Исповедь на краю

– Ты все-таки думай, прежде чем что-то совершить.

* * *

– Может, пошлем к тебе домой за бумагами? – спросила Раиса. – Архивы у тебя какие-то есть?

– Мои архивы здесь, – постучал Панин себя по лбу. – Но ты подумай, Раечка, сколько времени прошло. Таких, как ты, у меня много было. Если б тогда знать, что ты станешь особенной. Человек я старый, многое уже забылось.

– Слушай, Андрей Ильич! Ты со мной поаккуратнее. Не надо косить под маразматика. «Забылось». Да не может такого быть. При твоих делах забывчивость смерти подобна. Все нужно держать в сволочной голове, чтобы людьми вертеть. И сейчас у тебя на уме одно: что с этого можно поиметь. Я тебе скажу. За точную информацию я расплачусь, можешь цену назвать. За вранье и подлость тоже свое получишь. Надоело с тобой возиться. Я, по сути, убийцу у себя в салоне прячу. Мне одно нужно знать: жив он или ты сразу на органы моего сына разобрал? Если жив, куда отдал его на усыновление – в стране или за границу? Понял? Ты должен сказать не то, что мне понравится, а правду.

– Ты не горячись, Раечка. Дело серьезное. Я подумаю часок и скажу тебе точно. Пятнадцать тысяч меня вполне устроит.

– Какой ты… Ладно. Через час я тебя жду.

Когда он вернулся, деньги лежали на столе.

– Вспомнил я, Раечка. Конечно, отдал на усыновление. И, конечно, за границу. Как сейчас помню. Ребенок был исключительный. Здоровый, красивый. На него заказ пришел из Франции. Только фамилий-адресов нам, Рая, не оставляют. Ты же знаешь. Такое правило.

– Ладно. Забирай деньги и вали отсюда.

Он вышел, а она еще долго сидела, сжав зубы. Поигралась в мамашку из аргентинского сериала, и хватит. Пора со всеми разобраться. А может, только с собой. Гера не должен узнать, что от состояния, которое она хочет ему завещать, несет дерьмом и кровью. А что не найти ей родного сына – это даже к лучшему. Гера – ее мечта о сыне. Ей нравится в нем, кроме прочего, еще и то, что родила его чистая, интеллигентная женщина, воспитал мудрый, благородный человек. Гены, мать их так. Дома Раисе строят лучшие архитекторы, драгоценности она покупает у лучших ювелиров. Так неужели ей на старости лет нельзя родного человека, наследника выбрать по вкусу?

Раиса позвонила секретарше и велела пригласить на следующий день адвокатов, нотариуса, банкира, ведущего ее финансовые дела.

* * *

Дина была во дворе с собакой, когда к ней подошла Вера.

– Дина, ты не знаешь, почему Олега ищут?

– Знаю, Верочка. Им Сандра нужна. В общем, в одном деле мелькнула похожая девушка. Мы выяснили, где она живет, но ее там сейчас нет. Квартира съемная.

– Ты не можешь мне сказать правду?

– Пойми, правды пока нет. Есть самые разные предположения, версии. Я хочу, чтоб они ее нашли. Она ведь у вас дома была. А вдруг она что-то знает, скажет, ниточка появится. А где Олег?

– Я понятия не имею. С работы ушел, домой не явился. Но, знаешь, он ведь в последнее время меня не предупреждает. Ты думаешь, Олег с ней?

– Да нет у меня никаких предположений. Может, пьет где-то. А к родителям твоим он не мог поехать?

– Нет его там. Я звонила.

Из-за угла дома появилась навьюченная Нина и подошла к подругам.

– Девочки, можно с вами постою? Это называется, двух взрослых дочерей вырастила. Одна сидит в больнице у чужого мужа. Другая наряды перед зеркалом меняет. Вот и вся их помощь матери.

– Нина, Наташа действительно страдает, – заметила Дина. – Представляешь, парень на глазах у нее горел? К тому же он подвиг совершил. Сейчас находят родителей спасенных им детей. Они ему рвутся руки целовать, а он лежит – ничего не видит, не слышит.

