Использовать до...

– Таня, что с тобой?!

Она продолжала голосить. И я, дурак, не придумал ничего лучше – зажал ей рот ладонью, прижал к себе!

– Папа, не надо! – сдавленный крик рвал сердце.

Я ослабил руку, зажимающую ей рот. Девчонка попыталась её укусить, я вовремя отдернул. Обхватил Таню за плечи, немного приподнял, прижал к себе крепко-крепко. Гладил по плечам, пытался успокоить:

– Танечка, милая! Ну, что случилось?! Хорошая моя! Это же я, твой Слава! Я здесь, я с тобой! Никому тебя в обиду не дам!

Она всё рыдала, слёзы текли ручьём. Я, конечно, всё понял. Слышал, что частенько пьяные отчимы пытаются совратить своих падчериц. Убить таких уродов мало! Сам бы лично яйца им поотрывал, да в глотку забил!

У меня нет сил, как она плачет! Я прижимаю её к себе ещё крепче. Сердце кровью обливается! Блин, а я-то сволочь такая! Её пожалеть, успокоить надо, а у меня крышу сорвало: хочу её со страшной силой! Пытаюсь себя сдерживать, а сам, наоборот, начинаю входить в неё с каким-то неистовством. Скотина ты всё-таки, Карпов! Движения резче, вхожу, как одержимый, ритм бешеный. Шепчу ей:

– Танечка, хорошая моя! Ничего не бойся, я с тобой! – в исступлении начинаю целовать её плечи, спину, подхватываю её трепыхающиеся груди. Глажу её всю, не переставая безудержно входить и выходить.

– Люблю тебя! – вдруг вырывается у меня непроизвольно. Дыхание сбивается. Ещё сильнее, резче. Я уже на пределе, скоро кончу! Да что такое?! Немного сбавляю обороты.

Она вдруг замирает, перестает рыдать. Её тело вмиг расслабляется. Она словно вернулась обратно из своего прошлого. Начинает помогать мне, опять отдается вся. Я дотягиваюсь рукой до её лица. Оно всё в слезах, однако, она уже не плачет. Вытираю ладонью слёзы. Таня оборачивается ко мне. Слышу просьбу-стон:

– Слава, не останавливайся, пожалуйста!

– Милая, да с удовольствием! – опять начинаю потихонечку, потом всё сильнее и глубже. С наслаждением слушаю сначала тихие, потом уже громкие стоны. Начинаю стонать сам. Она так помогает мне, активно двигает своей соблазнительной попкой! В порыве страсти начинаю гладить и мять её упругие ягодицы, прижимаюсь к ней близко-близко. Она уже переходит на крик. Ох, горячая девка! Кольцо на руке, замужняя. А тебе не пофиг? Какая разница? Хочу быть с ней…

РОV Тани

Его голос, ласковый и добрый, возвращает меня в реальность. Что он сказал – люблю?! Да неужели? Мне смешно! Видит меня второй раз в жизни. Просто пожалел меня, убогую! Какая любовь?! Я её уже навидалась, всякой – по горло сыта!

Но, как же он силён! Нет, я не ошиблась: он в сексе искусен и опытен! Какая страсть! Прошу его не останавливаться. Он как пулемёт, ритм бешеный! Я даже не могла представить, что можно так. Внутри меня разливается тепло, становится всё жарче, горячее. Невозможно терпеть! Горячие волны, задыхаюсь. Стон переходит в крик. Хочу его всё сильнее, глубже. Он будто читает мои мысли. Кладет руку мне промеж лопаток, наклоняет меня ниже, вжимает мои плечи и голову в кожаное ложе. Я выгибаюсь под ним, выворачиваюсь ему навстречу.

Боже мой! Я вся горю! Кричу от страсти, меня словно бьёт дрожью, всё тело сводит сладкая судорога. А он в порыве страсти целует, целует. Его руки, какие руки! Они сводят с ума, ласкают моё тело. В какую-то секунду, словно птица, я взмываю в небо. Невероятное ощущение полета и невесомости. Это рай? Для меня – да! Седьмое небо. Я счастлива? Да! Не боюсь никого и ничего! Он со мной. Ему, наверное, так же хорошо? Иначе бы не стонал так! Дыхание хриплое, иногда, словно звериный рык из груди. Меня и его, вдруг, одновременно выгибает дугой. Словно птица из поднебесья камнем падаю вниз. Силы оставляют меня. Затекшие коленки выпрямляются, плюхаюсь всем телом на наше кожаное ложе. Он входит в меня ещё несколько раз. Затем, издав протяжный стон, накрывает меня собой.

