Искусство вождения полка (Том 1)

III Сибирский корпус занимал фронт Соколово (исключительно) — г. дв. Олесино — высота 3,1 — д. Мешкуцы (исключительно), протяжением всего 5 км, 8-я Сибирская дивизия удерживала фронт всего в 2 км, 7-я Сибирская дивизия, моя непосредственная соседка — в 3 км, до г. дв. Олесино (включительно). Расположение штабов, по своему удалению совершенно не отвечало нервности войск, требовавших личного руководства и непосредственного присутствия начальников на поле боя. 7-я Сибирская дивизия имела сначала всего 3 батальона — 25 % своего состава — в боевой линии. 2 При этих условиях конечно занятие д. Мешкуцы не могло бы составлять для нее никакого вопроса. Теперь III Сибирский корпус имел бесспорное преимущество над 2-й Финляндской дивизией; почти все части, развернутые на его фронте, не принимали участия в дневной панике, так как были отведены в тыл с утра. 4-й батальон 28-го Сибирского полка встал на позицию несколькими минутами позже моего II батальона, но тогда, как последний подошел из пекла, сибирский батальон выдвинулся из тыла, из какой-то деревни на р. Лоша, где он провел часть дня.

Предоставив Чернышенко полную свободу, я ускакал через Бурбишки и далее по трудно проходимой для конного тропе через болото в с. Задворники. Напрямую через болото поддерживать связь, даже одиночными пешими людьми было затруднительно. Телефонная линия, связывающая III батальон с I батальоном в Задворниках, прокладывалась через деревни Бурбишки и Палоши; в последней расположилась центральная станция полка. О месте расположения штаба полка я указаний еще не давал, но полковой адъютант распорядился подыскать в с. Палоши хорошую, чистую избу.

Было совсем темно, около 21 часа, когда я прибыл в Задворники; там находился полковой резерв. На фронте полка бушевал ружейный огонь — немцы вплотную налезли на III и II батальоны. Обстановка рисовалась чрезвычайно печальной; штабы не удосужились еще распространить по фронту чрезвычайно приятные сообщения, поступавшие с нашего тыла и свидетельствовавшие, что сжимавший нас немецкий охват начал распрямляться и освободил сообщения 10-й армии. Мы продолжали ощущать себя окруженными, хотя уже более ими не были. Чрезвычайно отрицательное впечатление создавалось из-за внутреннего положения, на 3 фронта, которое занимала 10-я армия; оно приводило к тому, что при всяком нашем шаге назад мы тыкались на нагромождение обозов и парков. Это внутреннее положение, которое так любил Наполеон I, в условиях XX века становилось почти нестерпимым и вело к разложению. Невыгоды его усугублялись десятками тысяч беспризорных, одиноких, голодных солдат, которые бродили по всей площади внутри фронтов 10-й армии. Это были своего рода "отсталые"; только теперь они оказывались впереди своих рот. Наведение порядка в тылу затруднялось тем, что корпуса не имели каких-либо тыловых полос или путей, за состояние которых они отвечали бы. Все пути движения пересекались и смешались. Штаб армии издавал об этих путях распоряжения, из которых каждое отменяло предшествующие, и увеличивало путаницу; обозы руководствовались не какими-либо директивами, а собственным чутьем и разведкой. И, несмотря на все законные стремления штаба 10-й армии и его энергию по угонке обозов{86}, повозки, из-за нашего внутреннего положения находились все еще в слишком большом числе за боевой линией.

Отставание от своих рот в сильной степени поощрялось тем обстоятельством, что продовольствие ухудшилось почти катастрофически. Вечером 19 сентября стрелки уже трое суток не имели ни кусочка хлеба; расслабляющее влияние оказывали также бессонные ночи. Только после 5 совершенно бесхлебных дней удалось распределить по фунту хлеба — подвоз, находившийся неделю в параличе, только 21 сентября начал робко функционировать. Вина очевидно лежала не на тыловых органах 10-й армии, а вытекала из оперативного положения. Если "оперативная арифметика" задается целью ежедневно снабжать солдата полной порцией, то это конечно "школьно правильно", но не имеет ничего общего с оперативной действительностью. Излишняя заботливость может привести к катастрофе; штаб 10-й армии в конце-концов был прав, делая ставку на способность человеческого желудка временно воздержаться от хлеба.

Особенно мучителен в эти дни был соляной голод, который переживала 10-я армия. У местного населения нельзя было найти никаких запасов соли. Скот дешево продавался населением, и я приказал делать по 3 варки в сутки, с фунтовой порцией мяса в каждой. Но сваренный без соли суп выплескивался стрелками, он был отвратителен на вкус; стрелки ели только мясо, а хлеб стремились заменить не часто попадавшимся на полях картофелем. Приблизительно такую же еду мог отыскать себе и умышленно отбившийся от роты солдат.

До 2 час. утра 20 сентября немцы упорно лезли. Накануне днем они наблюдали картину полного бегства и разложения III Сибирского корпуса и части 2-й Финляндской дивизии, и эта картина естественно провоцировала их на продолжение преследования ночью.

