Исповедь
Шрифт:
– Да ничего страшного, – успокоила проходящая мимо хозяйка, – закаляться надо, полезно!
Санёк взял себя в руки и как мог под водой, которую словно только что набрали в проруби, помыл руки, тут же сунув их в перчатки, чтобы хоть как-то отогреть. Вот тебе и согрелся, жарче некуда. Так, что там дальше у нас по плану? Ах да, нажраться, как тот самый дурак на поминках, хотя почему, собственно, «как». Терпение у него полностью лопнуло.
Санёк, не обращая внимания на нормы приличия, так как люди ещё не все собрались за столом, а священники ещё вообще не подъехали, бухнулся на самый первый угловой стул и посмотрел, чем же здесь можно поживиться. Первое разочарование его ждало прямо не отходя от кассы. Мечты об огромном блюде с кутьёй лопнули, как
– Погодите, а с каких пор так кутью подают?
– Молчи, – осадил его отец, – кутья это тебе не еда. Это деликатес.
– Рис с изюмом деликатес?
– Молчи, не позорься.
Ну ладно, с кутьёй не повезло, что дальше съестного есть, да ещё желательно из постного? Хлеба почему-то нет. Ага, вот винегрет, вот отварная картошка с селёдкой, правда к несчастью холодная, вот рулетики из баклажанов, квашеная капуста, морс. Ну хоть что-то. Санёк, подгоняемый чувством голода, накинулся на скромные блюда, как голодный волк. Как будто это были не самые простые закуски, а действительно изысканные деликатесы и экзотические блюда. Так, ну вот наконец-то принесли несколько кусочков несвежего чёрствого чёрного хлеба, красота. А жизнь-то налаживается, господа-товарищи. Пища давала энергию и постепенно согревала, несмотря на отсутствие отопления в кафе с обнадёживающим названием «Надежда».
Санёк мёл всё, что было рядом постного, не взирая на чины, звания и нормы этикета.
– Голод не тётка – вылетит, не поймаешь, – говорил он, коверкая слова набитым ртом и перефразируя известные пословицы.
Тут подошла Ольга. Зрелище для неё было неоднозначное. Гостей ещё только половина, всё толпятся в тамбуре и моют холодной водой руки, раздеваются. Стол аккуратно накрыт, и только в одном углу, правда самом переднем, уже скопилось несколько грязных тарелок и полупустые блюда. Санёк без стеснения поглощал всё, что было вокруг.
– Картина маслом «Здесь был Саша», – иронично покачав головой произнесла невестка покойника.
– Очень извиняюсь, но жрать уж больно хочется, – ответил Санёк засовывая съестное в чрево и не прекращая трапезы, – сутки не ел. Последний раз маковая росинка была в моём рту совсем в другом городе, около двух тысяч километров от этого места и при чём вчера.
– Ну ты что, как голодное Поволжье, ну-ка веди себя прилично, – одёрнул его подоспевший отец, севший рядом справа, – кто же тебе есть не давал?
– Да никто не давал, – пережёвывая очередной рулет из баклажана и закусывая его винегретом отвечал Шурик, – и передайте мне кутью, пожалуйста, уж больно она у вас замечательная.
*****
Наконец все гости поминок были в сборе, они заняли свои места за столом. Последними приехали священники, их помощник и жена отца Филиппа, которая попросила Санька подвинуться, а сама села ровнёхонько напротив супруга. Правее Санька расположились отец, тётя Лена, Дима и тётя Галя; напротив, с другой стороны стола – отец Филипп, за ним человек, имени которого Саша так никогда и не узнал, дальше отец Андрей, сестра Ольги, замыкали стол внуки – Катюша и Борис, и, собственно, сама Ольга.
Встал и стал держать речь сын покойного, Дима. Он первым делом представил друг другу родственников, о Саньке и его отце сказал, что они у него ассоциируются с летом и каникулами, когда они в детстве или молодости, всей семьёй приезжали к ним погостить на дачу. Пару тёплых слов сказал об усопшем, просил не плакать мать. Особо он остановился на святых отцах. Оказалось, что это совершенно не рядовые священники, а очень выдающиеся, удивительные люди, с которыми всем присутствующим посчастливилось в этот вечер оказаться за одним столом.
