Испытание Виктории

— Все меняется, накаляется. В последней битве мятежники получили несколько тяжелых ударов, но не верится, что у них был только один корабль с системой защиты, невидимой для наших радаров. Будет больше неожиданных атак, пока собранные Викторией данные расшифруют.

— Согласен, но это произойдет независимо от того, пройдешь ты тест или нет. Так почему же?

— Виктория. Она сделала невозможное, чтобы я снова мог летать, — майор посмотрел на свои покрытые шрамами руки, потом снова на Куинна. — Хотя в каждый мой вылет, она до смерти боится, что я не вернусь, но никогда не попросит меня уйти с истребителя.

— Нет, только не она, — глубокое уважение звучало в голосе адмирала.

— Если я смогу сдать экзамен на капитана, то уменьшу количество ее страхов и улучшу ее непростую жизненную ситуацию — она пережила слишком много ужасного за свои неполные двадцать циклов. А у меня очень мало шансов не погибнуть в бою.

— Но когда ты сидишь в капитанском кресле, шансов меньше.

— Да.

— Ты в этом уверен? Что это то, чего ты хочешь?

— Это все равно, что летать на «Клинке», адмирал, только больше, — Куинн улыбнулся ему.

— Тогда отправляйся в испытательный центр, у тебя есть тридцать минут до начала.

— Да, сэр!

* * *

Вторая трапеза наступила, но Лукас так и не появился. Виктория нахмурилась: он, конечно, не говорил, что присоединится к ним, но опять же, он не сказал, что не придет. Вздохнув, она призналась себе, что должна привыкнуть к тому, что не всегда будет видеть его. У них обоих есть работа, обязанности и будет время, когда они будут далеко друг от друга.

— Что случилось, милая? — Синди с дивана наблюдала за дочерью.

— Ничего особенного, просто Лукас не звонил, — немного грустно ответила она.

— Ты ведь знала, что так будет происходить? — глядя на мать, Тори осознала, что та прошла через все это, не зная, где ее мужчина, когда он вернется, если вернется. Она тоже проходила через это с каждой миссией своего отца.

— Как тебе это удалось? — сев, она положила голову на плечо матери, успокаиваясь в ее присутствии.

— Ты должна доверять ему, — Синди притянула ее к себе. — В своей любви верь, что он вернется к тебе. Это не всегда легко, — она прерывисто вздохнула. — И я не говорю, что страх когда-либо проходит, но это то, кто они есть, твой отец и Лукас. Это одна из причин, почему мы любим их.

— Я понимаю. Просто, я так долго ждала его, мама, чтобы мы пришли к этому моменту, что потерять его сейчас… Мы так мало времени проводили вместе. Я хочу все его время. Я скучаю по нему.

— Я знаю, милая, поверь мне, я знаю, — Синди погладила голову дочери. — Были времена, когда я не знала, как выживу, если твой отец погибнет. Но я всегда принимала его выбор.

* * *

Питер прислонился к люку, слушая своих девочек. Его девочки! Он все еще не мог в это поверить. Его дочь жива, в руках любящей матери, и она влюблена.

Любовь. Его малышка влюблена. После Кайсери он думал, что если она когда-нибудь доверится мужчине, то выберет маленького, спокойного, неопасного мужчину, который не будет подвергать сомнению ее личностные границы и не будет пытаться подавить ее волю. Питер ошибся. Ей нужен был Лукас, и она каким-то образом знала это уже в девять лет. Он и сам был таким с Синди. Достаточно было одного взгляда для осознания, что Синди создана именно для него, и хотя он всегда оплакивал время, потерянное разлукой с дочерью, он не мог выбрать для нее лучшего мужчину, чем Лукас Зафар. Питер был бы горд, если бы майор стал его зятем.

После просмотра видеозаписи Питер осознал, что обязан сестре и ее мужу больше, чем когда-либо сможет отплатить, ведь оба позаботились о его дочери, и не только о ее защите, но они окружили девочку всеобъемлющей любовью и душевным теплом. Лишь благодаря этому Тори смогла преодолеть все трудности новой жизни в незнакомом мире. Она чувствовала себя в достаточной безопасности, чтобы встретиться лицом к лицу с отчуждением со стороны иной расы и со своими страхами, своим личным кошмаром — Одриком.

Виктория с большой любовью говорила об отце Лукаса, Верховном адмирале Уильяме Зафаре. Питер увидел наглядно, как тот защищал ее во время испытания. Видел, как он слушал маленькую девочку, действительно слушал, и понимал, что ей нужно было сказать свое слово в приговоре Одрика, чтобы исцелиться. Любовь, которую адмирал питал к его дочери, была очевидна для всех, и не из-за Кэсси. Да, он многим обязан им обоим.

* * *

Потирая затылок, Лукас посмотрел на часы и направился на взлетную палубу. Кто бы мог подумать, что глупый тест может занять столько времени. К экзамену на капитана невозможно подготовиться заранее: немыслимо заранее предусмотреть все перипетии боя, не на что опереться, кроме собственного опыта и инстинктов. Прошедшие тест никогда не раскрывали причин своего успеха независимо от того, кто спрашивал. Потерпевших же неудачу никто никогда не спрашивал.

Лукас понятия не имел, получается ли у него. Его задача — решить проблему, но как составители теста запланировали это сделать? Как определить верный ответ? Майор терял людей в сценариях, но он, честно, не изменил бы ни одного из своих решений и энергично защищал их. Он последовал совету, который всегда давал ему отец. Если ты принял трудное решение, но это решило твою проблему и помогло выжить большинству, то это было верное решение.

* * *

Войдя на взлетную палубу, Лукас посмотрел на своих людей, потому что они его люди. Он увидел четырех человек, стоявших кругом, и нахмурился, не узнавая их.

— Додж! — его голос прорезал шум на палубе.

— Сюда, Ястреб! — Додж выкатился из-под «Клинка», и они встретились посередине.

— Доложи!

— Все «Клинки» будут готовы к 17:00, тогда мы сможем сосредоточиться на «Фениксе».

— Хорошо, но забудь о «Фениксе».

— Что?

— Лорре говорит, что это металлолом, значит, это металлолом. Верховный адмирал согласился, он пришлет «Стрелу».

— Это что?

— «Стрела» — обновленная версия «Феникса». Кто эти новички?

— Вчера прислали каких-то идиотов с Осуждения. Один из них, вероятно, сын члена Ассамблеи и, видимо, поднял шум из-за того, что его не пустили в бой.

Лукас гадал, могло ли ему повезти больше.

— Так почему же они стоят здесь?

— Они ничего не знают, вообще ничего, — скривился от отвращения Додж.

— Тогда какого черта они стоят на моей палубе? — потребовал Лукас.

— Политика. Слава предкам, что ты никогда не был таким, как они.

— Их учетная документация?