Исповедь Плейбоя

— Ма, а поехали по магазинам. – Я обнимаю ее и сгораю от стыда, потому что начал забывать, какая она у меня маленькая.

Мать пытается сопротивляться, но совсем недолго.

Часов до трех дня я вожу их по магазинам. Вернее, вожу мать, потому что Таня не захотела остаться в гостинице и тоже приклеилась к нам. Приходится купить подарок и ей, чтобы только избавиться от укоризненного взгляда матери. Я сдергиваю с вешалки нашейный платок, бросаю его продавщице и даже не тружусь взять пакет: просто киваю тетке, чтобы забирала и проваливала. Но она только еще больше нахваливает меня матери и пытка продолжается.

Потом я везу их в небольшой уютный ресторан, сам делаю заказ. Мать, дай ей волю, и тут попытается взять, что попроще и меньше стоит.

После ужина сперва отвожу домой Таню и молча терплю, когда мать вынуждает оставить тетке номер телефона. «На всякий случай, - говорить она, - вдруг, когда я уеду, Тане будет нужна помощь. Не к чужим же людям ходить».

— У тебя правда все хорошо? – с тревогой спрашивать мать, когда я завожу ее в квартиру и обещаю завтра сводить в музей. – Не спокойно как-то на душе…

Я знаю, о чем она. Правду говорят, что материнское сердце не провести.

— Ма, у меня все в порядке. Я не связался с бандитами и не похищаю людей на органы. Это же столица, здесь любой может заработать, если есть голова на плечах. – Целую ее в щеку, и она со счастливой улыбкой поглаживает мой новенький подарок – золотой кулон в форме дубового листа на тонкой витой цепочке.

По дороге домой раз двадцать смотрю на телефон в держателе. Уже почти десять, но от Эвелины ни слова. Возможно, пока я медленно теку потоке машин в сторону своей одинокой берлоги, она стонет и бьется под своим мужем. И эта мысль отрезвляет, словно крепкий ментоловый леденец.

Эвелина не звонит и не пишет ни в этот день, ни на следующий, ни даже в субботу после восьми, хоть в это время уже должна быть на родной земле. Днем я отвез мать на вокзал с малой частью всех подарков, потому что иначе для них бы пришлось нанимать отдельный прицеп. Остальное оттарабанил в службу доставки.

Около девяти раздается звонок в домофон, и я почти уверен, что это – Снежная королева. Кроме нее никто не вламывается ко мне без предварительного звонка, потому что все в курсе, чем я зарабатываю на жизнь и ради чего живу в хоромах, слишком больших для одного холостяка.

Но это не Эвелина. Это – Юлька. Впускаю ее и не без интереса смотрю на два бумажных пакета, которые она тащит под подмышками, как медведь, а потом с облегчением валит на кухонный стол.

— По какому случаю? – Киваю на бутылку вина. Судя по этикетке – редкое дешевое пойло, но у меня в баре есть напиток поприличнее. Если, конечно, повод того стоит.

Юлька смотрит с укоризной, и нарочито громко выкладывает кучу полуфабрикатов.

Ее день рождения был три месяца назад и свой «маленький подарочек» она получила. И он сейчас у нее в ушах.

— Годовщина нашей свадьбы, - говорит Юлька, отчаявшись услышать от меня хоть слово. – Я подумала, раз уж ты свободен, и я свободна, то нужно отпраздновать это событие.

— Развод тоже праздновать будем?

— Рус, твою мать, прекрати вести себя, как козел!

Телефон напоминает о себе вибрацией, но это снова не Эвелина. Мать прислала сообщение, что уже подъезжает к дому и у нее все хорошо. Пишу ей в ответ, чтобы все равно написала, когда переступит порог.

Суббота – наше с Юлькой время. Она пришла бухать и трахаться. Ок, значит будем бухать и трахаться.

****

Готовить Юлька не умеет, поэтому и принесла всякую дрянь в духе «просто добавь воды». Я смотрю на все эти перемороженные полуфабрикаты и почему-то вспоминаю нашу «молодость», когда пачка слипшихся пельменей была поводом устроить праздник желудка. И что-то медленно отступает, как прибой, размазывая нечеткий узор на песке. И на какой-то сиг, если не вдаваться в детали, кажется, что время дало резкий скачок назад, и мы снова в нашей съемной комнатушке, и она снова переварила вермишель и ее котлеты на вкус, как пересоленная резина.

— Зачем тебе кот? – спрашивает Юлька, когда Кот на подстилке лениво потягивается и переворачивается на другой бок.

У него в моем доме есть два любимых места: одно прямо возле миски – я даже поставил там его кошачью постель, а другое место кочует по всему дому, потому что называется «везде, где хозяин». Когда я дома, Кот просто ходит за мной. Дождется, пока усядусь или улягусь, и тут же приплетется следом, чтобы лечь поближе и опять уснуть. Он вообще только спит и ест, есть и спит, и понемногу, хоть времени прошло совсем ничего, начинает набирать в весе.

Я не смог его отдать. Потому что Эвелина попросила оставить, и потому что все мои знакомые – такие же распиздяи, как и я, и ведут такой же образ жизни. Когда я вдруг понял, что у меня нет ни одной нормальной знакомой семейной пары или примера удачного выхода из нашего ремесла, стало совсем херово. К счастью, ненадолго.

— Не смог выбросить на улицу, - отвечаю на вопрос Юли, пока она рыщет по моей кузне в поисках подходящей посудины.

Сколько лет уже в качестве моей «приходящей жены», а до сих пор не может запомнить, где что лежит. Хотя нет, кое-что она хорошо помнит: в каком ящике лежат презервативы.

Не проходит и пяти минут, как Юлька что-то роняет, разбивает и с психами бросает посуду в раковину. Я бы послал ее на хер, но сегодня просто тупо не хочу быть один. Поэтому предлагаю ей просто сесть и не мешать мне готовить нормальный ужин.

Я люблю готовить. Сколько себя помню, всегда нравилось помогать матери на кухне: резать, чистить, молоть. Смотрел, как и что она делает, и потом повторял. Когда решу, что достаточно заработал, и пора валить, возможно, стану шеф-поваром, хоть, говорят, в моем возрасте начинать уже поздно.

— Как его зовут? – Юлька пытается погладить кота, но он этого не любит. Просто сам приходит, когда хочет, чтобы его почесали за ухом, но обычно нам с ним, по-мужски, комфортно просто валяться без назойливого внимания.

— Кот, - отвечаю я.

— Ты назвал кота – Кот?

Юлька смеется и уже в приподнятом настроении пристраивается сзади, заводит руки на живот, прижимается грудью к моей спине. Не ждет моей реакции – сразу запускает ладонь под резинку штанов, хватает за член.