Испытание огнем

— Не торопись подниматься, — попросила ее подруга. — Отдохни еще несколько минут. Скажи лучше, ты помнишь, что видела, перед тем как у тебя в глазах потемнело?

Стелла лежала на диване, разглядывая потолок, не в силах шевельнуться. Ее грудь тяжело вздымалась. В течение нескольких секунд, которые показались им всем вечностью, она продолжала молчать.

— Да, помню, — наконец произнесла она. — Я видела ад, Бренда. Ты прямиком направила меня туда. И я счастлива, что мне удалось вернуться.

Глава 13

В своем обмороке Стелла полностью винила только себя. Стоило ей перекусить в обеденное время, и ничего подобного бы не произошло. Как только она пришла в себя, Бренда потащила ее в закусочную, расположенную в том же здании, и заставила съесть сандвич, выпить стаканчик содовой.

— Мне, конечно, не следовало проводить с тобой этот эксперимент, не побеседовав предварительно с доктором или психиатром, — сказала Бренда, едва они уселись за стол в углу помещения. — Прости меня, Стелла. Я предполагала, что все это может оказаться для тебя очень болезненным, но, думаю, что не понимала до конца, насколько…

— Все нормально, — перебила ее Стелла, откусив кусочек сандвича и запив его водой.

— Ты слишком мало ешь, — заметила Бренда. — Нельзя держаться только на одном энтузиазме. Когда человек ест — хотя бы время от времени, — он чувствует себя совершенно по-другому.

— Но удивительно, Бренда, — сменила тему Стелла, — я вспомнила гораздо больше, чем надеялась. Конечно же, это было временами ужасно, но зато я смогла ответить на множество вопросов. — Тут Стелла даже рассмеялась с облегчением. — Слава Богу, теперь все это позади. Однако тебе ни за что не удалось бы уговорить меня надеть эти проклятые очки снова. Даю тебе честное слово: больше — никогда.

— Так скажи мне, наконец, что ты узнала? — спросила Бренда, перегнувшись через стол, чтобы оказаться поближе к подруге. — Я чувствую свою вину за то, что пропустила тебя через эту мясорубку. Но ведь я так надеялась, что мы таким образом обнаружим что-нибудь достойное внимания.

— А мы и обнаружили, — произнесла Стелла, отодвигая тарелку. — Как уже говорила, я снова увидела лицо отца. Знаешь, все эти годы я думала, что он продолжал сердиться на меня до самого последнего момента. Но теперь я поняла, что произошло на самом деле. — Ее глаза увлажнились. — Когда все вокруг было охвачено огнем, он пришел, чтобы спасти меня, но Том закрыл дверь моей комнаты изнутри. Тот предмет, который был в руках отца — это топор, с помощью которого он высадил дверь. Так вот, когда он в буквальном смысле слова вломился ко мне, то сразу же меня увидел. И еще, — добавила она, смахивая непрошеную слезу, — он понял, должно быть, как сильно я обожжена. Вот почему на его лице появилось испугавшее меня выражение.

— Понятно, — сказала Бренда. Ей очень хотелось, чтобы Стелла поскорее перешла к тому, что заметила перед началом пожара.

— Уже за одно это я благодарна тебе, Бренда, — продолжала Стелла слегка дрожавшим от бушевавших в ней эмоций голосом. — В течение шестнадцати лет я думала, что отец хотел убить меня, ударив по голове тяжелым предметом. Представь себе, иногда я даже предполагала, что это он поджег дом. Вот отчего, вероятно, я весьма сдержанно давала показания тогда.

— Ключевая фигура во всей этой истории — мужчина, стоявший на лужайке перед домом, — напомнила Бренда. Она была довольна, что Стелла успокоилась, узнав, какую роль сыграл ее отец в происшедшей трагедии. Однако главная цель эксперимента была в том, чтобы найти истинного виновника поджога. — Ты говорила, что узнала голос. Это был твой дядя? По крайней мере голос, который я ввела в сцену, был голосом Клема.

Глаза Стеллы ожили и она спросила:

— А ведь действительно, если я узнала голос, то кому он мог принадлежать, как не моему дяде? Кто, кроме него, мог спорить с отцом?

— Рэндалл говорил, что это вполне мог быть и ваш сосед, — ответила Бренда. — Скажи, ты узнала бы голос соседа?