Отец Андрей, среднего роста, крепко сбитый красивый мужчина с чистым круглым лицом, небесно-голубыми глазами аккуратной бородкой и небольшой родинкой на щеке, оказался заведующим кафедрой в центральном православном ВУЗе
столицы, подготавливающем священнослужителей. Это был очень известный и уважаемый человек, который неоднократно комментировал схождение благодатного огня в Пасху, подробнее поясняя, что означает то или иное действие. Отец Филипп являлся тоже неординарным человеком. Его отец был известным в научных кругах деятелем, академиком, а дед вообще причислен к лику святых за мученическую смерть, принятую за веру от рук большевиков в тридцатые годы.– У отца Филиппа одиннадцать детей, ему Правительство Москвы как многодетному отцу дом в центре выделило, – сообщил Дима
– Да уж… Да всё никак не перееду. Переезд, как второй потоп.
Ничего себе, глядя на худую, можно сказать измождённую, фигуру отца Филиппа и не менее худенькую его жены, Санёк про себя отметил, что никогда бы не подумал, что такое может быть на самом деле. Видимо Бог дал… А вслух он сказал:
– Целый дом, в самой Москве? Ничего себе. О целом доме в центре Москвы я только слышал, что был такой у актёра Пороховщикова с женой. Кстати, вот тоже умер от сахарного диабета, а жена-то потом руки на себя наложила… Но не будем о грустном. Я же вот тоже заготовил речь, ещё на кладбище хотел сказать, да не пришлось…
Мы здесь с вами по очень печальному поводу и очень бы хотелось встречаться почаще, но по радостным событиям, или просто так, учитывая, как скоротечна жизнь. Вот Дима сказал, что он связывает нас с чем-то тёплым летним, поэтому приезжайте к нам в гости на дачу этим летом, уверяю вас у нас лучше всякой заграницы. Вот все мы ездим по другим странам, узнаём их историю, смотрим достопримечательности, зачастую не зная и крупицы того места, где сами родились. Ведь сколько у нас поистине святых мест, о которых многие представления не имеют, и находятся они не так далеко, но, чтобы узнать их все и целой жизни не хватит. А мы почему-то всё преклоняемся перед западом. Как там сказано? «Нет пророка в своём отечестве…». Вот у нас, вроде городишко маленький, а есть святой источник, на месте которого теперь купель. А открыли его ровнёхонько в 1917, в самую революцию, на месте где одной игуменье Богородица явилась. А сколько их таких чудесных мест на земле русской? Не перечесть. Поэтому приезжайте к нам, не нужен нам берег турецкий.
Мы сегодня прощаемся с дядей Андрюшей. Его все запомнили неунывающим оптимистом, человеком с необычным чувством юмора, который всегда говорил исключительно афоризмами. Он очень любил жизнь, любил жить на полную катушку, и я уверен, точно бы хотел, чтобы нам запомнились не последние два с половиной года его болезни, чтобы он остался в нашей памяти молодым, успешным, смеющимся, жизнерадостным. Поэтому, друзья, не надо слёз, их и так было много сегодня, давайте думать о дяде Андрее, как о человеке, у которого всегда всё хорошо, запомним его улыбку и оптимизм. Ведь он много добился, многое повидал, объехал почти весь мир, путешествовал. Работал в серьёзных организациях, на очень престижных местах, постоянно шёл по карьерной лестнице. Трудился и в органах, и в КГБ, и в Газпроме, и в МЧС, и в банке, не многие могут похвастаться таким послужным списком. Но самое главное, что Андрей Юрьевич оставил после себя – его дети, внуки и он сам в них. Вот Дима, его сын, – кандидат наук, будущий доктор и профессор, вот Боря – профессиональный спортсмен, это воплощение мечты дяди Андрея о футболе, он же и сам был мастером спорта, обожал «Спартак», где Борис играл в молодёжной сборной.
– Да, – перебила меня Ольга, – к футболу у Андрея Юрьевича, конечно, было особое отношение. Когда шёл матч по телевизору, время для него останавливалось. Помню свадьба, надо уже выезжать на роспись, а он говорит – стоп, всё отменяется, я расторгаю всё, «Спартак» пропустил и пока не отыграется никаких свадеб. В этом был весь он… Хотя я иногда виню себя, что может его как-то недолюбила, что были изредка конфликты, недопонимание. В последнее время он всё из «TicTok» всем приколы рассылал, а когда и это закончилось, я поняла, что всё… И так горько стало…