Искушение маркиза

— Пожалуйста.

— Тебе известно, что брак твоих родителей был устроен по договоренности их семей. Твоя мать являлась младшей дочерью герцога Ланздауна. Ей было всего лишь пятнадцать лет, когда она вышла замуж за твоего отца. Боюсь, она была очень избалованна, и Уильям потакал всем ее прихотям. Однако он слишком поздно понял, что она была лишена одной вещи, в которой особенно нуждалась.

— В чем же именно?

— В его внимании. Когда она была ребенком, ее семья и все домочадцы души не чаяли в ней. Она полагала, что ее муж будет так же относиться к ней, но Уильям уделял ей мало внимания. Положение немного улучшилось, когда родился ты. Твой отец проявлял к тебе неподдельный интерес, и поскольку твоя мать родила ему наследника, она тоже стала пользоваться его вниманием. К сожалению, как это часто бывает, тебя вскоре отдали нянькам. Я хочу, чтобы ты знал, что твой отец впоследствии сожалел, что не проводил с тобой достаточно времени, когда ты был совсем юным. Он сам воспитывался так же, как ты, и не представлял, что отец должен уделять внимание ребенку, даже своему наследнику, пока тот не станет достаточно взрослым. Думаю, если бы он пожил подольше, он относился бы иначе к Шарлотте…

Ее голос дрогнул.

— Я знаю, что он повел бы себя по-другому. Мой отец очень изменился, женившись на тебе, Кэтрин. Он стал радоваться жизни.

— Я очень тоскую по нему. Я знаю, люди сплетничают по поводу разницы в нашем возрасте, но я действительно любила Уильяма.

— Я знаю это и никогда не сомневался. А он обожал тебя.

Кэтрин слегка коснулась рукой своих глаз.

— К сожалению, должна сказать, что он никогда не любил и не понимал твою мать. Он предпочитал проводить вечера, сидя у камина и читая стихи любимых поэтов, в то время как твоя мать оставалась брошенной и скучала по светской жизни. И чем меньше твой отец уделял ей внимания, тем больше она нуждалась в нем. Она делала все возможное, чтобы привлечь его.

— И потому вступила в любовную связь?

— Возможно, она смирилась с тем, что твой отец никогда не будет относиться к ней так, как она желала. И если нельзя добиться внимания от Уильяма, то, должно быть, она решила искать его на стороне. Я говорю все это тебе только для того, чтобы ты понял: помимо того что твоя мать была эгоистичной и избалованной женщиной, она к тому же была глубоко несчастной. Время от времени я задавала себе вопрос: как мать могла бросить ребенка? Правда заключалась в том, что она сама во многих отношениях была еще ребенком, и ты был отдален от нее задолго до ее побега.

— Понятно, — сказал Джейсон, не зная, что еще сказать.

— Ты действительно понял? Ты умный человек, Джейсон. Ты должен сознавать, что поступок твоей матери — скорее исключение, чем правило. Я никогда не обманывала Уильяма. И моя сестра никогда никого не предавала. Теперь ты знаешь, что и Лора всегда была верна тебе.

— Когда Лора умерла, я думал, что тоже умру. Я едва помню, что происходило в первую неделю после ее гибели. Я постоянно напивался и испытывал не печаль, а гнев. Я был в бешенстве, оттого что она умерла. В таком состоянии мне было легче переносить утрату, чем если бы я горевал, сознавая, что она покинула меня навсегда. И тогда я стал искать повод обвинить ее в том, что произошло. Чем больше я искал, тем больше находил, и когда сложил вместе все части мозаики, возникло единственное приемлемое объяснение. Теперь, когда я знаю правду, мой гнев сменился чувством вины за то, что я незаслуженно осуждал ее.

— Лора все поняла бы. Она не хотела, чтобы ты мучился.

— Как же мне не страдать? Возможно, она была бы жива, если бы…

— Ты не можешь знать это определенно. Неужели ты собираешься провести всю свою оставшуюся жизнь, глядя в прошлое, и страдать по поводу; того, что уже нельзя изменить? Лора хотела бы, чтобы ты был счастлив, Джейсон. Ты должен перестать винить себя и оставить ее в покое.

Он проглотил подступивший к горлу ком.

— Понимаю.

