благотворительностью и училищем?

– Ты можешь заниматься всем, чем хочешь. Не можешь покидать столицу, дворец без сопровождения, пытаться наложить на себя руки и заводить мне назло любовников, - прохладно ответил Найяр.
– Тебе не понравится то, чем я могу ответить.

Я откинулась на спинку стула и скрестила руки на груди, буравя его ледяным взглядом.

– Что ты мне еще можешь сделать?
– насмешливо спросила я.

– У тебя остались ценности, которые я могу отнять, - произнес герцог, глядя на меня без всякой улыбки.
– Если доведешь, я отниму и это.

Меня бросило в жар, потом в холод. Руки противно задрожали. Дети из приюта, Хэрб, Руэри, родители. Проклятье, сколько всего, что может удержать меня на коротком поводке.

– Я не смогу больше спать с тобой, - хрипло произнесла я.
– И улыбаться не смогу, даже на людях.

Найяр оценивающе взглянул на меня и усмехнулся.

– Я умею ждать, Сафи, - сказал он, промокнув рот салфеткой и вставая из-за стола.
– Не будем спешить. Занимайся всем, чем хочешь. Чем не можешь, я тебе объяснил. И, да, жить мы будем по-прежнему вместе.

После приблизился ко мне и присел на корточки, положив руки на край стола.

– Любимая, я знаю, ты на меня обижена, ненавидишь сейчас. Поверь, пройдет время, боль притупится. И чем быстрей ты успокоишься, тем быстрей станет легче тебе, в первую очередь.
– Снова поднялся на ноги и попробовал взять меня за руку, но я отпрянула.
– Скоро многое изменится, сокровище мое. Все будет так, как и должно было быть с самого начала.

Сказав это, герцог покинул покои, оставив меня стонать от бессильной злости.

* * *

Первые две недели после того, как Найяр создал пропасть между нами, прошли тягостно. Кушетка исчезла, он вернулся в постель. Спасибо, что не пытался обнимать, и так это соседство казалось невыносимым, и не приставал с желаниями. Не знаю, где, как и с кем он утолял свою страсть, и утолял ли вообще, мне было безразлично. Саму меня страсть не одолевала, да и тар Лаггер заявил, что трогать меня нельзя еще, как минимум, месяц. Я была ему за это благодарна.

Наши совместные трапезы с Наем приходили в тягостном молчании. Он часто стал задумчив, мне опять же до этого не было никакого дела. Разговаривали мы исключительно, когда мне было нужно его разрешение на очередной поход к казначею. Тарг Ньел, замещавший тарга Военора, кривился, читая очередное указание на выдачу мне той или иной суммы, но исправно выполнял. Какими бы сейчас не были наши отношения с герцогом, Найяр по-прежнему следил, чтобы я получала все необходимое по первому требованию. Если раньше я испытывала нечто сродни благодарности за то, что его сиятельство не отказывает мне в моих увлечениях, то сейчас воспринимала, как должное.

Иногда доходило до того, что я входила в его кабинет, где заедали советники, и, молча, клала на стол перечень нужд и потребностей. Герцог так же, молча, подписывал, и я выходила. Шепот о нашей размолвке с герцогом наполнял дворец. Придворные гадали о причинах. Наши покои находились обособленно от остальных помещений, и мои крики слышали лишь те, кто присутствовал в момент вырезания дитя из моей утробы, да охрана. Но это были наемники, потому дальше покоев произошедшее не пошло. Кстати, двое из четырех воинов, державших меня, покинули герцога в тот же вечер. Один напросился в мою постоянную охрану, второй, из оставшихся, продолжал служить герцогу, как и прежде. Этих мужчин я ни в чем не винила, это приказ господина, и они выполнили его. Впрочем, я никого не винила, кроме того, кто не услышал моей мольбы, не пожалел. Мне было плевать, чем он руководствовался, ко всем доводам я оставалась глуха. И сейчас вызывало изумление, отчего я вдруг начала чувствовать нежность и симпатию к этому человеку?

Между тем, жизнь Таргара продолжалась. Я перестала интересоваться делами родного государства. Только однажды спросила, что с Аквинтином, и герцог сунул мне письменные извинения от аквинтинского государя. Бриатарк пока безмолвствовал. О судьбе герцогини я не интересовалась, сам Най о ней не говорил. О ловушке, о которой упоминал Военор, тоже не думала. Я и так была в капкане, что мне за дело до мелочных угроз? И если угроза шла от ее сиятельства, то на данный момент она была слишком далеко, чтобы руководить заговором.