Искушение фараона

– Сисенет у себя, – сказала она. – Если такова воля царевича, я позову его сюда.

– Нет, – любезно ответил Хаэмуас, – я сам пойду к нему.

Табуба, наклонив в знак согласия голову, повела его внутрь дома. Они прошли по длинному коридору. Табуба свернула налево, и Хаэмуас, идя за ней следом, бросил быстрый взгляд направо, откуда до него донесся смех Шеритры. Вместе с этими звуками в дом проникал горячий воздух. В ярком сиянии раскаленного солнечного света Хаэмуас заметил, как его дочь стоит на коленях на тростниковом коврике в тени навеса, а напротив – Хармин, их головы почти соприкасаются. Еще Хаэмуас успел заметить, как девушка метнула на коврик кости и громко и радостно вскрикнула. Хармин улыбался.

Когда Хаэмуас вошел, Сисенет, вздрогнув от неожиданности, поднял голову, быстро встал и с серьезным видом поклонился важному гостю. «Этому человеку отлично известно, что я без памяти влюблен в его сестру», – думал Хаэмуас, делая шаг навстречу и глядя Сисенету прямо в глаза. Табуба, принеся извинения, вышла, а Сисенет предложил Хаэмуасу кресло, в котором только что сидел сам. Хаэмуас сел. На столе он успел заметить кувшин с пивом, остатки легкого завтрака и несколько нетуго скрученных свитков.

– Я вижу, ты читал, – заметил Хаэмуас. – Приятное занятие в такую жару, когда не хватает сил ни на какую тяжелую работу.

Сисенет устроился на краю постели и сидел скрестив ноги. Хаэмуас впервые заметил, что этот человек в прекрасной физической форме: плотные, развитые мышцы на ногах, плоский живот без малейшего намека на жировые складки вокруг пояса, хотя спина, как и положено при общении с высшими мира сего, несколько согнута. «Но ведь он такой же уравновешенный, спокойный человек, как и я, занятый в основном чтением и исследованиями. Как же ему удается держаться в отличной форме?»

– Чтение этих свитков, царевич, – мое любимое занятие, – ответил Сисенет. – В одном содержится легенда «Апепа и Секененра», а другой свиток – это довольно редкий старинный экземпляр Книги о небесной корове. В ней рассказывается о том, как мятежный человек восстал против бога Ра, как Ра наказал его и навсегда оставил человечество, избрав своим домом небо. Кроме того, в этой истории можно найти кое-какие магические заклинания, призванные успокоить души усопших.

Хаэмуас заинтересовался. Осторожно развернув свиток, он пробежал глазами по рядам крошечных, аккуратно выписанных иероглифов.

– Эти папирусы – истинное сокровище, – восхищенно произнес он. – Ты их купил, Сисенет? Я знаком со многими купцами, которые, кроме прочего, занимаются и древними рукописями. У кого ты купил эти свитки?

Сисенет улыбнулся, и Хаэмуас заметил, что его лицо, утратив свое обычное сдержанное выражение, даже слегка помолодело.

– Нет, царевич, я их не покупал, – сказал он. – Эти свитки – реликвия нашей семьи. Среди моих древних предков был один выдающийся историк и жрец, и он, вероятно, был в полном восторге, когда приобрел эти папирусы, истинный кладезь и исторических, и магических сведений.

– Ты обращался к какому-нибудь жрецу, чтобы прочесть заклинания? – Хаэмуаса эти свитки интересовали все больше и больше.

Сисенет покачал головой.

– Я и сам имею кое-какие познания в этом деле, – объяснил он. – В Коптосе я совершал службы в храме бога Тота.

– Ты для меня полон загадок, – сказал Хаэмуас, подумав вдруг, как мало он уделял внимания этому человеку, решив для себя, что его мнение не имеет значения, как редко они беседовали о чем-то серьезном. – И что, заклинания возымели действие? Они составлены правильно?

– Царевич, эти заклинания призваны помочь тем, кого уже нет в этом мире, поэтому мне неизвестно, возымели ли они желаемое действие, – объяснил Сисенет, а Хаэмуас хлопнул себя по лбу, прикрытому полотняной повязкой.

– Ну конечно! Как же я сразу не понял. Но скажи мне, кто теперь занимает пост верховного жреца Тота в Коптосе и какой там храм? Ведь я и сам глубоко чту этого бога.

Они еще поговорили на религиозные темы, и Хаэмуас почувствовал, как в его душе крепнет расположение к собеседнику – к его проницательному уму, к вежливой и уважительной манере, с которой он отстаивает собственное мнение, к его хорошо поставленному, ровному голосу, идеально соответствовавшему ясности суждений. Хаэмуас мог, позабыв обо всем, увлечься интересной беседой о каком-нибудь историческом, медицинском или же магическом предмете с человеком, равным по знаниям ему самому, и, к его вящей радости, Сисенет оказался именно таким. Хаэмуас вспомнил о древнем свитке. У него появилась слабая надежда. Хотя он и сам не понимал, что испытывает – разочарование или радость предвкушения.

– Когда ты сможешь приехать ко мне, чтобы взглянуть на свиток, который я нашел в гробнице? – спросил он наконец. – Мне очень хочется поскорее с этим покончить. Свиток не дает мне покоя с тех самых пор, как я впервые его увидел, мысли о нем неотступно преследуют меня.

– Я не имею познаний и эрудиции, коими обладает царевич, – ответил Сисенет, – и вряд ли я смогу оказать тебе какую-либо помощь, но попробовать свои силы было бы для меня большой честью. Когда тебе будет угодно.

Хаэмуас задумался: «Надо еще поговорить с Нубнофрет, да и все откладываемые на потом государственные дела ждут не дождутся, пока я ими займусь. – Но вот он улыбнулся собственным мыслям. – Я все еще не могу решиться всерьез заняться этим свитком. Мне по-прежнему хочется под любым предлогом отложить это дело на потом».

– Приезжай ко мне ровно через неделю, – сказал он. – Я буду ждать тебя после полудня.

– Прекрасно, царевич. – Сисенет улыбнулся, и оба они замолчали. «Он не станет первым заговаривать о предстоящей свадьбе, – решил Хаэмуас. – Я сам должен это сделать. И мне кажется, я немного побаиваюсь этого человека». Мысль показалась ему самому весьма удивительной.

– Табуба мне сказала, – осторожно начал он, – что ты рад нашей предстоящей свадьбе.

Сисенет громко рассмеялся, что случалось с ним нечасто.

– Как тактично ты выразился, царевич! Она не нуждается в моем разрешении, а представить себе, что я могу каким-то образом повлиять на твое решение, решение царевича – наследника престола, было бы просто смешно. Но могу сказать, я очень рад. Ее многие желали, но всем она отвечала гордым отказом.

– А ты что станешь делать? – с любопытством поинтересовался Хаэмуас. – Возвратишься в Коптос?

Вопрос, казалось, позабавил Сисенета. Его глаза блеснули, словно выдавая некую тайную мысль.

– Возможно, – ответил он. – Но я не уверен. Мне здесь очень хорошо, а библиотека в Мемфисе таит в своих стенах множество загадок.

– Возможно, ты захочешь занять какой-нибудь пост при моем дворе? – Хаэмуас и сам не понял, почему вдруг обратился к нему с таким предложением, движимый странным желанием снискать дружеское расположение этого человека. Но в ту же секунду он пожалел, что пригласил его. Предложение должности походило на взятку, словно он желал загладить некую вину.

– Благодарю тебя, царевич, но мне не нужна должность, – сказал Сисенет.