Испытание верностью

Глава 11

— Что-то ты захандрила в последнее время. Смотри, надумаешь водить за нос – пожалеешь. Сильно.

Удовиченко изыскано отправил в рот небольшой кусок стейка и с наслаждением сделал глоток вина. У меня кусок в горло не лез. Каждый раз, встречаясь с этой тварью, испытывала невероятное чувство страха. Не всегда было чем порадовать. Не всё доносила по первому требованию. Многое таила, не желая подставлять Егора. Но конвейер уже рушил с места. Разрушительный механизм запустился с того момента, как стало известно о дате поставки металлолома. И чувствовало мое сердце, что именно с него всё и начнется.

— Не ломайся! — пригрозил ножом прямо перед моим носом. — Живо всё съела, иначе заставлю расплачиваться за весь заказ. 

Урод. Психованный, моральный урод. Ну почему нельзя просто получить от меня сведенья и отпустить по делам? Меня, между прочим, Студинский ждет. Вызвал к себе домой после командировки ни с того ни сего и приказал привезти договора на вывоз щебня недельной давности.

— Я уже позавтракала, — отодвинула черепаховый суп. От одного только взгляда на тарелку тошнота подступала к горлу.

— Я! Сказал! Ешь! — Тимур недовольно уставился на мою ложку, а потом медленно посмотрел в глаза, сжав губы в тонкую полоску.

Пришлось подчиниться. Лучше уж так, чем физическое насилие. Борясь с рвотными спазмами, проглотила первую ложку. Отвратительный вкус.

— Молодец, — похвалил сухо, продолжая гипнотизировать ложку. — Теперь ещё. Вот так… Как в детстве, помнишь? За папу… за брата… Ну-у-у, не притворяйся, суп отличный. Дерьмо не будет стоить таких деньжищ, верно? Где ты ещё попробуешь подобный деликатес?

— Угу, — выдавила через силу. Если открою рот – случиться беда. Долбаный гурман. 

— Что там? — кивнул на кожаную папку, прихваченную с работы.

Я постаралась ответить как можно непринужденней.

— Ничего важного. Старые договора.

— Дай сюда.

— Тимур Аркадиевич, я же говорю…

Выхватил документы, едва не оторвав с пальцами, и начал остервенело листать, недовольно хмуря брови.

— Ты только посмотри, какой успешный, гаденыш. Ничего-ничего, осталось совсем немного.

Не смотря на суровый вердикт, я с робкой надеждой посмотрела на ненавистное лицо.

— Это значит… — замялась, не решаясь начать волнительную тему, — что Даня скоро будет на свободе? Вы ведь обещали.

Удовиченко вернул папку и внимательно посмотрел в ответ.

— Как только «ТехМаш» перейдет ко мне – твой обрат освободиться. Я верен данному слову. Но ты должна сделать всё возможное, чтобы Студинский на этих выходных уехал из города. Слышал, намечается съезд предпринимателей в Москве. Чем не повод.

— Да он только вернулся из деловой поездки! Кто я такая, чтобы задавать подобный темп? Тем более туда Дударев собирался.

Удовиченко резко подался ко мне, больно схватив за левое запястье. Изверг. Сжимал до тех пор, пока не увидел на глазах проступившие слёзы. Вырываться было бесполезно. Сколько таких синяков, отметок уже имелось на теле? Не счесть. Старые исчезали – на место им приходили новые. Иногда приходилось одеваться совсем не по погоде, отдавая предпочтение глухим блузкам и брючным костюмам. Каждый мой провал заканчивался мучительно. Хорошо, что сегодня встретились на людях. Черепаховый суп – мелочи по сравнению с пытками, которые могли случиться, будь мы наедине.

— Вот это и плохо, — зашипел, выплевывая яд. — Поняла? Плохо, что не взял с собой. Он начал копать под меня, что-то вынюхивать. Думаешь, я не в курсе, что он делал в Болгарии?

— Тогда зачем вам я?!

— Чтобы была при нем круглосуточно и усыпила бдительность в нужный момент! — надавил со всей мощи, заставляя подняться со стула, уменьшая силу давления. — Сидеть!.. Я сказал, вернись на место, если не хочешь отправиться к травматологу.

Я послушалась, прикусив губу.

— Ты сама виновата. Я ведь предупреждал. Две недели молчания. Ты страх потеряла?

— Не правда, — простонала, борясь со слезами. — Каждый его шаг в отчёте. 

Удовиченко отшвырнул руку, и я принялась массировать её, спрятав под стол.

— Это пыль, Лида. Пыль!!! Не спорю, в первую неделю ты рвала информационным потоком. Что случилось? Меня не устраивают крохи. Я знаю, что вокруг него сплотились серьёзные люди. Я хочу знать, о чем они говорят, какие их планы. А ты!!.. Ты неспособна раздвинуть ноги и отсосать в нужный момент. Тебя научить этому, а? Научить?!

Я замотала головой, в страхе пережить подобное и схватилась пальцами за обивку стула, словно ища опоры.

— Или ты влюбилась в него?! Отвечай!!!

С невероятным усилием воли выдержала изучающий взгляд.

— Нет!

— Нет, говоришь…

Сердце громыхнуло в груди, стоило ему подняться и подойти ко мне, делая вид, что поправляет непослушный локон.

— Возможно, стоит передать привет брату? Например, переселить в камеру, где отдают предпочтения однополой любви или подправить здоровье… — перед моим лицом мелькнул сотовый.

Кто-то выключил рубильник. А может… это всего лишь скачок напряжения, после которого все жизненно-важные органы перезапускаются, переосмысливая жизненные ориентиры. Произошел сбой. Конкретный такой, оглушающий. Но даже этой секунды хватило на то, чтобы я перехватила руку и прошептала севшим от тревоги голосом:

— Не стоит!! Прошу вас… Я исправлюсь и сделаю всё возможное, лишь бы Егор уехал. Только не трогайте Даню.

Удовиченко заботливо погладил мои волосы, ненадолго прижав всхлипывающую меня к себе.

— Уж постарайся. Думаю, мысли о нем послужат отличной мотивацией. Кстати, — вернулся за стол, возобновляя прием пищи, — попробуй вот это мясо. Безумно вкусное. Давай-давай, не стесняйся, а то совсем исхудала.

* * *

Запястье ныло невыносимо. Пока покупала в аптеке эластичный бинт, чтобы скрыть припухлость и обезболивающую мазь, придумала отличную отмазку. Если Студинский спросит, что случилось, а он обязательно спросит, то отвечу, что вчера в магазине нагрузила полную сумку продуктов и резко подняла. Результат на лицо. Получилось реалистично и повседневно. С кем не бывает.

К хорошо знакомому дому, скрытому за высоким забором, подъезжала со смешанными чувствами.

Это было невероятное волнение, выработанное четырехдневной разлукой, предвкушение от предстоящей встречи и муки совести, не дающие покоя с самого первого дня.

Только сейчас поняла, что успела соскучиться. После поездки в детдом Егор изменился. То бросался за каждое слово, сказанное поперёк, словно с цепи сорвался, то ласкал взглядом, от которого подкашивались ноги, но попыток приблизиться вплотную больше не предпринимал.