Исповедь Плейбоя

И примерно тогда же поняла, что очень глупо с моей стороны так безголово нырять в человека, которого я совсем не знаю. Глупо и безрассудно.

— У нас свободные отношения, помнишь? – Мне доставляет удовольствие видеть раздражение от его чувства полной беспомощности перед ситуацией.

Я не настолько наивна, чтобы всерьез верить, будто за две недели вынужденного заточения Юра превратиться в примерного семьянина и любящего мужа, потому что им движет вовсе не ревность или чувство собственника. Он просто боится оказаться на вторых ролях. А еще боится, что я могу уйти, а вместе со мной уйдет и перспектива выслужиться перед отцом, у которого очень консервативные взгляды на жизнь. В особенности на брак и ответственность.

— Мои отношения хотя бы не мешают мне думать головой!
– как кола в бутылке, вспенивается Юра.

— Я не собираюсь ничего с тобой обсуждать. А если твоему отцу станет интересно состояние и регулярность моих месячных, я с удовольствием расскажу все в деталях. Не переживай, скажу, что ты старался изо всех сил.

— Какая же ты сука, Ви, - трясет головой он.

Последняя реплика совсем меня не трогает.

Я собрана и спокойна, как никогда в жизни.

Но эти стены все равно слишком шаткие, и обваливаются как по мановению волшебной палочки, когда мы приезжаем на юбилей, и в толпе гостей я замечаю знакомые выгоревшие волосы. Потому что моя семья приглашена в полном составе, а значит, Руслан здесь с Лизой.

****

Первая мысль, бьющая наотмашь прямо по сердцу – надо подойти и поздороваться. Просто показать, что я тоже здесь, в большом зале выставочного салона «Бентли», который отец Юры снял для проведения торжественного мероприятия. Возможно, обменяться парой слов. Но меня, словно телеграфный столб, глубоко вкопали в землю и залили бетоном сомнения и непонимания. Зачем? Мы просто чужие люди, которые, по разным глупым причинам, провели вместе несколько часов. У нас нет общих тем для разговоров, у нас нет ничего, что обычно связывает людей хотя бы для короткого «ниочемного» разговора, когда они случайно сталкиваются на тротуаре и переходить на другую сторону уже поздно.

К счастью, в этот раз мне не приходится делать выбор, потому что кто-то из ведущих мероприятия организовывает гостей для торжественной речи, и приходиться взять Юру под локоть, чтобы занять почетное место в кругу самых близких людей именинника.

Речь сменяется фуршетом, фуршет – снова речью. Слова родственников перетекают в пафосные речи коллег. И во всем этом для меня есть только один несомненный плюс – я полностью теряю Руслана из виду. Моя тетка все-таки не настолько близкая родня, чтобы ей не дали незаметно ускользнуть, не осчастливив именинника парой горячих слов.

Дежавю, прямо, как на моей свадьбе.

— Может быть, ускользнем пораньше? – вдруг предлагает Юра примерно через час. Говорит как-то подавленно, хоть, когда мы ехали сюда, его настроение то и дело колебалось от отметки «полное бешенство» до отметки «Мне все по фигу». А сейчас он в какой-то апатии, как погашенная свеча.

— Я как ты.

Юра странно смотрит на меня, а потом берет за талию и осторожно, словно мы вдруг решили вспомнить молодость и уединиться в укромном уголке, ведет меня в сторону двери. Но на пути вырастает его мать, и сразу берет меня в оборот вопросами о том, как прошел медовый месяц и когда им с отцом готовиться принимать почетный статус деда и бабки. Юра поджимает губы, и я понимаю, что именно этого разговора он пытался избежать. Наверное, мать уже донимала его аналогичными вопросами, но раз теперь она пришла с ними ко мне, то ответ ее вряд ли устроил.

— Я не планирую заводить детей в ближайшем будущем, - говорю максимально спокойно и с типовой улыбкой. Не собираюсь прятаться за Юру, даже если он этого и не заслуживает.

Счастливая нега медленно сползает с лица свекрови, она с непониманием переводит взгляд на сына, как будто рассчитывает, что по одному его щелчку я резко передумаю и скажу что-то другое. Или как минимум покаюсь. Юра скрипит челюстями, но продолжает отмалчиваться.

— Я еще слишком молода, чтобы заводить детей, - продолжаю гнуть свое. – Не раньше тридцати точно.

— Шесть лет? – быстро считает она и переспрашивает. – Ты собираешься ждать еще шесть лет?

— Или больше, если к тому времени не почувствую потребность стать матерью.

У меня много тараканов и заморочек, в особенности на тему ответственности. Я не отношусь к тем людям, которые считают детей обузой, от которой в жизни нет никаких радостей, а только хлопоты и постоянная нехватка личного времени. Но я не хочу становиться матерью ребенка, чей отец каждую ночь будет возвращаться насквозь пропахший клубными проститутками.

Я хочу развод.

С частью, в последний момент успеваю до крови прикусить язык и молча проглотить внезапное озарение.

— Эвелина, солнышко, я не понимаю… - бормочет свекровь, но на этот раз инициативу перехватывает Юра.

— У нее просто плохое настроение, мам. До сих пор не может поверить, что острова остались где-то там, так не хотела уезжать.

Сгребает меня к своему боку, и ладонью почти до боли сжимает бедро. Даже если бы я захотела устроить скандал и вырваться, у меня все равно ничего бы не вышло. Но я не хочу, потому что семейным драмам не место среди досужих зрителей.

Юра не дает матери опомниться и продолжить допрос – просто ведет меня к двери, хоть скорее несет кулем, потому что я пару раз отчетливо чувствую, как хватаю ступнями воздух, а не пол. Муж отпускает меня только на крыльце, и я практически сразу отступаю на несколько шагов, но налетаю на кого-то спиной.

В ноздри оглушающе бьет запах апельсинов. Такой сильный, что на миг земля уходит из-под ног.

Я знаю, кто стоит сзади. Знаю, чья рука спасает меня от падения, и чья ладонь твердо ложится на живот.

— Нужно быть осторожнее, - холодно говорит Руслан.

Чтобы повернуть голову, уходит несколько жизней.

Я уже твердо стою на ногах, и он отпускает меня, на прощанье чиркнув кончиком фильтра от сигареты по тыльной стороне ладони. Дым сладостью въедается в ноздри, будоражит воспоминания, в которых Руслан скармливал мне эту отраву собственными губами, как будто растлевал невинную деву первозданным грехом. И как потом я украла новую порцию на собственной свадьбе.

Мне нужно повторить это снова: глотнуть один на двоих яд.

Хочу поблагодарить Руслана за помощь, но он даже не смотрит в мою сторону. Просто курит и молчит, держа одну руку в кармане брюк. Сегодня одет в темно-серый костюм и кремовую рубашку, которая хорошо оттеняет свежий загар из солярия. Меня злит, что он гладко выбрит. Приходиться напомнить себе, что мы – чужие люди, случайные тени двух прохожих на кирпичных стенах. И отчитывать его за то, что мне хотелось почувствовать колючки собственными ладонями, просто смешно.