Испания от античности к Средневековью

Новые владыки Испании совершенно не были заинтересованы в экономическом хаосе, а тем более крахе. Поэтому следом за временем упадка пришло время относительной стабильности. И экономика продолжала ту эволюцию, которая была характерна для Поздней империи, хотя ее аграризация и натурализация ускорились, и эта тенденция становится не только преобладающей, но и господствующей. Латифундии в целом сохраняют тот же вид, какой они имели в позднеримское время. Как и тогда, производителями являются три группы эксплуатируемых — рабы, колоны, в число которых практически включаются отпущенники, и прекаристы. Близкой оказывается и структура рабочей силы в имениях крупных готских землевладельцев, хотя там, как кажется, не было колонов, но все же имелись люди, перешедшие под «покровительство» магнатов. Уже в рамках этого этапа социальные структуры римского и вестготского общества в Испании и Септимании сближаются. Крупные владения как римских, так и готских магнатов в большой мере замыкаются в себе, становясь экономически почти самостоятельными единицами с очень низкой товарностью их хозяйства.

Это не означает, что торговля и ремесло окончательно исчезли. Уже кризис III в. нанес этим отраслям тяжелый удар. Экономическая ткань Средиземноморья стала распадаться. И в этом плане ни завоевания германцев, ни свержение Ромула Августула не принесли ничего принципиально нового. Как и до 476 г., торговые связи Испании с различными регионами Средиземноморья, особенно с Северной Африкой, сохранились, хотя и в резко сокращенном масштабе. Восточные купцы, особенно сирийцы, привозят на Пиренейский полуостров самые разнообразные товары, особенно предметы роскоши, столь желаемые старой и новой знатью, но не производимые на месте, а также некоторые продукты потребления, как африканское масло, и столь необходимый и в церковном обиходе, и в делах администрации основной писчий материал — папирус. На Восток же вывозятся некоторые продукты Запада, в том числе, как это ни парадоксально, то же масло. Уже в ходе кризиса III в. и после выхода из него значительная часть ремесленной продукции стала производиться не в городских мастерских, а в латифундиях. Этот процесс продолжился и после варварских завоеваний, что, однако, не привело к полному исчезновению специализированного городского ремесла. Некоторые отрасли ремесла даже переживали новый расцвет. В первую очередь это относится к изготовлению оружия, некоторых видов ювелирных изделий, украшению церквей. Товарность городского ремесла уменьшилась, но, по-видимому, не исчезла вовсе.

Сохраняется такой важный элемент античного мира, как города. Уже в рамках Поздней империи их самоуправление становится весьма ограниченным и все большую роль начинает играть, с одной стороны, епископ, а с другой — императорский чиновник. После варварского завоевания этот процесс не только не остановился, но, пожалуй, еще углубился. Конечно, уже не было чиновника, назначенного императором, но город в значительной степени оказался под контролем готского графа. Однако самоуправление города ликвидировано все же не было. Сохранилась и его социальная структура, а также, хотя и в гораздо меньшем масштабе, экономическая роль. Пребывание некоторых городов в составе Империи во второй половине VI и в первые десятилетия VII в. способствовали их возрождению. Однако изгнание византийцев из Испании привело к разрушению этих городов, что нанесло тяжелый удар городскому строю в Испании вообще. Начинается упадок города как самостоятельной социальной структуры.

Приблизительно в середине VII в. происходят очень важные изменения в различных сферах жизни Вестготского королевства. Многое в этих изменениях ускользает пока от нас. Но ощущение какого-то перелома в развитии несомненно. В экономической сфере ясно наблюдается если не прекращение, то несомненный упадок средиземноморской торговли. В некоторой степени он компенсируется укреплением связей с запиренейской Европой — Франкским королевством и даже с далекой Англией. Но это не может компенсировать резкое ослабление, а то и прекращение торговых связей с Северной Африкой и Восточным Средиземноморьем. В социальной сфере среди рабов и отпущенников выделяются группы «достойных» и остальных. Это говорит об изменениях в самих институтах рабства и отпущенничества, хотя каковы были эти изменения, сказать трудно. В это же время изменяется и положение города. Он окончательно теряет самоуправление, практически полностью переходя под власть графа и епископа. Как самостоятельный элемент социального строя Испании город почти исчезает. В правовой сфере завершается процесс уравнивания положения романского и готского населения. При Хиндасвинте и Рецесвинте издаются кодексы, имеющие силу для всего населения королевства без различия этнического происхождения. Создание единого законодательства завершило процесс слияния романского и готского населения. Конечно, это слияние было относительным. Романское население даже в лице магнатов не получило допуска к политической власти и лишь в виде исключения допускалось к власти местной светской администрации. Принадлежавшие к романской «верхушке» ректоры провинций, хотя, как кажется, сохранились, но потеряли свое значение в пользу вестготских герцогов. Только в лице церковной «верхушки» романская знать еще сохраняла свое значение. И это в значительной степени компенсировало недопущение к политической власти. Роль церковных соборов в целом возросла, и они становятся партнером монархии, хотя и подчиненным. Все эти изменения, конечно, не были мгновенны или даже краткосрочны. Они нарастали постепенно, ясно проявившись в середине столетия. В известной степени их завершением и оформлением стал кодекс Рецесвинта, почему и можно с некоторой долей условности считать год его издания — 654-й — границей третьего этапа истории Испании на пути от античности к Средневековью.