Надо было добивать разложившегося противника. Небольшая немецкая колонна в темноте напоролась на ф. Олесин, где была отбита свежим батальоном 7-й Сибирской дивизии. Главное же направление преследования немцев через Древеники выводило на весь участок 6-го полка, который был вынужден ввязаться в бой, еще не осмотревшись на местности.

Положение 6-го полка на его участке было изрядно одиноким. Справа — 28-й Сибирский полк, враг внутренний, как видно будет из дальнейшего. Влево тактической связи с 8-м полком до рассвета не было. Левый батальон 8-го полка зацепился в з. Прокорты, но правый батальон, долженствовавший примкнуть к 6-му полку, расположился в 3–5 км в тылу указанного ему участка. Обстановка в 8-м полку обрисована командиром полка в следующих смягченных выражениях: "20/IX

2 час. ночи

№ 54.

Начальнику 2-й Финляндской стрелковой дивизии.

От з. Прокорты через Смоляники до железной дороги войск нет (должна была быть гвардейская стрелковая бригада. — А.С.). На железной дороге — 1-й стрелковый его величества полк. От г. дв. Древеники вправо немцы сильно нажимают на 6-й полк, который несколько осадил назад. Осадил и правый фланг 8-го (только без боя, и не на км, а на 3,5 км. — А.С.). Перестрелка ружейная и пулеметная не прекращается (в 8-м полку ее не было, это относится к 6-му. — А.С.). Что делать дальше?

Подполковник Забелин".

В том же стиле Забелин писал одновременно и мне ("Жду указаний о дальнейших действиях"). Только в 3 час. утра он отдал командиру своего правофлангового батальона (I) выйти на линию фронта 6-го полка. Одновременно, левее з. Прокорты, был выдвинут 5-й Финляндский полк из резерва V Кавказского корпуса — и положение разъяснилось. "Стоять на старых позициях", приказал Забелин.

Нехорошо было и с дивизионным резервом. 11-я рота представляла резерв сторожевого охранения III батальона; она занимала г. дв. Древеники; командир роты прапорщик К. неожиданно привел ее в Задворники; в главе третьей описан прием, который я ему устроил в Задворниках. Отправив роту обратно и изготовив к бою I батальон, я услышал в 500 шагах к западу от Задворников выстрелы. Надо было ожидать, что без помощи полкового резерва III батальон не сумеет сохранить полностью свое положение. Но мой I батальон, это была последняя часть, сохранявшая порядок и остававшаяся у меня в руках. Если бы I батальон был израсходован и других резервов не было бы, то наступил бы полный хаос. Поэтому прежде чем принять решение о I батальоне я вспомнил, что в 2 км от меня, в ф. Марьяново, располагается дивизионный резерв — 7-й полк. С ним меня соединяла телефонная линия. Я вызвал к телефону Марушевского и объяснил свое положение: сторожевое охранение прорвано, с соседями контакта нет, в г. дв. Древеники немцы, выстрелы раздаются в 500 шагах от окраины Задворников; нужна контратака, а может быть через короткое время на окраине Задворников, где стоит мой выстроенный I батальон, предстоит рукопашная свалка. Прошу Марушевского помочь мне одним батальоном, а то и всем полком.

Мне не следовало описывать свое положение так серьезно, как я его воспринимал. Марушевский поставил мне вопрос — как далеко сейчас от него немцы. Я ответил: "в 1,5 км". В действительности было немного больше (около 2 км). Марушевский был поражен и заторопился. У него еще не было связи с начальником дивизии, уехаввшим за р. Лошу, и без его разрешения он не может израсходовать ни одной роты дивизионного резерва. А чтобы не быть втянутым в бой помимо своей воли и дабы сохранить свободу маневрирования, он сейчас снимает 7-й полк и отводит его через с. Палоши, на правый берег р. Лоша. "До свидания, станция снята".

Немцы пустили корни в г. дв. Древеники и дальше не пошли. К полуночи командир III батальона прислал успокоительное сообщение — все роты его батальона находятся в связи между собой, хотя центр батальона немного вогнут из-за вклинения немцев в г. дв. Древеники; немцы устраиваются в занятом расположении; энергичная перестрелка продолжается вследствие близкого расстояния — 100 или 150 шагов, на котором находятся немцы от нас в перелесках.

Я оставил одну дежурную роту I батальона окапываться на окраине с. Задворники; три другие в полной готовности разлеглись спать в ближайших сараях. Настроение I батальона было бодрое, приподнятое. До 2 час. утра оставался я в Задворниках, осматривал перевязочный пункт, где было мало раненых и откуда исчез самострел прапорщик К. Перестрелка стала смолкать. Мои штабные офицеры уговорили меня уехать спать в с. Палоши, где приготовлен ужин и кровать и где центральная станция полка. Потребность в отдыхе чувствовалась чрезвычайно. Когда я в 3 час. утра ложился, с южного берега Лоши приехал командир бригады Нагаев и остановился у меня. Он говорил, что на рассвете сюда подтянется весь штаб дивизии, и пытался объяснить мне общую обстановку, но я ничего не понимал, и заснул под его разговор.