Испорченная принцесса

— Осторожно, ты начинаешь говорить, как Дженис. Не может быть, чтобы ты так сильно меня ненавидела.

Ее усмешка дает мне понять, что она знает о неприязни Дженис ко всем нам.

— Уверена, она будет в восторге, когда увидит, что вы вычеркнуты из списка ее пациентов, когда придет утром на работу.

— Эй, может, тебе даже повысят зарплату, — поддразниваю я.

— Позвольте мне осмотреть вас, а потом я пойду оформлять документы. У тебя ведь есть одежда?

— Конечно, есть, — соглашаюсь я, бросая взгляд на сумку в углу комнаты, которую нашел после ухода парней.

Может, они и злятся на меня, но это не помешало Тео заскочить ко мне домой и прихватить кое-какие вещи.

— Можешь принять душ, а я подправлю тебе нос, когда вернусь.

Я сижу спокойно, пока она занимается своими делами, и вскоре она снова оставляет меня в одиночестве. Не желая больше терять ни секунды времени в этой комнате, я прохожу в ванную и включаю душ.

Наконец я сбрасываю мерзкий чертов халат и захожу под воду.

В груди раздается стон, когда горячая вода попадает на кожу, и я долго стою, позволяя ей обрушиться на мои плечи. Если бы только можно было смыть вместе с ней события последних дней.

Отчасти я не хотел принимать обезболивающее, надеясь, что воспоминания вернутся. Я думал, что воспоминания о том, как взял Брианну в ванной, станут для меня началом ночи, но даже после того, как Тео рассказал, что ему известно, мне не стало яснее, почему я покинул это место, словно оно вот-вот взорвется вокруг нас, утащив за собой Брианну.

Что произошло в той ванной, Нико?

Но сколько бы раз я ни задавал себе этот вопрос, ответ не приходил.

Медсестра возвращается вскоре после того, как я выхожу из ванной, свежий и готовый сражаться с миром. Или, по крайней мере, готовый попытаться вернуть себя в палату Брианны. Это единственная битва, на которую у меня сейчас хватает сил.

Она, как и обещала, поправляет мне нос, что, на мой взгляд, совершенно излишне, но она наотрез отказывается отпускать меня без этого. Так что я сижу и хмуро наблюдаю за ней, стиснув зубы до такой степени, что, кажется, вот-вот сломаю их каждый раз, когда она хотя бы легонько касается моего носа.

Это уже не первый раз, когда я его ломаю. Когда ты так часто оказываешься в центре драки, как мы, это неизбежно. Но, клянусь, никогда еще не было так чертовски больно. У меня на глаза наворачиваются слезы, и я не хочу, чтобы эта медсестра была им свидетелем.

Как только она заканчивает, я запихиваю свои жалкие пожитки в сумку и выхожу из палаты, не оглядываясь.

Коридор пуст, когда я поворачиваю к соседней палате.

Я уже готов был просто войти и не дать ей выбора, кроме как поговорить со мной, когда дверь открывается и появляется мужчина в строгом темном костюме.

Из-за затянувшегося действия лекарств, текущих по моим венам, мне требуется на пару секунд больше времени, чем следовало бы, чтобы узнать в нем Брэда.

В тот момент, когда я это делаю, моя хватка за сумку в руке усиливается до того, что ногти впиваются в ладонь, и мне ничего не остается, как прислониться к стене рядом со мной, чтобы не упасть.

Почувствовав мое присутствие, он оглядывается через плечо.

Его глаза тут же встречаются с моими, и от огня в них у меня перехватывает дыхание.

Он не должен знать, что я сделал в пятницу вечером. Лола — одна из наших лучших девушек, и она знает, что ее жизнь не будет стоить того, чтобы жить, если она предаст нас. Но это не значит, что он меня не узнал.

Черт, насколько я знаю, он мог засечь меня задолго до того, как я дал знать о своем присутствии Брианне.

Но что с того? Скучный, мать его, банкир вряд ли пойдет против меня. Может, он и зануда, но что-то мне подсказывает, что он не дурак.

Не говоря ни слова и даже не замедляя шага, он поворачивает обратно к тому месту, куда направлялся, а затем огибает угол и оставляет меня стоять на месте, как будто мне все это только привиделось.

Как только я прихожу в себя, я направляюсь к двери Брианны. Обнаружив, что она не совсем закрыта, я прижимаю ладонь к дереву и открываю ее.

То, что я обнаруживаю внутри, разрывает мне грудь.

Она сидит на кровати, положив голову на руки, ее плечи сотрясаются от рыданий, а тихие всхлипы наполняют тишину комнаты вокруг нее.

— Сирена, — вздыхаю я, и мои ноги несут меня вглубь комнаты задолго до того, как мой мозг успевает принять решение. Она просто взывает ко мне на каком-то таком уровне.

Не спрашивая разрешения, я поднимаю ее одеяло и забираюсь к ней в постель, поворачивая ее так, что она наполовину сидит на мне, а я обхватываю ее дрожащее тело руками и укладываю ее голову себе под подбородок.

Я не уверен, что когда-либо утешал кого-то раньше. Ладно, может быть, Калли, когда она была ребенком, но это совсем другое. Я никогда, вообще никогда не утешал женщину, которую трахал. Я бы скорее отправил их плакать. Черт, я могу гарантировать, что так и было.

— Все в порядке, Сирена, — успокаиваю я, тихо пугаясь, что звук моего голоса прорвется сквозь ее страдания, и она тут же отпустит меня и потребует уйти.

Но, к счастью, этого не происходит.

Вместо этого она прижимается ко мне еще крепче, а ее слезы начинают пропитывать ткань моей рубашки.

— Я держу тебя, Бри, — говорю я, целуя ее в макушку и прижимая ее к себе так крепко, как только могу, учитывая, что на верхней руке у нее массивная повязка. Мысль о том, что я могу причинить ей боль, приводит меня в ужас, несмотря на то что уже слишком поздно.

В конце концов она успокаивается, но, к моему удивлению, не отпускает меня. И после нескольких минут тишины я с болью сдвигаюсь с места, чтобы снова лечь на ее кровать и взять ее с собой.

Она кладет голову мне на грудь, прямо над моим сердцем, слушая, как оно неловко быстро стучит под ее ухом.

Ее рука проникает под мою рубашку, и ее жар обжигает меня изнутри, пока она обнимает меня. Она перекидывает свою ногу через мою, связывая нас воедино всеми возможными способами. Но с ее губ не слетает ни слова.

Между нами есть миллион и одна вещь, которая остается невысказанной, но, похоже, сейчас ее устраивает лишь этот момент. И я не могу соврать, я тоже чертовски доволен этим.

В конце концов, ее дыхание выравнивается, а тело замирает, и она погружается в сон.

Но я не могу. Я не могу отвести от нее взгляд или позволить своим мыслям успокоиться.

Неужели Тео, Себ, Тоби и Дей— нет, не буду об этом… они так же спят каждую ночь? Неужели они буквально засыпают в обнимку с одним и тем же человеком?