Испытание Джасинды

— У нее все тело в синяках и ссадинах. Но в целом она в порядке. Сегодня я весь день провел у нее.

— Вполне оправданно, Ваше Величество. Я могу чем-то помочь? Если нужно, Хелен с удовольствием навестит ее и какое-то время побудет с ней.

— Спасибо, Чесни. И спасибо твоей жене. Но Джасинда заверила меня, что у нее все в норме. Я позвоню ей сегодня вечером и узнаю, как она себя чувствует.

— Замечательно, — одобрительно кивнул тот. — Мне нужно подготовить официальное заявление?

— Нет, мы не будем ничего объявлять.

— Понятно, Ваше Величество, — Чесни поднялся, чтобы уйти, но замялся.

— В чем дело, Чесни?

— Ваше Величество, несмотря на мою непоколебимую уверенность в том, что мадам Мичелокакис чудесная, милая и весьма заботливая женщина, я знаю, что у этих отношений будет немало противников. Особенно среди членов вашей Ассамблеи.

— Что ты имеешь в виду, Чесни?

— Нельзя забывать, что мадам Мичелокакис родом не из Дома Защиты. Она лишь вдова советника этого Дома.

— Но она почти сорок циклов являлась членом Дома Защиты. К тому же ее супруг был одним из самых выдающихся деятелей нашей Ассамблеи!

— Да, Ваше Величество, но для пуристов (прим. пуризм (лат. purus, «чистый») — повышенная требовательность к сохранению изначальной чистоты, строгости стиля и приверженности канонам в языке, искусстве и спорте) это вообще не аргумент. Особенно если принять во внимание ее родословную.

— Ты имеешь в виду, что ее отец и деды были членами Ассамблеи Дома Исцеления?

— Да.

— Я понял тебя, Чесни. Но мне не требуется их «одобрение». Как, впрочем, и самой Джасинде.

— Конечно, нет, Ваше Величество. Я просто хотел, чтобы вы были в курсе.

— Спасибо, Чесни. Есть ли еще что-то, что мне, по-твоему, нужно знать?

— Нет, Ваше Величество, — поклонившись, Чесни вышел из кабинета.

Глава 16

— Ты отдыхаешь? — голос Джотэма прозвучал очень строго, что вызвало у Джасинды улыбку.

Ложась в постель, она взяла с собой — чего, в принципе, не делала уже многие циклы — свой портативный коммуникатор, так как знала, что перед сном Джотэм обязательно позвонит ей.

— Привет тебе, да и мне тоже.

На мгновение смутившись, он протянул руку к экрану, выдавая желание прикоснуться к синяку на ее лице.

— Он потемнел.

— Так и должно быть, Джотэм. По крайней мере, еще какое-то время. Только не говори мне, что у тебя никогда не было синяка под глазом.

— Да, но это вовсе не значит, что он должен быть у тебя. Неужели Портман ничего не может сделать?

— Уверяю тебя, он сделал все, что мог. Ты и сам это знаешь. С того момента, как поговорил с… или, лучше сказать, попытался запугать его, чтобы выудить у него мою личную, причем конфиденциальную, врачебную информацию.

— Он звонил тебе?

— Конечно, он мне звонил. Иначе бы он не открыл тебе врачебную тайну. Король ты или нет, но на некоторые вещи даже у тебя нет права.

— Ты имеешь в виду шрам, который у тебя на боку?

— Мой шрам? Ты спрашивал Портмана о моем шраме?! — Джасинда резко села в постели, мельком отметив, что, к счастью, на ней опять была красивая ночная сорочка, только на этот раз бронзового цвета, который выгодно подчеркивал тон ее кожи.

— Нет, — Джотэм пробежался по ее телу оценивающим взглядом. — Я спрашиваю тебя.

— А зачем тебе вообще знать об этом? — Джасинда снова легла и накрылась одеялом.

— Потому что это часть твоей жизни.

— Джотэм… — ее взгляд смягчился.

— Ты очаровала меня, Джасинда, — напряженность в его глазах удерживала ее взгляд. — Разве ты этого не знаешь? Не своей красотой, нет, своим несовершенством. Именно твои слабые места делают тебя тем, кто ты есть. Я хочу узнать тебя ближе.

Как можно было продолжать сердиться на него, когда он говорил такие вещи?

— Это не очень интересная история, — наконец сказала она.

— Все равно расскажи.

Увидев, как Джотэм откинулся назад, Джасинда поняла, что он тоже лежит в постели и разговаривает с ней по личному комму, прямо как и она.

Это объединяло их и сближало.

— Мы отдыхали в районе озера Баку. Навещали брата Стефана, отца Леандра. Я тогда внезапно разболелась.

— Разболелась?! — Джотэм резко приподнялся в постели. — Что значит «разболелась»?

— Я была беременна Стефани. Та беременность давалась мне очень тяжело, — Джасинда виновато пожала плечами. — У меня были проблемы с желчным пузырем. Обычно он меня не беспокоил, но в тот уик-энд он почему-то воспалился так сильно, что его пришлось удалить.

— Теперь ты, надеюсь, в порядке?

— Джотэм, я в порядке. Это было больше двадцати циклов назад. Я же говорила тебе, заурядная история, ничего интересного, — она чуть нахмурилась, вспоминая. — Мы со Стефаном не собирались больше заводить детей, но эта беременность застала нас врасплох.

— Сейчас это не имеет значения. Главное, что ты в порядке.

— Так и есть.

— Расскажи мне еще что-нибудь о своей жизни, Джасинда. Например, о своей службе на флоте.

Джасинда поудобнее устроилась в постели, и мягкая улыбка озарила ее лицо.

— Ну, давай посмотрим. Итак, была одна вечеринка на космической станции Родхэм…

* * *

Откинувшись на спинку кровати, Джотэм с улыбкой на лице слушал рассказ Джасинды о ее службе на флоте, где она была связистом. По ее тону он понял, что она наслаждалась там каждым мгновением. Это заставило его задуматься: а испытала бы Лата идентичные чувства, если бы попала на флот?

— Почему у тебя такое выражение лица? — мягкий вопрос Джасинды вывел его из задумчивости.

— Прости, я отвлекся, — он увидел, как ее улыбка померкла.

— На что? — когда он ничего не ответил, она сделала это сама. — На Лату.

— Да, — Джотэм внимательно следил за выражением ее лица и удивился, что она не расстроилась.

— Лата была частью твоей жизни, Джотэм. Очень важной частью. Я не собираюсь сердиться на тебя, если ты будешь говорить о ней или скажешь, что до сих пор помнишь ее. Я ни на минуту не забываю Стефана.

— Это совсем другое.

— Почему? Только потому, что он был в моей жизни дольше, чем Лата в твоей? Я благодарю предков, что до сего дня могу говорить о Стефане, но даже если бы я этого не делала, он все равно оставался бы частью меня. Наиважнейшей частью. Так же, как и Лата для тебя.