Искусство алхимии. От философского камня и эликсира бессмертия до пятого элемента и магии книгоиздания

Ченнино Ченнини, «Книга об искусстве»¹⁶

В то же время Челентано Валлес Нови задается вопросом: «Что есть философский камень?» — и сам же на него отвечает: «Это красная ртуть». Согласившись с такой позицией, можно утверждать, что секрет получения философского камня представлял собой азы алхимии и являлся простейшим уроком для каждого ее адепта, а также множества ре

месленников, которые продавали краски художникам. Кроме того, красный сульфид ртути являлся не таинственной причиной, а скорее эмпирическим результатом такой взаимосвязи. Вполне возможно, что философский камень представлял собой не более чем метафору: в идеальном союзе чистой ртути и серы рождается «совершенный красный цвет», становясь лишь частным проявлением связующего потенциала материи всех видов и воплощая одно из многих чудесных творений, которые эта связь способна породить. Вероятнее всего, загадочный философский камень вовсе и не был так уж таинственен: этот «камень — не камень» мог представлять собой обычную ртуть, причудливый металл, текучий при комнатной температуре и быстро амальгамирующий с большинством других металлов в парообразном состоянии.

«Химическая свадьба»

Алхимики стремились получить из различных металлов золото, однако теми результатами, которых они добивались, мог похвастаться практически любой ремесленник. Будучи не в состоянии изменить «стихийную» природу неблагородного металла, превратив его в более совершенный, они использовали в своих экспериментах ртуть с ее тягой к соединению, производя золочение. Эту технологию использовали еще со времен Античности: она была известна и в греко-римском Египте, и в Китае (см. с. 44). Пары ртути повсеместно использовались вплоть до конца XIX века, когда они были наконец признаны токсичными и болезнетворными. Например, во Франции и Британии, где этот металл традиционно использовался для изготовления и очистки фетровых шляп, мастера по созданию головных уборов из-за продолжительных ядовитых ингаляций страдали неконтролируемыми судорогами, галлюцинациями

ГлАВА III

и раздражительностью — именно отсюда происходит английская идиома mad as a hatter («безумный, как шляпник»). Льюиса Кэрролла это явление вдохновило включить персонаж Шляпника в известное произведение «Приключения Алисы в Стране чудес» (1865 год).

«Химическая свадьба Гермеса и Афродиты»Гравюра Маттеуса Мериана Старшего (Швейцария, 1593–1650 годы) к книге Михаэля Майера «Убегающая Аталанта», Оппенгейм, 1617 год

Так или иначе, физика притяжения, побуждающая вещества связываться друг с другом, со временем была переосмыслена и предстала в виде «химической свадьбы». Исторически этот романтический и притягательный художественный образ восходит к древней теории о составе планет.

Планетарные металлы

Идея о существовании семи чистых металлов (золото, серебро, ртуть, медь, железо, олово и свинец) и их связи с семью известными планетами (Солнце, Луна, Меркурий, Венера, Марс, Юпитер и Сатурн) родилась, вероятно, в вавилонской Персии и бытовала вплоть до XVIII века. В период поздней Античности мнения ученых об этих соответствиях разнились, но в конце концов их список был систематизирован и получил следующие символы:

Солнце — золотоЛуна — сереброМеркурий — ртутьВенера — медь

Марс — железо

Юпитер — олово

Сатурн — свинец

В те времена планеты персонифицировали довольно часто. К примеру, химик Аннибал Барле, преподававший в XVII веке в Париже, в своем «Истинном и методичном курсе расщепляющей физики, в просторечье именуемой химией» (Париж, 1653 год) изображает их как мастеров по металлу. Михаэль Майер (1568–1622 годы), врач и личный советник императора Рудольфа II, в книге «О странствиях, сиречь¹⁷ восхождении семи планет или металлов» (Руан, 1651 год) отдает предпочтение более

Иоахим Эйтевал, «Вулкан застает врасплох Марса и Венеру», 1606–1610 годы, медь, масло

В Европе начала Нового времени наука все чаще находила художественное выражение. Символические изображения становились все более популярными и сложными. Мифологический сюжет этой картины олицетворяет алхимическую концепцию семи планетарных металлов и «химической свадьбы». На ней Меркурий рассказывает богу огня и кузнечного ремесла Вулкану о том, что Венера (медь), супруга последнего, вступила в недозволенную связь с Марсом (железо).

популярному и знакомому образу богов-олимпийцев из греко-римской мифологии. Эти божества — аватары определенных металлов и их свойств — становятся героями сложных аллегорий, выражающих металлургические явления.

«Аппарат для сбора лунной влаги» Иллюстрация к книге Иоганна Фридриха Флейшера «Химический лунный свет», издание 1797 года

Считалось, что утренняя роса оседает ночами с серебристой луны. Тогда, вероятно, серебро можно получить из ее туманных капелек, как предполагал автор книги? Впоследствии лунное сияние (англ. moonshine) в английском сленге приобрело значение «самогон».

«Гермафродит»

«Книга Святой Троицы», Франкония, вторая половина XV века (не ранее 1467 г.)

Алхимические гермафродиты.

Огневое золочение

Гермафродит, лежащий во мраке, подобно мертвому, требует огня <…> [и тогда] бросается прочь от Меркурия и Венеры. Михаэль Майер, «Убегающая Аталанта», Оппенгейм, 1617 год

Мифический Гермафродит был отпрыском Гермеса (у римлян — Меркурия) и Афродиты (Венеры) и имел как мужские, так и женские половые органы. Поскольку его родителей связывали с «планетарными» металлами — ртутью и медью соответственно, — сожжение Гермафродита стало аллегорией огневого золочения. Изображая этого необычного персонажа, художники старались передать неестественное творение, возможное благодаря изучению алхимии.

На иллюстрации к алхимическому трактату под названием «Книга Святой Троицы» начала XV века у Гермафродита вырастают крылья — одно золотое и одно серебряное. Сам он изображается наполовину королем, наполовину королевой в черных, белых и красных одеждах, символизирующих алхимическое движение к совершенству. У ног Гермафродита располагается дракон, который олицетворяет едкий купорос; он вгрызается в корни минеральных пород у ног царственной фигуры, способствуя таким образом процессу творения.

Корнелис Бега, «Алхимик», 1663 год

На картине алхимик отмеряет порции синтезированной киновари. Этот алый пигмент высоко ценился у живописцев и по стоимости был сопоставим с сусальным золотом. Тем не менее более чем скромный вид мастерской, где царит беспорядок и разбросано поломанное оборудование, говорит о том, что ее хозяин едва сводит концы с концами. Название картине дали уже после смерти автора, и уместность его сомнительна: не всякие занятия алхимией делают человека настоящим алхимиком.

Глава IV

Художники, ремесленники и алхимики

Алхимия

как двигатель искусства

Если ты старательно исследуешь их, то найдешь, какими видами красок и их смешений владеет Греция, что в тщательности эмалей или разнообразии черни открыла Туска [имеется в виду Этрурия или Русь]; что в скани или литейном, или в интарсии различает Аравия; что в различных сосудах или в резьбе на геммах и по кости золотом украшает Италию; что в драгоценном разнообразии стекол избирает Франция; что в тонкой работе по золоту, серебру, меди, железу и камню торжественно прославляет Германию¹⁸. Теофил Пресвитер, «Записка о различных искусствах», около 1125 года