— Ты не думаешь, что если бы ты избавился от гнетущих тебя мыслей, то мог бы найти свое счастье с Оливией? Я считаю, что, сбежав, она поступила неправильно, но неужели ты не можешь простить ее?

— Я уже простил ее. Она не первая и не последняя невеста, которую мучают сомнения накануне свадьбы. И мое поведение доказывает, что у нее была причина для побега.

— Она понимает, почему ты вел себя так. Ома любит тебя.

— Я тоже люблю ее.

Эти слова были сказаны удивительно легко. Он давно признался себе в своих чувствах, но впервые сказал об этом вслух.

— Я люблю Оливию, — повторил он, изумляясь, как свободно эти слова слетают с его губ. — Я люблю ее так сильно, и это чувство переполняет меня так, что порой я едва сдерживаюсь. Я понял это, когда она уехала с Чарлзом, хотя и раньше испытывал это чувство.

— Тогда что ты здесь делаешь? Почему ты не скажешь ей о своей любви? Она ужасно страдает после твоего отъезда.

— Приятно сознавать, что я не единственный, кто страдает, — сказал Джейсон. — Но я не тот, кого она желает. Она мечтает о совершенном мужчине, как в одном из ее романов. Я не раз причинял ей боль и вызывал разочарование. Если я люблю ее, следует ли мне предоставить ей свободу? Она еще ни разу не принимала участия в светском сезоне. Может быть, она найдет себе более подходящего мужчину.

— А этот мужчина сможет любить ее так, как ты? Я тоже читала некоторые из этих романов, и в них главный герой всегда обладает одной характерной особенностью.

Джейсон не мог предположить, что она имела в виду. Он хотел спросить «Какой особенностью?», и его губы сложились, чтобы произнести этот вопрос, но звука не последовало.

— Он любит героиню, каким бы ни было его прошлое и настоящее, надеясь, что однажды они будут вместе.

Кэтрин похлопала его по руке.

— Я пойду в дом проведать Эдварда. Почему бы тебе не прогуляться и не подумать над тем, что я сказала. Может быть, ты в конце концов перестанешь подолгу задерживаться здесь; пора уже успокоиться.

Джейсон задумался над словами Кэтрин. Если то, что она сказала о героях романов, правда, то он тоже мог бы сделать Ливви счастливой. Нет такого человека, который любил бы ее и нуждался в ней так, как он.

Он стоял перед могилой матери. Ему трудно было освободиться от негодования и обиды. Эти чувства долгое время оставались неотъемлемой частью его состояния, и он не представлял, как можно существовать без них. Однако он должен попытаться.

Он опустился на колени и провел ладонью по выгравированным буквам. Кристина Траерн. Это было имя его матери, но сама личность для него являлась незнакомкой, сделавшей в свое время неправильный выбор. Он подумал об Эдварде и о той радости, которую доставлял его сын. О даре любви. Его мать не знала, что такое любовь, и он жалел ее за это.

Он прислонился лбом к холодному камню.

— Упокойся с миром, мама.

Прощание с другой могилой было легче в некотором отношении, но труднее в другом. Он долго стоял перед надгробным камнем покойной жены, пытаясь найти подходящие слова. Наконец высказал то, что было у него на душе:

— Я очень сожалею, Лора. Очень, очень сожалею. — Он живо представил ее улыбающееся лицо. — Мне жаль, что я разочаровал тебя. Ты должна была знать, что; можешь прийти ко мне с любой проблемой. Вероятно, ты порадовалась бы, наблюдая за мной и Эдвардом в последние годы. Я был ужасным глупцом. И ты была бы первой, кто сказал мне об этом, не так ли?

Он ощутил слезы, катившиеся по его щекам, но не заботился о том, чтобы вытереть их.

— Боже, как я тоскую по тебе, Лора, и всегда буду тосковать.

Он прижался губами к своей ладони, затем приложил ее к выгравированному на камне имени.

— Я не знаю, как ты сделала это, — прошептал он, — но благодарю за то, что ты послала мне Ливви. Эдвард и я будем любить ее.

Сегодня последний день, когда она плачет, сказала себе Оливия, глядя в окно на дождь, соответствующий ее настроению. Завтра будет ровно месяц, с тех пор как от Джейсона не было ни слова, и она решила отказаться проливать слезы по этому поводу. Завтра она запрет свое сердце на замок, выбросит ключ и порвет все рисунки с его изображением.