Искушай меня в сумерках (новый перевод)

Поппи даже не думала об ответе. Нет, не напугал, не больше, чем просветил ее относительно какой-то неведомой ей прежде эротической территории. Даже с ее неопытностью девушка понимала, что он может с удовольствием вывернуть ее наизнанку. И это явно было не то, что она могла принять или к чему была готова.

Поппи пыталась успокоить бешенное биение своего сердца, которое колотилось, словно сумасшедшее, прямо в горле. Ее губы болели и распухли, а тело пульсировало в незнакомых местах.

Гарри взял ее лицо в свои руки, большими пальцами поглаживая ее пунцовые щеки.

– Вальс уже закончился. Ваша компаньонка готова растерзать меня, как терьер крысу, только чтобы вернуть вас.

– Она настоящая защитница.

– Она и должна быть такой, – он опустил руки, освобождая ее.

Поппи пошатнулась, ее колени стали на удивление слабыми. Гарри подхватил ее, быстро среагировав, и прижал к себе.

– Медленней, – услышала она его смеющийся шепот, – это моя ошибка. Мне не следовало целовать вас так.

– Верно, – ответила девушка, ее чувство юмора снова попыталось проявить себя. – Я должна дать вам отпор... Пощечину или что-то в этом роде. Какова обычная реакция леди, с которыми вы позволяете себе подобные вольности?

– Они поощряют меня сделать это снова? – спросил он в такой серьезной манере, что Поппи не могла сдержать улыбку.

– Нет, – сказала она, – я не собираюсь вас поощрять.

Они стояли лицом друг к другу в темноте, освещаемые только тонкими проблесками света, льющегося из окон верхнего этажа. Как капризна жизнь, подумала Поппи. Она должна была танцевать с Майклом сегодня вечером. Но в итоге оказалась отвергнута им и стояла за стенами бального зала, в тени с незнакомцем.

Интересно, что она была влюблена в одного мужчину, и все же посчитала другого таким неотразимым. Но Гарри Ратледж был одним из самых притягательных людей, которых ей только приходилось встречать, с таким налетом очарования, энергии и жесткости, что она не могла понять, каким человеком он в действительности был. Она задавалась вопросом, каков он в повседневной жизни.

И почти сожалела, что ей никогда этого не узнать.

– Назначьте мне испытание, – сказал Гарри, – и я сделаю все, о чем не попросите.

Когда их взгляды пересеклись, Поппи поняла, что он подразумевал:

– Насколько большое испытание? – спросила она.

Гарри немного наклонил голову, продолжая пристально изучать лицо девушки:

– Попросите что-нибудь.

– А если мне захочется замок?

– Идет, – быстро согласился Ратледж.

– На самом деле, я не хочу замок. Слишком предсказуемо. Как насчет бриллиантовой диадемы?

– Конечно. Скромная, подходящая для ежедневного ношения. Или что-то более изысканное?

Поппи начала улыбаться, хотя несколькими минутами раньше думала, что больше никогда не будет улыбаться. Она почувствовала поднимающуюся волну симпатии и благодарности. Она не могла представить кого-то еще, кто мог бы утешить ее в подобной ситуации. Но улыбка ее стала грустной, когда она снова подняла на него глаза.

– Спасибо, – сказала Поппи. – Но никто не может дать мне то, что я действительно хочу.

Привстав на цыпочки, она мило прижалась губами к его щеке. Это был дружеский поцелуй.

Прощальный поцелуй.

Гарри пристально смотрел на нее сверху вниз. Его внимательный взгляд заметил движение позади нее, прежде чем его рот накрыл ее в молчаливом требовании. Сбитая с толку его внезапной агрессией, выведенная из равновесия, она рефлекторно потянулась к нему. Это была неправильная реакция, неправильное место и время... неправильно чувствовать такую волну удовольствия от вкуса и ощущения его губ на своих...но, как она уже убедилась, существовали искушения, которым невозможно противиться. Поцелуи Гарри, казалось, парализовали каждую частичку ее самой, заставляя пылать. Пульс Поппи участился, и она казалось забыла как нужно дышать. Каждая клеточка ее тела вибрировала от новых ощущений, в то время как звезды лились каскадом вокруг них, рассыпаясь небольшими взрывами света, ударяющегося о плитки пола террасы со звуком бьющегося кристалла...

Пытаясь отгородиться от резкого шума, Поппи плотнее прижалась к нему. Но Гарри отстранил ее с тихим ворчанием и прижал ее голову к груди, будто пытался защитить от чего-то.

Девушка подняла ресницы и замерла, похолодев, потому что увидела, что кто-то... несколько человек, вышли на балкон.

Леди Норбери, которая выронила стакан шампанского от удивления, лорд Норбери, и еще одна пожилая пара.

И Майкл, со светловолосой женщиной, повисшей на его руке.

И все они в шоке уставились на Поппи и Гарри.

Если бы ангел смерти появился в этот момент с черными крыльями и сверкающей косой, Поппи побежала бы к нему с распростертыми объятиями. Потому что быть пойманной на балконе, целующейся с Гарри Ратледжем, было не просто скандалом... это было материалом для целой легенды. Она была уничтожена. Вся ее семья была уничтожена. Каждый в Лондоне будет знать обо всем с восходом солнца.

Парализованная сознанием ужасного положения, Поппи беспомощно смотрела на Гарри. И в какой-то момент ей показалось, что она увидела вспышку хищного удовлетворения в его глазах. Но затем их выражение изменилось.

– Наверное, будет трудно все объяснить, – сказал он.

Глава 10 (перевод – Milli, бета-ридинг – Москвичка, вычитка – Фройляйн)

Проходя по особняку Норбери, Лео был крайне удивлен, встретив некоторых своих приятелей – молодых лордов, по сравнению с распутством которых, даже его былые кутежи казались безобидной забавой – теперь же они были аккуратны и сдержанны, с безукоризненными манерами. Не впервые Лео отметил, насколько несправедливо было то, что мужчинам спускалось с рук гораздо больше, чем женщинам.

Это искусство манер, например... Он видел, как его сестры изо всех сил пытались запомнить сотни пунктов этикета, которые требовались в высшем обществе. Это при том, что главным интересом в правилах этикета для самого Лео было ломать их. И ему как мужчине с титулом прощалось, что угодно. Леди же во время вечерних трапез критиковали за их спинами, если они взяли не ту вилку для рыбного блюда, в то время как мужчины могли злоупотреблять алкоголем или сделать неуместное замечание, и все до единого делали вид, что не замечают этого.

Лео беспечно прошел по бальному залу и остановился поблизости от дверного проема тройной ширины, осматриваясь по сторонам. Уныло, уныло, уныло. Его окружал бесконечный ряд девственниц с компаньонками и группки сплетничающих дам, все это напомнило ему курятник. Его внимание было привлечено видом мисс Маркс, наблюдающей как Беатрис и ее партнер танцуют.

Маркс, как обычно, выглядела напряженной, ее стройная, облаченная во все темное, фигура была пряма, словно она аршин проглотила. Компаньонка никогда не упускала возможности продемонстрировать свое презрение к Лео, и относилась к нему так, словно его интеллектуальный уровень не превосходил уровня устрицы. И она категорически не воспринимала его заигрывания и юмор. Как любой здравомыслящий человек, Лео прикладывал максимум усилий, чтобы избегать ее.