– Да я что, надеюсь, он выживет. Только пусть дальше живет и подвиги совершает без моих дочек. Ой, смотрите, Нелька идет. А я не знала, что ее выпустили.

– Да ее сразу отпустили. Под подписку. Суд, конечно, будет. От мужа многое зависит. Какое он заявление написал, – сказала Вера и позвала: – Неля, здравствуй. Иди к нам, расскажи, как у вас дела.

Неля подошла и скорбно потупила накрашенные глаза:

– Какие дела, Вера. Я хочу уйти.

– Куда это ты уйти собралась? – удивилась Нина.

– Из жизни, конечно. Этот убийца скоро выпишется, сами понимаете, что будет вытворять.

– Да брось, – сказала Нина. – Он понимает, что за вами теперь милиция присматривает. Дело ведь завели. Хотя я лично не представляю, как вы в одной квартире жить собираетесь. Как ты могла, не понимаю? Ножом! С ума, что ли, сходишь?

Неля медленно подняла ресницы и уставилась на Нину пронзительным взглядом.

– Ах, ты не понимаешь, бедняжка! Ты не понимаешь! Ты не соображаешь, до чего можно довести человека постоянными издевательствами! – Неля вопила на весь двор. – Ты – моя подруга. И я тебе скажу правду. Я умный человек, и ты должна быть счастлива, что я с тобой общаюсь. Но ты тупая сволочь. Как все.

Неля сделала несколько шагов к дому, потом величественно повернулась и выразительно произнесла:

– Пошли вы все к черту!

Женщины переглянулись. Помолчали.

– Что за люди живут в этом доме, – заметила Нина. – Про Нельку и говорить нечего. Но вот Вальку возьмем. Которая с тобой, Вера, на одной площадке живет. У нее еще дочка такая длинная, Надька. Так вот эта Валька всю дорогу мне жалуется на свою ужасную нужду. А Надька вчера к нам домой пришла в шикарной норковой шубе. Говорит, родственница подарила. Так я и поверила. Ничего себе подарки. Да у них сроду родственников не было.

– А сколько лет этой Надьке? – спросила Дина.

– Четырнадцать. Представляешь? Четырнадцать исполнилось как раз в тот день, когда Марину Федорову убили. Ой, Верочка, извини.

– Да брось ты извиняться. – Вера устало махнула рукой и пошла к дому.

Дина взяла сумку Нины за вторую ручку, и они вдвоем потащили ее. Топик побежал рядом. Дина простилась с соседкой, поднялась к себе и сразу услышала телефонный звонок.

– Это Сергей. Привет. Я из Александрова. Дина, дочка Олега Федорова работает в доме ребенка в Москве. Зовут ее Ира. Фамилия матери – Козлова. Мне кажется, у Валентины Петровны такая есть, не помнишь?

– Конечно, есть. А она с Олегом знакома, виделась с ними?

– Нет, никогда. Может, она и не знает ничего о нем. Вернее всего, что не знает. Но мать не нашла здесь ее свидетельства о рождении. Возможно, она в Москву взяла его зачем-то. Ты не проверишь? Просто спроси у нее.

– Я попробую. А что еще ты узнал?

– Тут сложная история с матерью, бывшей любовницей Олега. В день убийства Марины она была в Москве. Говорит, у дочери останавливалась. Та живет у подруги на Щелковском шоссе. Но Верка как-то не очень уверена в том, что дочь это подтвердит. И самое главное. Вернувшись в Александров, она пыталась повеситься. Сейчас находится в больнице.

– Ох! У меня даже мурашки по спине поползли.

Глава 34

В школе она считалась безнадежной безотцовщиной. Но мать однажды сказала, что у нее есть отец. И показала свидетельство о рождении, где черным по белому было написано: «Отец – Федоров Олег Викторович». Мать отказывалась о нем говорить, а дочка и спрашивать перестала, сделала вид, что забыла. Как-то в день получки мать пришла в легком подпитии и принесла красное шерстяное платье. Девочка надела, подошла к зеркалу и не узнала себя. Мать растроганно произнесла: «Вот какая красивая девка выросла. Вся в папку. Он знаешь какой парень был. Закачаешься!»