Испорченная

Я начала рассказ, с каждым словом его взгляд остановился все тверже.

— Они не знают правду о тебе, chйrie, — сказал он. — Но вот кто ты и зачем ты здесь, это они должны знать.

— Вот что я думаю. Кончают со мной, и зло берет отпуск. — Я искоса взглянула на него. — Потом, может быть, они знали, что я втянута в эту историю. Может быть, они парализовали меня, чтобы разрубить на мелкие бессмертные части.

Я содрогнулась при этой мысли. Все это действительно мешало мне разобраться в происходящем.

— Но я сбежала.

— Возможно, ты права, — сказал он задумчиво. — Хоть и маловероятно, но тебя было действительно трудно найти, после полуночи. Ты оставалась там до темноты. У тебя было достаточно времени, чтобы найти воина без сознания.

— Вот почему я не пришла сюда, ты б сразу отрезал мне голову, — сказала я, подозрительным голосом, что действовал на него. Его брови поползли вверх, но я настаивала. — Ты бы знал, что делать. Как остановить меня навсегда. Ты бы нашел меня, и сделал бы это. Но вот я здесь. Ты ведь меня не выдашь.

Его глаза сузились. — Хотя я рад выбыть из твоего списка подозреваемых, я не знаю, где ты была. Портал раскрывает свое назначение только для тебя.

Я нахмурилась. Я не поняла, они не знали, где я была?!

— Кроме того, — продолжил он. — Я хотел бы знать, почему ты считаешь меня предателем, даже на мгновение.

Я склонила голову набок, но не отвела глаза от него. — Ты — демон. Оборотень.

Жестко, но его глаза засверкали от удовольствия.

— Я?

Я сглотнула, уверенная, в своей правоте, но так же уверенная в том, что это прозвучало как обвинений, особенно учитывая тот факт, что мы работали вместе. Но это имело смысл. Его бессмертие. Его напряженная чувственность. Он смог растопить меня одним только взглядом. И то, как пьянящая сила, чувственный огонь, теперь горел внутри меня.

Он был инкубом. Как иначе все это объяснить.

Он встал, одеяло упало, раскрывая его совершенное обнаженное тело. Я напряглась и протянулась к ножу, заставляя себя сохранять спокойствие. Он не может быть тем, кто напал на меня, но я не могла полностью доверять ему. Не зная правды о нем.

Он двинулся на меня, и остановился лишь, когда его плоть коснулась моего ножа, не показалось ни единой капли крови, ничего на совершенной карамели кожи.

— И что ты намерена делать этим ножом?

— Разве это не то, что я должна делать? Убивать демонов? Или, по крайней мере, попробовать? Даже против бессмертных?

Он повернулся, не обращая внимания на нож, он прямо таки источал беспокойство, хоть и тщательно скрывал это.

— Тебе не изменить моей сущности, — сказал он, медленно подходя поближе. – И напряжения между нами, пусть даже в этом сыром, темном помещении.

Он понизил голос, и гудение моего тело усилилось, все мои чувства возвращались к жизни, как он и говорил.

Я заставила себя не прикасаться к нему, хоть я отчаянно хотела этого.

— Перестань, — потребовала я, хотя я знала, что часть его теперь перешла на меня.

Наши две природы: горячая и быстрая, были предназначены для поиска удовольствия друг в друге. Жажда освобождения.

Я сглотнула, во рту внезапно пересохло. — Прекрати сейчас же.

Он не обратил на это никакого внимания, подходя еще ближе. — Так быстро, чтобы осудить то, что ты даже не понимаешь. Скажи мне, Лили, по твоему, кто такой инкуб?

— Я уже говорила тебе, — сказала я. — Демон. Тот, кто черпает силы и власть через секс, и бросает жертву в канализацию под конец.

Я бросила взгляд через комнату к шкафу, в котором находились книги, которые я изучала во время перерывов в физической подготовке. — Я занималась, читала, помнишь?

— Ты забыла, лучшую часть, — спокойно произнес он, обходя меня по кругу; когда он говорил, его тело было всего в нескольких дюймах от моего, его близость была, как статическое электричество, вызывая дрожь.

— Инкуб знает о любви, как никто другой. Удовольствие, которое он доставляет партнеру, не имеет себе равных, и его навыки как любовника, не имеют себе равных.

— Отвали, — сказала я. Томление тела перебивало даже покалывание открытых участков кожи.

— Ах, chйrie. Сексуальность не делает тебя нечестивой. Это зависит от того, как она используется. Для удовольствия? — Спросил он, обводя кончиком пальца по подбородку вниз по моей шее, а затем по моей груди, едва касаясь. На мой животный ужас, я чувствовала, что моя натура затянулась, и без тени сомнения знала, что мои трусы намокли.

— Или контроля, — сказал он, и прежде чем я успела отреагировать, он обхватил мою задницу и прижал меня к себе, его тело прижималось к моему бедру, покрытому лайкрой. — Тут есть разница, не так ли?

Он отпустил меня и отступил. Я стояла, задыхаясь, тепло этого человека, разпаляет огонь внутри меня.

— Садись, — сказал он, кивнув в сторону кровати.

— Я предпочитаю стоять.

Он пожал плечами. — Решай сама.

Он подошел и сел, а я задумалась, было ли это правильным. Он был почти наг, эта кровать, и я – все будто в тумане. Возможно, не лучший ход с моей стороны.

— Ты права, конечно. Я инкуб или то, что человеческая культура называет инкубусом. Но это не делает меня злом, Лили. Это не делает меня предателем. И это, конечно, не значит, что я демон.

— Но я думала…

— Ты думала, что сказки на ночь, были истинной. Они не всегда правдивы.

Он потянулся ко мне, и я не думая, захотела сесть рядом с ним.

— Изначально в нас нет ничего плохого, в большинстве своем. Данная история правдива лишь к тем, кто контролирует, кто бы использовал привлекательность для питания и убеждения, кто преклонил колени у алтаря зла.

— А ты? — Прошептала я.

Его рука погладила меня по щеке. — Сексуальность также может быть формой поклонения, ма chиre. Соединение, как физическое, так и духовное.

Он откинулся назад и глубоко вздохнул. — Не осуждай меня, Лили. Я не зло. Я далек от него. Я, на самом деле, как и ты — посредине. Мы похожи, ты и я, мы в себе соединяем оба мира.

Я стиснула зубы, чувствуя себя потерянно и глупо. Как будто я не знаю, где закончилось хорошее, и началось злое. То, что должно было быть самым простым вопросом, теперь оказалось слишком сложным.