— Нет, это был точно не он, — отрицательно покачала головой Стелла. — Я почти уверена, Бренда. Человек, который постоянно приходил жаловаться на нашу собаку, обладал глубоким, чуть дребезжащим голосом. Это был пожилой мужчина, он постоянно курил. Насколько я помню, родом он был из Арканзаса, и манера говорить у него была другая — с таким, знаешь ли, настоящим деревенским акцентом.

Бренда опустила глаза.

— К сожалению, эти сведения едва ли имеют какую-либо ценность. Боюсь, все еще сказывается самовнушение. Если допустить, что твой отец и незнакомец и в самом деле спорили на лужайке перед окнами, то можно разработать нечто вроде сценария, по которому следствие сможет двигаться дальше, но уверенности, что мы окажемся на правильном пути, у нас не будет. Твое сознание — как бы выразиться точнее? — может просто подчиниться схемам, которые мы ему предложим. Ну, а воображение довершит остальное.

— Нет, — сказала Стелла. — Я все вспомнила. Подумать только, с какой ясностью я снова вижу происшедшее! Единственное, что я не в состоянии пока объяснить, — это происхождение звуков, похожих на щелчки. Думаю, когда я их услышала, то была еще в полусне.

— А как насчет Рэндалла?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты так и не смогла ответить на вопрос — что он сделал, когда начался пожар.

— Он, вероятно, выпрыгнул из окна, — ответила Стелла и сдавила банку с содовой в кулаке. — Совершенно определенно могу сказать одно: он вовсе не спешил прийти на помощь мне или кому-нибудь из моих близких. Единственное, что его интересовало, — это спасение собственной жизни. — Она встала и швырнула пустую банку в мусорное ведро у двери. Бренда поднялась вслед за ней, и они прошли к эскалатору.

— Вот что я не в силах понять, — продолжила Бренда на ходу. — Отчего Рэндалл ни слова не сказал полиции о человеке на лужайке, когда его вызвали на допрос сразу после пожара?

— Возможно, раньше других с ним успел повидаться мой дядя, — предположила Стелла, прищуриваясь на солнце. — А что если он заплатил Рэндаллу за молчание и потребовал, чтобы тот немедленно убрался из города. Когда же парень вернулся в город и решил наконец сказать правду, дядя, вероятно, пришел в ярость и пристрелил его. Ты уже успела познакомиться с моим дядюшкой и теперь отлично представляешь, что это за субъект. Уж если он заплатил Рэндаллу за молчание, то вообрази, в какую ярость он пришел, узнав, что Рэндалл собирается нарушить их договоренность.

— Уж больно это все напоминает мне мафиозные разборки, Стелла!

— Я уже говорила тебе, что дядя Клем к мафии никакого отношения не имеет, — ответила Стелла и рассмеялась. Потом она снова стала серьезной. — Хотя, конечно, «техника» его грязных махинаций весьма напоминает почерк мафиози. Как иначе он мог бы оказывать давление на людей? Если мы и в самом деле не заблуждаемся по поводу его аферы с пенсиями, значит, дядя создал свое собственное преступное предприятие. — Неожиданно что-то новое пришло ей в голову, и глаза ее блеснули. — Наверняка Виктор Пилгрим тоже замешан в махинациях с пенсионным фондом. Смешно верить его рассказу о том, что он якобы видел женщину в белом автомобиле. Полагаю, его показания полностью сфабрикованы.

— Возможно, ты права, — кивнула Бренда. — Как только мы снова приедем в Хьюстон, я обязательно поговорю с Пилгримом. Я уже наводила справки по поводу пенсий, и он скорее всего теперь нервничает. Вдруг мне удастся его расколоть?

— Желаю тебе удачи, — произнесла Стелла. — Уж если мой дядя прихлопнул Рэндалла, чтобы заткнуть ему глотку, Пилгрим будет просто дураком, если осмелится выступить против него. А тебе удалось узнать что-нибудь о враче, с которым вступил в сговор дядя Клем?

— Я над этим работаю, — последовал ответ. — Насколько я поняла, один и тот же доктор ставил свою подпись по меньшей мере в пяти разных инстанциях, но не уверена, что это противозаконно. Вполне возможно, что этот врач заключил нечто вроде контракта с городскими властями.