Испанские шахматы

Субботина испуганно попятилась, оглядываясь, словно ища защиты от незваного гостя. Но заступиться за нее было некому.

–  Но… я… - забормотала она, запнулась и замолчала.

–  Берите, берите, - настаивал Глинский, протягивая ей шампанское и конфеты.
– Где у вас кухня? Или пригласите меня в гостиную. Не станем же мы топтаться здесь?

–  Да… простите… проходите…

Он чувствовал себя хозяином, а она совершенно растерялась от такой бесцеремонности.

«Попробуй соблазнить меня, дорогуша!
– злорадно подумал Жорж, окидывая опытным взглядом убогую обстановку, старомодную мебель и одетую в дешевый спортивный костюм обитательницу сего «уютного гнездышка».

– Давай, пускай в ход свои чары!»

–  Грёза Дмитриевна?
– уверенным тоном спросил он, располагаясь как у себя дома.
– Я не ошибся?

–  Н-нет…

–  Вот и славно. Вот и замечательно! Вы-то мне и нужны.

–  Я?

Она не знала, куда деть неухоженные руки с короткими ногтями без маникюра, и спрятала их за спину.

–  Именно вы!
– охотно подтвердил Глинский, наслаждаясь ее смущением.
– Видите ли… мы решили выделить вам на переезд материальную помощь. Э-э… нечто вроде подъемных.

–  Не надо!
– вспыхнула Грёза.
– Вы лучше старушкам выделите, они больные, немощные. А я уж сама о себе позабочусь.

По ее скулам разлился горячий румянец, и Глинский вдруг заметил, какие у нее нежные, классически совершенные черты лица, разве что губы чуть великоваты, зато гладкие и красивой формы; какие шелковистые волосы, небрежно забранные в узел, благородная линия лба. Словно у средневековой мадонны.

Он с трудом стряхнул с себя оцепенение и произнес невпопад:

–  Господин Ирбелин распорядился лично вам… вот…

Конверт в его руке предательски дрогнул, выдавая волнение, абсолютно неприсущее Глинскому в подобных ситуациях. Сколько таких конвертов с «компенсирующей временные неудобства» скромной денежной суммой он выдавал жильцам выкупленных квартир - не перечесть. И ничего подобного сегодняшнему смятению не испытывал. Ни разу!

–  Я не возьму, - упрямо повторила девица в спортивном костюме, отталкивая его руку с конвертом.

Положение - глупее не придумаешь! Директор агентства «Перун» выглядел в собственных глазах полнейшим идиотом. А эта Субботина не так проста! Жорж решил не спорить, дабы не усугублять и без того смешные обстоятельства, которые он сам же спровоцировал. Недооценил он эту жиличку, ошибочно принял ее за недотепу. С кем не бывает? У нее, видно, свои планы: воспользоваться заинтересованностью господина Ирбелина в приобретении сего объекта, чтобы выжать из бизнесмена максимум «зеленых», а не удовольствоваться оскорбительной подачкой. Что ж, в практицизме Субботиной не откажешь! И осуждать ее не за что - брошенные на произвол судьбы дети иногда вырастают голодными хищниками: сражаются за свой кусок не на жизнь, а на смерть. Их, в сущности, можно понять.

–  Давайте обсудим варианты, - криво улыбнулся Глинский, пряча конверт в карман.
– Каковы ваши предложения?

–  Уходите, - сказала Грёза, сдерживая слезы.

–  Погодите… Я, кажется, был вежлив и ничем не заслужил такого обращения, - опешил он.
– Вы меня выгоняете? Помилуйте, за что?

У Грёзы комок стоял в горле, сразу всколыхнулись, всплыли в памяти прошлые инциденты из ее сурового детства, когда богатые дяденьки или тетеньки с барского плеча оказывали несчастным сироткам благотворительную помощь. В отличие от многих ребятишек, которые нарадоваться не могли новым игрушкам и сладостям, Грёзе не хотелось играть дареными куклами и есть конфеты от покровителей.

–  Горда ты больно!
– укоряли ее воспитательницы.
– Будешь нос задирать - пропадешь.

–  Ну и пусть, - горько вздыхала девочка.

– Лучше умереть, чем жить подаянием!

–  Откуда у тебя мысли-то такие берутся?
– разводили руками взрослые.
– Богу виднее, кто чего заслуживает. А ты смирись…

Грёза не могла с ними согласиться. Бог представлялся ей сердитым, несправедливым стариком, который наказывает невинных и раздает милости кому попало. С годами ее мнение мало изменилось.

–  Мы просто не понимаем друг друга, - с горечью сказала она, горя желанием выпроводить гостя как можно скорее.
– Вы меня, а я - вас.

Такие красивые, хорошо одетые мужчины, которые, кажется, никогда не знали нужды ни в чем - ни в деньгах, ни в восхищении окружающих, приводили Грёзу в замешательство. Она не умела вести себя с ними, терялась. Подобное чувство она испытала перед Ирбелиным, и теперь вот оно охватило ее перед этим Глинским. Чего они все хотят от нее? Ясно ведь, что переселяться так или иначе придется, не оставаться же здесь, в разваливающемся здании? Тем более проданном.

–  Значит, вас не устраивает предложенное нашим агентством жилье?
– настроился на деловой лад Жорж.
– Чем же, позвольте узнать?

Грёза нервно пожала плечами, комок в горле мешал ей говорить.

–  Дело не совсем в этом, - выдавила она, поднимая на него глаза цвета перезрелой вишни.
– Мне сейчас недосуг объясняться с вами. На работу пора.

«Ваши старушенции живут рядом - не волнуйтесь, не опоздаете!» - с досадой хотел возразить Глинский, но что-то удержало его от очередной бестактности. Разговор не клеился, а в таких случаях его следовало перенести на другое время. Появятся новые реалии, и, возможно, удастся…

Тут Жорж сообразил, что он не выполнил поручения патрона, не проявил должной заботы о страждущей, и еще больше разозлился. Плевать! Потом он наверстает упущенное.

–  Хорошо, - кивнул он, вставая с ветхого кресла с продавленным сиденьем.
– Я удаляюсь. Зайду в другой раз. А вы, будьте любезны, обдумайте наше предложение.

Грёза с облегчением проводила гостя в прихожую. Она не зажигала света, чтобы не так бросались в глаза ободранные стены и желтый потолок.

Словно желая отыграться за неудачный визит, Глинский нахально щелкнул выключателем. Хозяйка квартиры ахнула и прижала ладошку к губам… Ее глаза остановились не на нем, а на чем-то, расположенном позади него.

Молодой человек оглянулся, но ничего из ряда вон выходящего не заметил. Странная девица! У нее все в порядке с головой?

–  Что с вами?
– с иронией поинтересовался он.
– У меня за спиной крылья выросли?

–  Г-где вы это взяли?
– дрожа словно в лихорадке, вымолвила она.

–  Да что там такое?
– не выдержал Жорж, поворачиваясь.

Барышня в ужасе уставилась на полку этажерки, словно увидела на ней самого черта. Стопка газет, платяная щетка и прочие мелочи не могли бы ее испугать.

–  Вон… та шахматная фигурка… откуда она у вас?

–  Какая еще фигурка?

Только после ее слов Глинский обратил внимание на изящную статуэтку из дерева и слоновой кости, которая примостилась между газетами и массивной металлической пепельницей.

–  Король, - пробормотал он, беря в руки фигурку.
– Весьма занятно.

–  Это вы принесли?

–  Я?

«У нее определенно нарушена психика, - подумал Жорж.
– Вот почему она так напряжена, так неадекватно на все реагирует. Теперь мне понятно ее поведение».