Искушай меня в сумерках (новый перевод)

– Оно не стало бы неоспоримым надолго. Как однажды отметил Бенджамин Франклин, империя, как и большой пирог, начинает крошиться с краев.

– Что американцы могут знать о создании империи? – заявил сэр Джеральд с презрительной усмешкой.

– Должен напомнить, – негромко заметил Гарри, – что по рождению я американец.

Снова молчание.

– Кому вы служите? – спросил сэр Джеральд.

– Ни одной из конкретных стран, – ответил Гарри. – Это создает затруднения?

– Нет, если вы передадите нам права на производство оружия. И только Кинлох будет иметь лицензию.

– Ратледж, – послышался жесткий, настойчивый голос Кинлоха, – сколько времени вам нужно, чтобы развить эту идею и сделать прототип?

– Понятия не имею, – Гарри, казалось, забавляло рвение собеседников. – Я буду работать над ним в свободное время. Но я не могу обещать...

– В свободное время? – теперь Кинлох негодовал. – От этого зависят огромные деньги, не говоря уже о будущем Империи. О Господи, если бы я обладал вашими способностями, я бы не успокоился, пока не воплотил бы эту идею в жизнь!

Поппи стало не по себе от неприкрытой жадности, звучавшей в его голосе. Кинлох хотел денег. Сэр Джеральд хотел власти.

И если Гарри согласится...

Ей не хотелось ничего больше слышать. Мужчины продолжали говорить, а она бесшумно удалилась.

Глава 18 (перевод – Anastar, бета-ридинг – Москвичка, Фройляйн)

Простившись с сэром Джеральдом и Эдвардом Кинлохом, Гарри устало прислонился спиной к двери библиотеки. Перспектива разработки нового оружия, в котором совместились бы порох, пуля и запал, раньше показалась бы ему интересной задачей.

А сейчас стала лишь досадной помехой. Существовала только одна проблема, решением которой он интересовался, и она не имела никакого отношения к механизмам и оружию.

Разминая мышцы шеи, Гарри вошел в спальню в поисках ночной рубашки. Хотя обычно он спал обнаженным, вряд ли это будет уместно на диване. Перспектива провести на нем еще одну ночь заставила его усомниться в собственном рассудке. Он оказался перед выбором: спать в удобной постели рядом с соблазнительной женой, или одному на узком диванчике... и он собирался выбрать последнее?

Жена, сидя на кровати, пристально смотрела на него осуждающим взглядом.

– Я не могу поверить, что вы участвуете в этом, – объявила она без вступления.

Его измученному мозгу потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что она не пошла спать, как они договаривались, а подслушала разговор, который состоялся у него с сэром Джеральдом и мистером Кинлохом. Если бы Гарри не устал так сильно, он, возможно, сообщил бы жене, что ночь – не самое подходящее время для подобных обсуждений.

– Как много вы слышали? – спокойно спросил он, роясь в одном из ящиков гардероба.

– Достаточно, чтобы понять, что вы собираетесь разробатывать для них новый вид оружия. И если это правда, на вас ляжет ответственность за множество смертей и страданий...

– Нет, не на меня, – Гарри стащил галстук и сюртук и бросил их на пол, вместо того чтобы аккуратно положить на стул. – Ответственность за это ляжет на солдат с оружием в руках. На политиков и военных, пославших этих солдат убивать.

– Не будьте лицемером, Гарри. Если бы вы не изобрели такое оружие, то его бы вообще ни у кого бы не было.

Прекратив поиск ночной рубашки, Гарри избавился от ботинок и бросил их на сваленную в кучу одежду.

– Вы считаете, что люди когда-нибудь перестанут изобретать новые способы убивать друг друга? Если я не буду заниматься этим делом, значит им займется кто-то другой.

– Тогда оставьте это кому-то другому. Не позволяйте этому быть вашим наследием.

Их пристальные взгляды встретившись, скрестились. "Ради Бога, – хотел он попросить ее, – не дави на меня сегодня вечером". Напряжение, потребовавшееся для того, чтобы связно вести этот разговор, истощило то немногое самообладание, что еще оставалось у него в запасе.

– Вы знаете, что я права, – упорствовала Поппи, она откинула покрывало и выпрыгнула из кровати, чтобы уверенней противостоять ему. – Вы знаете, как я отношусь к оружию. Для вас это совсем не имеет значения?

Гарри мог видеть очертания ее тела сквозь тонкую ткань белой ночной рубашки. Он мог даже видеть кончики ее грудей, розовые и напрягшиеся от холода. Правильно-неправильно... нет, ему наплевать на пустые нравоучения. Но если бы это изменило ее отношение к нему, если бы послужило причиной установления, хоть небольшого равновесия, он послал бы сэра Джеральда и все британское правительство к чертовой матери. Где-то в глубине души Гарри начался перелом, он испытал нечто абсолютно новое... желание понравиться другому человеку.

Он поддался этому чувству даже быстрее, чем смог осознать это. Гарри открыл было рот, намериваясь сказать Поппи, что поступит согласно ее желанию. Завтра он отправит в Военное министерство сообщение о своем отказе от сделки.

Но прежде чем он успел произнести хоть слово, Поппи спокойно сказала:

– Если вы сдержите свое обещание сэру Джеральду, я уйду от вас.

Не осознавая этого, Гарри шагнул к жене и сжал так, что она начала ловить ртом воздух.

– Это невозможно, – с трудом выдавил Ратледж.

– Вы не можете заставить меня остаться, если я не хочу, – сказала Поппи. – И я не пойду на компромисс, Гарри. Ты сделаешь, как я прошу, или я уеду.

Ад разверзся у него в груди. Она уйдет от него?

Не в этой жизни, и ни в какой другой.

Поппи думала, что он чудовище... хорошо, он докажет, что она права. Гарри будет именно таким, каким она его считала, и даже хуже. Он резко рванул ее к себе, горячая кровь прилила к его паху, когда он почувствовал скольжение муслина по ее упругому, гладкому телу. Схватив ленты сорочки, он потянул их. Его губы двигались по изгибу ее шеи и плеча, запахи мыла, духов и женской кожи заполнили его ноздри.

– Прежде, чем я приму решение, – прохрипел он гортанным голосом, – думаю, сперва я все-таки попробую то, от чего мне возможно придется отказаться.

Ее руки поднялись к его плечам, словно отталкивая.

Но она не сопротивлялась. Поппи держалась за него.

Гарри никогда прежде не был так возбужден, почти до отчаяния. Он держал девушку, упиваясь ощущением ее тела рядом со своим. Распущенные волосы жены пламенным шелком скользили по его рукам. Он взял несколько прядей и поднес мягкие локоны к своему лицу. Они пахли розами, пьянящие отголоски аромата душистого мыла и масляной ванны исходили от кожи. Стремясь сильнее почувствовать нежное благоухание, он глубоко вдохнул.