Четвертый и последний этап занимает вторую половину VII и начало VIII в. Это было уже время упадка Вестготского королевства. Оно уже давно не вмешивалось в политические дела вне своих границ, ограничившись лишь их защитой и фактически перестав быть фактором международной политики. Теперь эта политическая автаркия дополнилась экономической. Некоторое укрепление контактов с запиренейской Европой лишь в малой степени компенсировало разрыв экономических связей со средиземноморским миром. Веще меньшей степени такие резко ослабшие внешнеэкономические связи могли смягчить последствия эпидемий, налетов саранчи, засух и других стихийных бедствий, наносивших тяжелый урон испанской экономике и в первую очередь сельскому хозяйству. Начался экономический упадок, самым ярким проявлением которого становится трудность, а то и невозможность полноценного сбора налогов, что даже вынудило Эрвигия простить все накопившиеся недоимки.

Еще важнее оказались изменения внутри самого королевства. Экономические процессы, а также последствия стихийных бедствий привели к ослаблению и численному уменьшению слоя мелких и средних собственников, как готских, так и римских. Все большее их число попадает в ту или иную форму зависимости от магнатов. Роль последних резко возрастает. Вестготские герцоги и графы соединяют в своих руках административную и в большой мере экономическую власть, а порой и сами становятся крупными собственниками в пределах тех территорий, которыми управляют. Римские магнаты еще в римское время в значительной степени превращаются в маленьких государей в своих владениях. И варварское завоевание ни в коей мере не изменило этого положения, но, пожалуй, еще более его укрепило. Все это создало в рамках казалось бы единого государства сеть сравнительно небольших квазигосударств, интересы глав которых не всегда совпадали с интересами королевской власти. «Военные законы» Вамбы и Эрвигия, несмотря на субъективные стремления самих королей, наделе закрепили такое положение.

Положение вестготского короля, как об этом уже говорилось, было парадоксальным. С одной стороны, он являлся абсолютным государем, власть которого теоретически была непререкаемой и ограничена только следованием законам, которые он сам и издавал. Но с другой — сам принцип избирательной монархии делал его зависимым от той группировки знати, которая привела его к власти, заставляла поддерживать самые хорошие отношения с церковью, давая ей и какую-то долю политической власти. Отделение личного и семейного имущества короля от государственного превращало монархию в самостоятельный институт, но уменьшало ее экономическую базу. Король не мог передать ни власть, ни значительную часть доходов своему наследнику. Король пытался выйти из такого положения, делая сына своим соправителем, но это мог сделать только сильный правитель, ибо такой акт вызывал сопротивление и светской, и духовной знати. Стремление королей укрепить свою власть и упорное сопротивление знати этим стремлениям в огромной степени определяют политическую историю Вестготского королевства на этом этапе. Политика Вамбы была последним относительным успехом королевской власти. Но его же «военный закон», как только что было сказано, наделе способствовал ослаблению монархии. Государственный переворот 680 г. явился окончательной победой светской и церковной знати над монархией. И после этого короли еще пытались укрепить свою власть, но добиться перевеса не могли. И это ясно сказалось во время арабского вторжения на Пиренейский полуостров.

Посмотрим теперь на всю эпоху в целом. Ранняя Римская империя являлась единым государством не только в политическом, но и в экономическом отношении. Материальным носителем экономического единства была средиземноморская торговля. Кризис III в. нанес ей жестокий удар, но не уничтожил ее. Разрушена же была средиземноморская торговля не германскими, а арабскими завоеваниями, а также борьбой вестготских королей с византийцами. В некоторой степени этот удар был компенсирован укреплением связей с запиренейским Франкским королевством и даже частично с Англией вдоль атлантического побережья Европы. Атлантическая торговля начала активно развиваться еще в римские времена и в какой-то степени может рассматриваться как наследница той, которая связывала различные районы океанского побережья еще в бронзовом веке, если не раньше, но значение центров этой торговли во второй половине VII и в начале VIII в. увеличилось. Конечно, эта компенсация была далеко не полноценной, но этого и не требовалось, ибо в связи с общей натурализацией экономики торговля в целом стала играть лишь вспомогательную роль. Но об ее полном исчезновении речи, конечно, не было. Главное же то, что это уменьшение роли торговли не явилось качественно новым явлением в истории европейской экономики, а продолжало тенденцию предшествующего времени.

