Испытание выживанием

Я теперь частенько наблюдаю за этой храброй девчонкой. Честно признаться, только благодаря таким детям, как она, я продолжаю наблюдать за спектаклем, заинтригованный бесстрашием нового поколения. Они не похожи на своих предков. Они иные, потому что растут в совсем других условиях.

Возле аварийной двери, ведущей в тюремный блок, стоял Голем. Девочка остановилась. Охранник с большой черной родинкой на щеке размером с огромного таракана лишь мельком взглянул на несовершеннолетнего визитера, огляделся по сторонам, потом указал девочке кивком на красный мигающий глаз Желявы под потолком, пристально наблюдающий за передвижением каждого микроба в воздухе.

Через пару секунд лампочка на видеокамере слежения погасла, тогда Голем снова кивнул девчонке, ловкими быстрыми движениями набрал код на двери, замки щелкнули, и девочка вбежала внутрь, как шустрая белка в дупло. Голем взглянул на камеру, спустя три секунды та снова начала мигать красным глазом.

Девочка уже знает маршрут. Она выучила его по картам, что добыли солдаты-пособники бунтарей. Одолев длинный коридор, отважная девочка открыла дверь ключ-картой, которая носила в складках одежд, и кодом, что выучила наизусть.

Тюремный блок. Узкие бетонные одиночные камеры с решетчатыми дверьми выстроены в ровные линии, как шеренги солдат. Тусклое освещение, запах влажной земли, лужи на размоченном бетонном полу, смрад фекалий и снующие туда-сюда вездесущие крысы — вот уж кому суждено жить вечно, и никакой вирус не сразит, ни метеоритный дождь, ни радиация.

Девочка быстро перемещалась вдоль рядов, выискивая знакомые цифры, и через минуту уже стояла возле своего хозяина.

— Принесла? — спросил знакомый голос.

Девочка кивнула, смотря на своего покровителя во все глаза, и протянула желтое яйцо сквозь металлические прутья камеры.

Тормунд взял Тамагочи и со всей серьезностью впился взглядом в черно-белый экран, на котором играли пиксели.

— Аппетит в норме, поспала хорошо, настроение позитивное, общение удовлетворено… — анализировал он.

А потом, наконец, вернул яйцо девочке.

— Неплохо. Смотри у меня! Если с Акирой что-то случится, пинком с базы выкину! — пригрозил он пальцем.

Девочка замотала головой. Она даже не осознавала, что Тормунд-то из камеры вряд ли когда-нибудь выйдет.

— Я за ней ухаживаю! — залепетала она.

— С сестренкой что? — грозно расспрашивал наставник.

— Прилежно учится. Вчера получила высший балл за контрольную по ботанике!

— Смотрите у меня там! Чтоб после учебы сразу в отсек! Ни с кем не разговаривать вне школы! И тем более не дрючиться с уродами!

— Что значит «дрючиться»? — пролепетал тоненький наивный голосок.

— Фунчоза! Ей всего двенадцать! — шикнула Хай Лин.

— Я в ее года уже весь свой отсек перетрахал! — огрызнулся Тормунд.

— Что значит «перетрахать»?

— Ладно, Шишка! Что передала Долбалалания? — Тормунд перебил девочку, оставив ее любознательность неудовлетворённой.

Тормунд присел перед старшей сестрой, которую звали Каришка, и имя которой он наверняка забыл, потому что ему проще звать обеих просто Шишками.

— Фидель и Маркус затаились из-за расстрела.

— Какого расстрела?! — воскликнул Тормунд.

В ту же секунду все камеры в крыле оживились, пленники приникли к решеткам дверей и прислушались.

Каришка громко сглотнула.

— Ксавьер, Розали и Андрей, — голос у нее сорвался, и она заплакала.

— Суки! — выругался Тормунд.

— Твою мать!

— Уроды конченные!

Послышались вздохи со всех камер.

— Но мы ведь на это и рассчитывали. Что они отвлекут внимание от Фиделя и Маркуса — истинных главарей мятежником, — произнесла Ольга.

— Я на это не рассчитывал! Я рассчитывал на то, что мы Совет блоков создадим, а не будем в тюрьме ждать своей очереди на казнь! — воскликнул Тони.

Двухметровый чернокожий бывший командир бывшей Теслы с белесыми шрамами, называемыми фигурами Лихтенберга, нервно зашагал по камере.

— Теперь и разницы нет, что Маркус с Фиделем живы. Мы-то здесь! А мы единственный боевой отряд на стороне мятежников! — вставила Хай Лин.

— Бывший боевой отряд, — напомнил Ноа. Бывший командир отряда Бодхи, чье тело разрисовано надписями на санскрите.

— Что с Долбалаланией? — спросил Тормунд, возвращаясь к Каришке.

— К Алании приставили охрану, ее никуда не выпускают из спального отсека, кроме как на работу, — лепетал тонкий голосок.

— Пусть там и сидит!

— Она спрашивает, что нам делать дальше?

Тормунд некоторое время молчал: брови нахмурены, губы поджаты, глаза бегают из стороны в сторону. Наконец-то его безумие начинало уступать животному страху перед собственной смертью. Они все чуют, что им осталось недолго. Все, кто заперт в этом ряду клеток, чувствуют приближение кончины.

— Пусть не высовывается. Надо подождать хотя бы пару дней. Потом посмотрим.

Каришка тяжело вздохнула. Девочка соображала быстро и развивалась не по годам, особенно в нынешних условиях.

— Теперь давай, дуй отсюда! И чтоб осторожно! — наказал Тормунд и потеребил девчонку по макушке.

— Ты же вернешься к нам? — вдруг пролепетала девочка.

Тормунд замялся. Остальные в камерах притихли.

— Ты обещал защищать нас. Ты ведь сдержишь обещание? — снова прошептала девочка.

Тормунд ухмыльнулся.

— Конечно! Вот только придумаю способ пройти через стены тюрьмы и сразу рвану к тебе!

Каришка довольно улыбнулась. Она не понимала сарказма.

— Я буду ждать! — лицо ребенка сияло.

А Тормунд не посмел разбить ее надежду. Ведь он Падальщик, а Падальщики это неумирающая надежда.

— Вот, это анальгин, — она протянула тряпичный сверток с пилюлями сквозь решетку.

А потом развернулась, и ее след простыл.

— Чего мы этим добьемся? Мы не сможем ничем управлять из-за решетки, — раздался голос из соседней камеры.

Ноа сидел на бетонном полу камеры и в свойственной ему буддистской манере гладил огромную крысу, повадившуюся выпрашивать у него крошки соевого брикета, что заключенным приносили раз в день. Крыса быстро дрессировалась и уже знала свое имя — Ратнабхадра, что в переводе с санскрита означало «великолепная прелесть». Буро-серая шкурка была грязной и местами выдрана клочьями после драк с сородичами за еду или территорию. Своим потрепанным видом она метафорично дополняла Падальщиков, искромсанных недавней заварушкой. Торс и плечи ребят были испещрены гематомами — вмятины в броне от пуль наносят нехилые повреждения мягким тканям.