Исповедь маньяка

Ежедневно на планете без вести пропадает около двухсот тысяч человек, которых больше никогда не найдут, они исчезают бесследно. Какова их судьба? Предположений и теорий множество: иные считают, что виной всему торговля органами, рабство, или же внезапная потеря памяти. Есть и фантастические мотивы: мол, людей похищают пришельцы. Несомненно, некоторые из этих фактов имеют место быть. Но в большинстве случаев даже хвалёные экстрасенсы не могут найти этих людей.

А задумывался ли Ты, Читатель, о том, сколько на грешной Земле бродит неучтённых психопатов? Сколько скрытных и изощрённых маньяков среди нас? В кино зачастую показывают, будто рано или поздно они попадают на скамью подсудимых, или же под пулю мента. Будто мастер пыток и убийств сам играет с правоохранительными органами, постепенно приближая свой конец. Изучая биографию некоторых «серийников», я часто замечал подобное поведение. Но всё же, в большинстве своём, это были неадекватные психи, тщательно скрывающие свои отклонения. На самом деле, настоящий гений никогда не даст себя раскрыть. Если он, конечно, гений. И сколько тогда он может натворить, окрылённый безнаказанностью и собственным безумием!

Я никогда не считал себя гением, а, тем более, маньяком. Я просто придумывал сюжет для новой книги.

Фантазия человеческая безгранична. Но, всё же, есть черта, выходя за которую, можно сойти с ума. За этой гранью находится другой мир – мир, где властвует не зритель, но зримое. Быть может, существуют параллельные Вселенные, в которых живут все вымышленные персонажи. Иногда открываются кротовые норы, и сквозь них в наш мир могут просочиться тени этих тварей. И тогда слухи о призраках уже не кажутся мифом.

Шизофреник сам по себе является такой кротовой норой. Ведь что такое безумие – это состояние человека, наблюдающего потустороннюю Вселенную. И галлюцинация, на самом деле – сон наяву.

Безумен ли я? Решать Тебе, Читатель. И Тебе судить литературные достоинства и недостатки этой книги – книги, написанной кровью.

Когда меня вычислят (а это однажды случится), то психиатры, наверное, поставят какой-нибудь диагноз, типа параноидальной шизофрении. Хотя, диагноз можно ставить и теперь, ведь эти строки – история моей болезни. Но я не тешу себя иллюзией, будто меня закроют в психушку. Нет. Я осмысленно совершаю преступления, преследуя определённые цели. Значит, по мне плачет пожизненное заключение где-нибудь в Чёрном Дельфине.

Нет, напарник, тебя ждёт нечто куда более ужасное!..

Уставшее алое, как артериальная кровь, солнце уже приближается к верхушкам почерневших сосен, присосавшихся к отдалённым холмам. Ночью опять будет дождь. И это хорошо, дождь смывает следы, стирает отпечатки пальцев, топит улики. Лишь бы машина не забуксовала в лесу. Местечко для останков Тимофея я присмотрел заранее, это небольшое заболоченное озеро в пяти километрах вглубь леса. Там даже рыба не водится, так что – идеальное место. Доехать можно по просеке, а дальше ведёт старая заросшая дорога (местные иногда за малиной ездят). Добавить в мешки камней и… в последний путь.

Обдумывая будущую поездку, я с удовольствием потягиваю вино собственного производства. Делаю я его из вишни по старинному семейному рецепту, получается отменный крюшон. К слову сказать, в подвале хранятся большие бутыли с напитком, которому больше десяти лет. Именно такое я сейчас и употребляю, развалившись в беседке на деревянной скамейке. Вишнёвые деревья обступают меня со всех сторон, придавая саду таинственный полумрак, сквозь который рябью рассыпаны осколки багровых лучиков уходящего дня. За деревьями виднеется мой дом. Фасадная каменная стена уходит клином вверх и заканчивается коньком крыши, поэтому строение чем-то напоминает миниатюрный замок. Круглое запылённое окно чердака, величественное крылечко с колоннами и узкие окна усиливают это ощущение. А кривые многолетние вишнёвые деревья вокруг превращают всё это в какое-то мифическое царство. Деревья посадил ещё мой прадед, он же построил и это странное здание.

