Испытание верностью

Лида всё же сняла туфли, и облегченно расправив стопу, прошла на кухню. На столе красовались горячие бутерброды, на которые она поднасела словно с голодного Севера. О том, что узнала о смерти свидетеля ещё пару недель назад, промолчала, а то бы сразу начались вопросы: почему не сказала и откуда информация.

— Не переживай, — закончила с одним бутербродом и потянулась за вторым. — Это нам на руку.

— Лида! Разве можно так говорить? И вообще, ты руки мыла?

— Не-а…

— Как маленькая, ей Богу.

Пришлось юркнуть в ванную и вымыть руки, получив от отца нагоняй в виде шутовского подзатыльника.

— Пап, а ты куда собрался? — вернулась за стол и продемонстрировала пахнувшие зелёным яблоком руки.

Иван присел за стол и возобновил сортировку всевозможных поплавков с крючочками.

— Николай Петрович пригласил на недельку к себе на дачу. А я что? Я согласился. Не сидеть же весь отпуск в четырёх стенах и задыхаться от жары. У него там и речка практически у дома, и какой-никакой огород. Лес. Завтра с утра на электричке и махнем.

У Петровича тоже недавно жена умерла от сердечного приступа. Так он и сдружился с отцом Лиды, коротая с ним свободное время как не за игрой в домино, так в шахматы. Собственной дачи у Матвеевых никогда не было, поэтому предложение провести отпуск поближе к природе Иван принял сразу же, как только услышал. В сумке были вещи первой необходимости и некоторые мелочи, без которых мужчина, по старой, доброй привычке уже не мог существовать. Осталось перепроверить рыбацкие принадлежности и завершить осмотр удочек. Если повезёт и будет улов – можно приготовить уху на костре. Точно! Уха.

Вскочил со стула и заметался по кухне, в поиске котелка. Лида не стала мешать ему и уже направилась в свою комнату, как неожиданный звонок в дверь заставил остановиться на полпути.

— Это ко мне, — протиснулся мимо неё отец, открывая дверь, — Петрович обещал подогнать леску… Ой-й-й, — протянул, привлекая внимание Лиды, — Серёжка?!.. Какими судьбами?

— Добрый вечер, Иван Степанович, проходил, как говориться, мимо. А Лида дома? 

Прятаться не было смысла, тем более что отец гостеприимно распахнул дверь, пропуская нежданного гостя в квартиру.

Тарановский недолго помялся у прохода, не зная, как быть, считав с лица девушки безрадостное выражение, но всё же решился и шагнул вовнутрь, подмечая про себя, что убранство квартиры ни капельки не изменилось за прошедшие восемь лет.

— Привет, — поздоровался несмело, теряясь под прицелом невероятных глаз.

— Привет.

— Э-э-э… ребятки, вы тут пообщайтесь, а я к Петровичу сбегаю, — быстро нашелся Иван, и не успела Лида удержать его на месте, выскочил на площадку, прикрыв дверь.

Сергей облегченно выдохнул и сделал шаг в направлении девушки.

— Не подходи! — выставила вперед руки, отступив назад. 

— Будь по-твоему. Поговорим тут, — согласился, прислонившись к стене. — Я всего лишь прошу не игнорить и выслушать, в конце концов. Неужели я не имею на это права?

Лида всё же прошла в гостиную, и Сергей последовал за ней, правда, на приличном расстоянии.

— Прости меня… — начал, присев на миниатюрный пуфик, на котором смотрелся крайне нелепо. — Я в курсе, что не имел права обижать тебя и нести всю ту чушь.

Матвеева обняла небольшую подушку, всматриваясь в поникшее лицо Тарановского, и тихо произнесла:

— Я уже и забыла о тех словах.

— Правда? — воспрянул.

— Кривда.

— Не понял…

— Что ты не понял, Серёжка? Меня заело, что ты якшаешься с Молоковым, как ни всем не бывало, лебезишь. Как я должна была реагировать? Это раз. Во-вторых, не рассказал об убийстве липового свидетеля. И… — махнула рукой, не желая признаваться, что сама ничуть не лучше. Каждый день смотрит в глаза тому, кого предает подчистую.

— Что «и»? — напомнил Тарановский, наблюдая за ней.

— Не важно.

— Не важно? То есть, ты хочешь сказать, что на остальное тебе всё равно? Что был с девушкой, что сцепился с тем козлом? — она утвердительно кивнула, а он присвистнул. — Нормально-о-о. Значит, стоило ещё раньше прийти?

Лида промолчала. Сейчас это всё не имело значения, казалось таким несущественным.

Сергей одним быстрым движением пересел к ней на диван и схватил за руку. Лида не успела ничего сообразить, как он сжал её руку в кулак и начал бить себя по лицу.

 — Ты чё творишь, ненормальный? — попыталась забрать руку, но он продолжал наносить удары, не отпуская её взгляда.

— Вымаливаю прощение.

— Придурок.

— Ага, — улыбнулся, — ещё тот.

Не сдержалась, рассмеялась. На Тарановского невозможно долго злиться. Это не тот человек.

— Я прощу при одном условии: ты расскажешь, что делал в тот вечер возле Юрки.

— А ты взамен поведаешь, как оказалась в окружении Студинского.

Ещё чего! Не дождется.

— Я всего лишь его ассистентка, — отмахнулась, давая понять, что ничего интересного.

— А со стороны и не скажешь.

Лида покраснела, смутившись, когда вспомнила, как восседала на Егоре, подставляя затвердевшие соски под жаркие, ненасытные губы и залилась румянцем пуще прежнего. Трусы, и те неприятно холодили промежность, напоминая о непередаваемых ощущениях. И это только прелюдии.

— Ясно, — изрек Тарановский, — я так и понял, поезд ушел.

— Ничего ты не знаешь!

— Ну да, ну да. Лид, я ведь не дурак и прекрасно знаю, что значит этот взгляд – как минимум влюбленность.

— Так, хватит обо мне. Я жду твоих откровений!

Серёжка вздохнул, поднялся с дивана и подошел к распахнутому окну. С минуту стоял молча, решаясь, стоит ли начинать говорить о том, что уже не имело значения.

— Не будет никаких откровений. Я хотел подкатить к нему, сблизиться для дела – ты всё испортила. — Поправил штору и выглянул во двор, со всей силы сжав подоконник. Он уже понял, что Матвеев невиновен и что все, кто замешан в этом деле подкуплены. У него была такая возможность, а Лидка взяла и запорола всё, заявившись в клуб.