Исполнение желаний

«Господи!», – екнуло в душе у Геннадия.

–Здравствуйте, дядя Гена, – поздоровались парни, оттесняя Геннадия от входной двери – стали одевать обувь.

Давая место гостям, Геннадий ошалело спросил у дочери:

–Наташа, что это?

–Она теперь гот! – всплеснула руками жена.

–Гот? – продолжал обалдевать Геннадий, глядя на разукрашенную Наташку и её долговязых друзей. – Это были такие племена в эпоху Римской империи…

–Это молодёжная субкультура, отец! – звонким голосом заявила Наташка.

–Что за культура? Панки? – После потрясения от нового образа младшей дочери, Геннадия резануло по сердцу грубоватое обращение «отец». «Отец» – так говорят парни, а девчонки обращаются ласково «папа».

Парни снисходительно рассмеялись «невежеству» Геннадия, пояснили:

–Панки – это панки. Это было во времена вашей молодости. А мы – готы. До свидания, Геннадий Андреевич!

–Пока! – махнула рукой Наташка, выходя вслед за дружками из квартиры.

–Ты куда?! – возмутился Геннадий.

–Гулять! – в ответ возмутилась Наташка и с силой захлопнула входную дверь.

Геннадий посмотрел на жену:

–Это чё было?

–Вот, вот, из-за своей «работы» ты дочерей совсем прозеваешь. – Она пошла на кухню, всем своим видом давая понять Геннадию, что он очень виноват перед семьей.

Геннадий пожал плечами – он-то при чём? Они бесятся, а он виноват? Господи, теперь эта – гот… Нет, он думал, что завихрения в мозгах Наташки начнутся попозже, через год-полтора, но, видимо, прогресс убыстряет развитие детей.

Сердце защемило. Ему что теперь, на сто частей разорваться?! Захотелось курить и Геннадий вышел на балкон.

День был солнечный, но не жаркий. Небольшой дворик, образованный их панельной многоэтажкой, соседней трехэтажной гостиницей из серого кирпича и неровной полосой старых кладовых и гаражей, нежился в уютной, благостной неге.

В соседнем подъезде на балконе сидел Бонивур. Балкон Бонивура был совершенно открытый, состоявший только из железных штырей ограждения, но это нисколько его не смущало. Виталий Сонин сам так себя назвал. В далёкой юности, в семидесятые годы прошлого века, в эпоху Великого Процветания, когда правил Советским Союзом Леонид Ильич Брежнев, на телеэкранах частенько транслировался приключенческий эпос про красного партизана времён Гражданской войны, боровшегося с японской оккупацией Дальнего Востока – Виталия Бонивура. Этот герой так потряс сознание Виталия Сонина, что он стал с той поры, особенно в пьяном виде, именовать себя не иначе как Бонивур.

Это был великолепный сорокапятилетний мужчина – поджарый, мускулистый, высокий, просто вылитый Савелий Крамаров из фильма о джентльменах удачи. Сегодня этот тип сидел на балконе в стрингах – другой одежды не было, и, держась руками за штыри ограждения, очень походил на человекоподобную обезьяну в зоопарке. Он был уже прилично пьян, но намеревался продолжить алкогольные наслаждения. Денег на утехи не хватало, и его зоркий глаз обшаривал каждый квадрат тихого дворика.

Всю сознательную жизнь Бонивур сидел на шее покорной матери – трудиться ему было как-то в тягость. Пил он тоже на халяву, но пил так, что его несколько раз запирали в психушку, где прокачивали от «белочки». После последней экзекуции с лечением он вернулся во двор особенно добрым, и заявил, что теперь он – Полковник. Никто не противоречил. Видимо, лечащий врач нашёл в его сознании особенные таланты полководца.

Бонивур томился. Он несколько раз поглядывал на нервно курившего Геннадия – тот был далеко, и с ним, даже громко крича, общаться было невозможно.

Геннадий, докурив, уходить с балкона не торопился, он чувствовал, что сегодня Полковник проявит себя – он ежедневно себя проявлял…

Бонивур, посмотрев вниз, где сидели на скамейке перед входом в его подъезд соседки, громко прорычал:

–Э-э-э…Пи-пи-пи!!!

Соседки тут же всполошились.

–Пи-пи-пи-пи-пи!!!

Не теряя хладнокровия, он опустил плавки, и стал писать вниз на уважаемых дам.

Поднялся страшнейший переполох. На Бонивура кричали снизу, грозили кулаками.

И только два человека сохраняли полнейшее хладнокровие – Полковник и Геннадий, который знал, что оргии соседа только начались – жажда алкоголя поднимет весь двор на уши!

Усмехнувшись, Полковник ушёл в свою квартиру. А дамы, поругиваясь, передислоцировались на скамейку у другого подъезда.

Конфликт погиб сам собой. Геннадий усмехнулся. Что-то быстро Полковник сегодня угомонился!

Но нет! Бонивур, нацепив чёрное застиранное трико, вынесся из подъезда на простор двора, активный, словно застоявшийся жеребец. Энергия в его организме бурлила, желание выпить застилало остальные мысли.

–Эй, Бонивур!

Оглянувшись на окрик, Полковник сразу потеплел – перед ним стояли два пенсионера– ниндзя – Антон Семенович и Семен Семенович.

Первый был толстым пузатым гигантом, второй – сухоньким коротышкой. Оба, начав заниматься ушу, обалдели, впали в легкую фазу маразма, взяли китайские псевдонимы и теперь докучали всем хулиганам. В дворике было очень уютно вечерами пить пиво, громко кричать дурными голосами и визгливо хохотать женщинам в четыре часа ночи. Но ниндзя– пенсионеры все эти привычные удовольствия пресекли. Они подходили к довольным жизнью юношам и, не здороваясь, наносили ногами удары по ушам. Возмущёния пресекались дополнительными ударами. Теперь во дворике вечерами бушевали только местные аборигены, хотя и им периодически доставалось.

Алчущий алкоголя Бонивур кинулся к ниндзя.

Глядя на высоченного Антона Семёновича, Бонивур скукожился и, изображая полное смирение, гундося, попросил:

–Дядя Антон, дай сто рублей! Нутро горит!

–Ты забыл, как велено обращаться? – пророкотал «дядя Антон». И тут же Бонивур получил здоровенный удар ладонью в ухо, едва удержавшись на ногах.

Маленький Семен Семенович в прыжке легонько добавил ногой в другое ухо.