Да, в подобном месте только книги ужасов и писать!

Тем не менее, я любил этот дом. Я здесь родился, вырос. В этом саду мы часто лазали с пацанами, представляя себя агентами ФБР из «Секретных материалов». Особенно нас привлекал старый заброшенный колодец в глубине сада. До него было трудно добраться – так он зарос вишняком. Вся тайна заключалась в том, что он был заколочен. Накрыт толстыми брёвнами, которые были прибиты друг к другу огромными железными скобами.

Колодец был здесь с незапамятных времён, и давно пересох. Отец рассказывал, что дед заколотил его, после того, как туда свалился соседский мальчик и сломал руку. Но знание этого факта не мешало мне придумывать всевозможные страшилки. «Один пацан как-то ночью пошёл воды напиться…» – начинались, обычно, такие рассказы у костра, или: «Не подходи в полночь пятницы тринадцатого к заколоченному колодцу…»

Как давно это было! В детстве всё казалось таким загадочным и непостижимым… и пугающим. Всё хотелось понять, всё увидеть, везде залезть. Но колодец мы так и не сумели откупорить. А однажды отец поймал меня возле него с монтировкой и отвесил хорошего леща.

Да, знали бы мои покойные родители, какого монстра они породили на свет! Бог прибрал их задолго до моего сумасшествия, когда мне только стукнуло двадцать. Они с мамой погибли в автокатастрофе, оставив на меня этот дом, который я превратил теперь в обитель ужаса и смерти.

Воспоминания мои прерывает скрип кованой калитки. И через несколько секунд из-за кустов показывается подтянутая фигура соседа. Василий Романович служил майором полиции (развелось же ментов), но сейчас на пенсии. Иногда проводит с семьёй пару дней в неделе на даче. Его участок через улицу.

– Здорова, Коль! – он жмёт мне руку и присаживается напротив, положив локти на деревянный столик. – А я тебе сегодня звонил, ты трубку не берёшь.

– Да, – отвечаю я непринуждённо, – В магазин ездил с ревизией. Телефон дома забыл.

– Всё нормально в магазине?

– А как же? Вика всё держит в ежовых рукавицах так, что мне остаётся только проценты получать. Просто попросила в этот раз.

– А как твоя книга? Всё пишешь?

– Да так…

– Я, вроде, слышал, что криминальный детектив какой-то? Хочешь, пару историй подкину? За столько лет службы такого насмотрелся…

Его колючие морщинистые глазки постоянно юркают по сторонам, словно выискивая что-то новое в саду. А если он смотрит на меня, то всё время в глаза. От этого пронзительного взгляда становится неуютно. Но он всегда такой, мент – есть мент. И всё же неожиданный гость заставляет меня напрячься.

Неужели я где-то прокололся?

Не ссы, напарник! – успокаивает меня Голос, – Всё будет ништяк!

– Я чё зашёл, – как бы спохватившись, говорит Василий Романович, – Завтра у меня денюха. Хочу тебя по-соседски пригласить. Всё-таки, я дружил с твоим отцом… не чужие ведь. А то сидишь, как бирюк, бухаешь в одного. – Кивает он на бокал вина, – Ну как, придёшь?

– Дети будут?

– Чего? – он приподнимает густые брови.

– Ко мне завтра дочка приезжает. Вот я и подумал, если дети у вас будут, тогда можно и прийти.

– А-а!.. Ну конечно будут! И мои внуки, и друзей. Я даже надувной городок заказал, так что, у малышни свой праздник будет. Ну, а у нас шашлыки и всё остальное.

– Тогда приду….

Меня обрывает звук его смартфона. Он с минуту с кем-то говорит, и скуластое лицо его становится всё мрачнея. Наконец, он заканчивает и, глядя в пустоту, заявляет:

– Накрылся праздник. На работу надо…

– Так вы ж на пенсии!

– Бывших ментов не бывает. – Подмигивает он и встаёт, – Ладно, пойду я. Созвонимся, если что.