Итак, можно говорить, что с экономической точки зрения весь рассматриваемый период представлял собой определенное единство. Ни 476 г., ни другие даты внутри него не определяли качественный скачок в экономическом развитии Испании. То же самое проявляется и при рассмотрении социальных отношений.

Можно говорить о сохранении тех четырех социально-экономических укладов, которые были характерны для Поздней империи. Однако если уже в римское время крупнособственнический уклад выдвинулся на первое место, то в варварских королевствах он стал однозначно господствующим. Для него было характерно сочетание крупного землевладения и мелкого землепользования. В его сфере главной рабочей силой были не рабы, а различные зависимые люди, включая колонов и рабов на пекулии. Сами же владения магнатов являлись еще и центрами власти. Варварские завоевания этот уклад не разрушили. Конечно, как уже говорилось, сами завоевания сопровождались многочисленными разрушениями, грабежами, отнятием собственности. Но с окончанием самих завоеваний наступило время относительной политической стабильности, которое сопровождалось и стабильностью социальной. Правда, местные магнаты теряли, как правило, две трети своих владений и подчиненного населения — рабов, колонов, отпущенников. Однако надо иметь в виду, что такое положение было, как кажется, свойственно только районам непосредственного расселения варваров, а на остальной территории прежние латифундии сохранялись в их целостности, а их владельцы лишь в виде налогов делились доходами с варварами и их королями. Но и там, где произошел раздел или даже полная конфискация имений, можно говорить о смене собственников, но не о смене самой структуры. Королевская же власть экспроприировала, как кажется, лишь императорские владения. И еще одно важное ограничение: практически полное сохранение, а стечением времени и значительное расширение церковных и монастырских владений. А в них полностью сохранялись позднеримские социальные отношения. В рамках этих отношений как в церковных, так и в светских хозяйствах главной чертой являлось то, что объектом собственности владельца преимущественно была не личность труженика, а его труд и плоды его труда. Прикрепление же труженика к земле и определенному хозяйству ставило своей целью лишь обеспечить владельцу возможность беспрепятственного пользования результатами труда работников. В этом отношении в положении колонов и других работников хозяйств романских крупных собственников ничего не изменилось. С формационной точки зрения такое положение характерно не для рабовладельческого, а для феодального общества.

Что касается вестготского населения, то в новых условиях прежние социально-экономические отношения начали разлагаться. Среди германцев тоже выделялись крупные собственники, с одной стороны, и разоряющиеся крестьяне — с другой. Как ранее римские крестьяне, так теперь германские отдавали свои земли взамен покровительства и защиты со стороны крупного и влиятельного собственника, становясь, таким образом, прекаристами, или брали у него землю в наследственную аренду, приравниваясь к римским колонам, хотя собственно колонами они не были. Таким образом, значительная часть германского населения включалась в уже существующую позднеримскую социально-экономическую структуру. Так что можно говорить не о разрушении позднеримских социальных отношений, а об их распространении на новых поселенцев, которые к тому же составляли сравнительно незначительную долю населения.

Варварское завоевание первоначально привело к расширению и укреплению общинно-территориального социально-экономического уклада. Там, где свевы и вестготы поселились более или менее компактно, этот уклад стал на какое-то время преобладающим. Но община, как только что было сказано, начала достаточно быстро разлагаться. Она не исчезла полностью, но, с одной стороны, сфера ее влияния уменьшилась, так как какая-то часть общинников из общины по тем или иным причинам выходила, а с другой — сама община стала терять самостоятельный характер, превращаясь в зависимую. То же самое можно сказать о родовом укладе, который в ходе варварских завоеваний и сразу после них начал было возрождаться. Некоторые народы, как васконы и в меньшей степени кантабры, жившие еще родовым строем, хотя и уже разлагающимся, фактически оказались вне границ варварских королевств. Так что можно говорить, что в какой-то степени родовой уклад в вестготской Испании еще сохранялся, но, за исключением, может быть, Васконии, быстро разлагался. А сохранившиеся на некоторых периферийных территориях Вестготского королевства доримские порядки использовались местными магнатами для укрепления своей власти над зависимым населением.