“Слава, люби меня! А я буду любить тебя! Любить?! А можно ли его любить?

Слава, мой милый Слава! Мой? Вдруг он женат и дети есть? Хотя, кольца нет. Ну, подруга-то должна быть! У такого не может не быть! У какого? Хорошего? Дура! Он же тебя в первый раз здесь же в своей машине отымел! Забыла?! Тогда он тебя не жалел. Ну и пусть! Зато сейчас хорошо! Я всё равно благодарна ему. Володя не смог разбудить во мне женщину, а Слава - смог!”

Мы оба - запыхавшиеся, обессиленные. На улице зима. А нам с ним жарко. Мы вспотевшие, уставшие. Он лежит на мне сверху, рубашка расстегнута, опять щекотит своим шерстяным животом мою спину и поясницу.

– Слава, что это было?! Я словно на небесах побывала? Так хорошо!

Он улыбается. По голосу слышу, что улыбается:

– Танечка, солнышко! Это называется оргазм! Никогда раньше не испытывала?- нежно целует меня за ухом, потом в щеку.

– Нет, не приходилось как-то! – честно отвечаю ему.

– Да я уж понял.

Скатывается с меня в сторону, а меня разворачивает к себе лицом. Буквально впивается в мои губы своими.

– Нет, только не это! Мне не нравится! – сжимаю губы в узкую полоску, не даю ему себя поцеловать. Он подминает меня под себя, оказывается на мне сверху, командует:

– А ну-ка, быстро, расслабилась! Губы свои мне предоставила! – было сказано уже более жестко.

Мне вдруг почему-то стало страшно, слёзы подошли близко. Голос дрожит и срывается:

– Слава, я н-не могу. Мне п-противно! – слёзы текут сами, отворачиваюсь от него.

Он застонал, опустил голову, уткнулся лбом мне в щеку. Слышу:

– Прости! Не бойся, надо это преодолеть! – его губы осторожно касаются моей шеи. Очень нежно, мягко. Прикосновение не вызывает неприятных ощущений. Он закрепляет это ощущение, целуя каждый сантиметр моей шеи. Это не слюнявые поцелуи моего мужа. Его губы даже немного суховаты от недавней огненной страсти. С шеи переходит на подбородок, скулы, щеки. Постепенно, потихоньку, всё также нежно и сладко. Он терпелив до бесконечности. Я благодарна ему за это. Пытаюсь расслабиться, честно. Не сразу, но что-то вроде получается. Вот он доходит своим ртом до уголка моих губ. Касается очень осторожно. Мои губы враз деревенеют, сжимаются. Он начинает снова. Осторожно, бережно обнимает меня, переворачивается на спину, затаскивает меня на себя. Непривычно, немного неудобно. Обхватил меня своими ручищами, держит крепко, опять командует:

– Теперь ты!

– Что, я? – не понимаю.

– Ты меня целуй!

– Как?

– Как хочешь и куда хочешь!

Я вдруг краснею как помидор, лежу на нем, под собой ощущаю кое-что большое и твердое, уткнувшееся мне в живот. В его глазах загораются озорные искорки:

– Что-то беспокоит?

– Нет, все хорошо!

– Тогда в чем дело? Целуй!

Я немного приподнялась на нем, неловко ткнулась своим ртом ему в подбородок. Чисто выбритый. Мягкая кожа. Вспомнила, как целовала того старлея у ОВД. Я ведь его взасос поцеловала, по-настоящему, по - взрослому. По – взрослому? Сколько тебе лет? Тридцать два, а всё как малое дитя! Будто так и осталась той двенадцатилетней девчонкой. Кто же виноват, что так рано закончилось моё девичество? Не успела испытать даже радости и трепета первого поцелуя с мальчиком. Зато испытала совсем другое: страшное, мерзкое, отвратительное!

Меня, как белый чистый кусок материи, окунули в смрадную грязь. И теперь невозможно отмыть эту грязь. Она въелась в душу. Больно и мерзко. Этот старлей, по сути, и был тем самым мальчиком, с которым бы мне довелось испытать вкус первого сладкого поцелуя. Я сама захотела его поцеловать.

Если бы я росла в другой семье! Родителей своих ненавижу и презираю. Они для меня не существуют! Всё, не буду больше о плохом! Не хочу и не буду! А вот поцеловать Славу нужно! Мне нужно! Для самой себя. Чтобы целовать его потом, ещё много раз. Я так хочу! Надо захотеть, очень захотеть! Тогда всё получится! Как трудно, просто невозможно! Опять заставлять себя? Не хочу! Я в жизни всё делала через «не хочу». Почти всегда. Теперь очень жалею об этом!