Исправляя ошибки

И даже с закрытыми глазами Рей видит, чувствует, что Скайуокер медленно, одобрительно кивает головой и со знанием дела улыбается. «Ничего, ничего… — беззвучно шепчут его тонкие, суховатые губы. — Все — еще только начало». Любой сперва упивается такими яркими ощущениями, такими необычными красками Вселенной; и только потом, натешившись, начинает вглядываться и вслушиваться лучше, понимать и видеть великую Силу, струящуюся, как кровь, по невидимым артериям жизни.

Люк, однако, хитрит. Делая вид, что отвернулся от всего мирского, соединив сознание с потоком Силы, на самом деле он присутствует здесь и сейчас, и его раздумья далеки от спокойствия. Перед его мысленным взором вновь и вновь проносится страшная картина. Его ученики — бездыханные, опустошенные смертью. Искалеченные тела. Такова расплата за единственный грубый просчет, который он допустил на посту гранд-мастера джедаев и главы Новой академии.

Двадцать лет назад он уговорил сестру отдать ему ее единственного сына, решив в своей постыдной гордыне, что только его суровая опека способна оградить ребенка от опасности, которую влечет Темная сторона. Душа Леи противилась этому решению, это было очевидно. Однако он, гранд-мастер, не пожелал внять ее чувству. Его нечуткость, категоричность в решении этого вопроса были несоразмерны с самой философией ордена джедаев, положившей приверженцам Силы полагаться целиком на внутренние ощущения, на интуицию. Отчего он возомнил себя выше, чем самое величественное, священное проявление вселенской энергии — любовь женщины к своему ребенку? И вот его наказание, круче которого не придумать: он потерял Бена; потерял и других — всех тех, кто составляли его отраду, его веру в возвращение к золотым временам. Они лежат, принесенные в жертву его высокомерию, распростертые на ступенях и на паперти явинского храма, разрубленные новым малакорским клинком, рукой своего брата в учении, и сияние Радужного шторма — великолепного явления природы Явина IV, которое вдохновило Лею дать столь впечатляющее название своему личному кореллианскому корвету — освещает это зрелище со всей беспощадной явственностью.

Всякий раз, когда Люк думал о них, о вверенных ему судьбой и жестоко убитых детях, его бросало в дрожь, и глаза слезились. Он был неправ от начала и до конца. Так чего же теперь Лея от него ждет?

Она прислала к нему девочку, ставшую новым Пробуждением Силы. Эта девочка, стоя прямо перед ним, сказала: «Я — никто», не подозревая, что на самом деле она — это все разом: прошлое, будущее, настоящее. Сама Сила, воплощенная в живом существе. Сестра понимает это, она не могла не почувствовать. Она рассчитывает, что девочка станет для ее брата соломинкой, за которую можно ухватиться, чтобы окончательно не увязнуть в бесславии, в глупой жалости к себе. Она не понимает того, что для самого Люка становится все более очевидным с каждой минутой. Что пробуждение Силы стало ответом на его собственную непоправимую ошибку.

Теперь ему предстояло решить, причем в самые сжатые сроки — или вверить собственные знания, полученные в течение жизни, равно как и будущее ордена, личному голокрону, который и после его смерти будет лежать здесь, в полуразрушенных стенах Первого храма джедаев, а дальше пусть время само разберется; или же доверится зову и в последний раз попытаться счастье с той, которую так милостиво послала ему Сила. Уехать, воскреснуть из небытия, или остаться.

Он приоткрыл глаза и, задумчиво вглядевшись в крохотную фигурку, сидящую напротив со скрещенными ногами, произнес:

— Расскажи мне про голос.

Неподвижное дотоле тело Рей почему-то вздрогнуло.

Голос, звучавший во снах как эхо прошлого, как светлая, хоть и обрывочная память. Тот голос, что она услыхала на Такодане. Существовал ли он на самом деле? Девушка отчаянно надеялась, что это — проявление остаточной памяти, фантомы давних событий, приведших ее на Джакку, в плен пустыни и одиночества, и что они способны пролить свет на ее загадочное прошлое.

Люк заметно нахмурился. Однажды ему уже случалось тренировать падавана, который говорил с неизвестным голосом, звучавшим у него в голове — и разумеется, ничего хорошего из этого не вышло.

Рей колебалась, судорожно стараясь понять, как магистр сумел увидеть сокровенные ее мысли. Кайло Рен вынужден был насильно проникнуть в ее сознание, чтобы докопаться до них.

Видя на ее лице острую, на грани враждебности, растерянность, Скайуокер лишь усмехнулся.

— Ты еще не умеешь контролировать Силу внутри себя, «никто», — поясняет он. — Во время медитации ты открыта, твой разум подобен светочу, щедро рассыпающемуся кругом. Твои мысли буквально кричат, их способен услышать каждый, кто умеет слушать.

После короткой паузы Рей, тревожно сглотнув, несмело приступила к рассказу:

— Этот голос — просто сон. Должно быть, забытое детское воспоминание.

Но когда она слышит его, становится не так одиноко.

— Родители оставили меня одну, когда мне было пять лет, — глухо добавила она. Как будто это обстоятельство могло прояснить все разом. Теперь от прошлого у нее не осталось ничего, кроме этого голоса.

— Голос чего-то хочет от тебя?

На мгновение Рей смежила веки.

«Оставайся здесь, солнышко. Я вернусь за тобой…»

— Чтобы я была в безопасности, — ответила она.

Некоторое время джедай молчал, углубившись в раздумья. Затем он вдруг попросил вновь:

— Расскажи мне про океан.

Девушка махом поднялась с земли. Упоминание об океане окончательно пробудило в ней ревностное желание оградить себя от вторжения извне — свои мысли, воспоминания; свои мечты, которые все это время составляли главное и единственное ее богатство.

Внезапно ее настигло понимание: вероятно, именно такой реакции Скайуокер и добивался своими расспросами.

— Я видела океан на голографических изображениях. На старых записях, найденных среди обломков кораблей. Это — самое прекрасное зрелище, что мне встречалось. В реальности меня окружала только пустыня, но во сне я представляла себя посреди острова, полного зелени и омываемого волнами океана.

Неожиданно Люк осведомился:

— Это место было похоже на то, где мы сейчас находимся?

Рей не представляла, что ей ответить. Как можно всерьез говорить о сходстве между фантазией и реальностью?

— Возможно, — она пожала плечами и, отряхнув пыль с одежды, двинулась к обрыву, вглядываясь в бесконечность сверкающих волн.

***

Они почти не говорили до самых сумерек. Рей старалась не навязывать джедаю свое общество, понимая всей душой глубину его переживаний и тяжесть раздумий. Она выполняла его немногословные просьбы, вроде «набери воды», «разведи огонь», а после прихода сумерек расположилась в стороне и стала с замиранием сердца глядеть, как он сидит у края обрыва — там, где она увидела его в самый первый раз — и точно ожидает какого-то одному ему понятного знака.

Люк рассуждал о том, что лучше всего было бы уговорить девочку остаться с ним на Ач-То, вдали от войны и от людей, среди первозданного покоя джунглей обучаться путям Силы, ведь это безопасно для них обоих. Но вместе с тем ясно видел в ее душе, что девочка откажется от подобного предложения, не способная позабыть о своих друзьях и о том, что ей довелось пережить.

В течение дня она связалась с Чубаккой по старому комлинку, похоже, доставшемуся ей, как и сам «Тысячелетний сокол», от Хана, чтобы сообщить, что с нею все в порядке и что завтра они улетят отсюда. Вдвоем, или втроем, но улетят.