Испытание выживанием

Наконец, первым вышел из ступора Малик:

— Это невозможно. Ведь я сам секвенировал твою ДНК. Ты — мутант. Такой же, как и мы все.

— У нас разное количество мутированных генов. У Тессы критически низкое, — ответил Кейн.

Ребята снова глупо переглядывались между собой.

— Ты это имел в виду, когда говорил, что наши ДНК разнятся между собой, — вспомнила Божена.

— Именно.

Снова повисло молчание.

— Бред какой-то. Если этой действительно так, то ты превращаешься очень долго, — сказала Куки.

— Да, количество мутированных генов напрямую влияет на скорость превращения, — ответил Кейн.

— И сколько у тебя времени? — спросил Ульрих.

Я посмотрела на Кейна. Только он имеет достаточной квалификации, чтобы вынести мне вердикт. Честно сказать, весь разговор я стояла как-то сбоку. Словно не я была центром внимания, а Кейн. Я всего лишь его очередной подопытный пациент. Никому нет дела до моего состояния и моих чувств, всем важен лишь прогресс исследования.

Кейн ответил не сразу. Удивительно, но на его лице я заметила тень сожаления. Может, жалел меня. Может, жалел, что потеряет опытного бойца для поимки его подопытных.

— С такой динамикой… не больше пары недель.

И тут, наконец, все пришли в движение. Кто-то вздохнул, кто-то выругался, кто-то присвистнул. Но теперь внимание совершенно точно сосредоточилось на мне.

— Пары недель до какой стадии? — спросила Перчинка.

— До отключения сознания.

— Вот же черт!

— Это хреново…

— Поверить не могу!

Ребята поникли и теперь усиленно разглядывали пол под ногами, чтобы понять, чем грозит история с моим скорым превращением.

— И что нам теперь делать? А вдруг мы тоже превращаемся все это время? — запаниковала Хайдрун.

— Поверь мне, мы все в безопасности, кроме…

Кейн запнулся. Видимо вспомнил, что я тут все это время стою.

— Я не понимаю, — Томас был растерян и смотрел на меня глазами, полными противоречий.

Я взяла его за руку, мол, держись, братец.

— Но ведь все было хорошо. Ты же была в порядке! Ты столько сделала, и я не видел, чтобы…

— Томас, оставь, — я призвала его успокоить панику и сильнее сжала ладонь, чтобы он вернул хладнокровие, — это неоспоримый факт. И у нас мало времени.

Теперь я обратилась ко всем ребятам. Я видела, как угасает их энтузиазм. По непонятной мне причине они сделали меня центром своих надежд и упований, а не следовало! Человек — самое непостоянное явление в этом мире. Одна лишь мысль о том, что они скоро потеряют лидера, родила в них страх быть брошенными посреди ожесточенной схватки. Так оно и происходит во время войны: люди умирают, но ведь идеи вечны.

— Нам предстоит проделать огромную работу в кратчайшие сроки, — начала я привычным командирским голосом. — Пока я в сознании, мы будем собирать ДНК-образцы каждый день. Я не собираюсь останавливаться, и если вам не по себе оттого, что рядом с вами находится человек, в любую секунду готовый съехать с катушек… то мне откровенно на это наплевать. Мы будем работать в прежнем режиме.

Ребята переглянулись, я видела, как луч надежды в их глазах снова разгорался. Нет, они еще не потеряли командира!

— Но добавляется еще одно правило. Как только вы увидите, что я… больше не я, — даже не знаю, как это выразить, — смело вырубайте меня. Подойдут любые способы, главное — вырубите. Не потеряйте меня. Не хочу бродить по лесам одурманенная.

Ребята снова переглянулись, нашли понимание в глазах друг друга, и закивали.

— Обещаю сразу долбануть тебя лопатой по башке, — сказала Божена.

Странным образом, ненависть Божены стала уместной.

— Ульрих, Миша, Томас, ваша задача подготовить для меня бокс.

С этими словами я развернулась и зашагала прочь, искоса бросив взгляд на плексигласовый бокс, в котором рычащая Лилит лежала с оторванной от тела головой.

18 января 2072 года. 21:00

Полковник Триггер

— Фильтры засоряются быстрее, чем инженера успевают их счищать, отсюда увеличивается сырость в отсеках, влажность рождает конденсат, а он замыкает проводку. В общей сложности мы уже запечатали семь жилых отсеков из-за перебоев с электричеством и системой кондиционирования.

— В чем проблема-то? Ты же расселил людей по другим отсекам, — вставила Трухина.

— От перестановки слагаемых сумма не меняется. На системы жизнеобеспечения других отсеков увеличилась нагрузка, — Крайслер продолжал доклад. — Нам надо увеличивать скорость очистки и просушки фильтров. Иначе мы просто оттягиваем решение проблемы.

Я прекрасно знал, к чему он ведет.

— Нам нужно отправить отряды на поверхность. Нам нужен керамзит, пластмасса, стекло, металлическая сетка.

— Ты хочешь заново собрать убийц вместе? Они Генерала убили, а ты им снова даешь власть над нами? — спросил я.

Крайслер сглотнул.

— Можем отправить моих ребят.

— Не смеши меня. Они и часа не продержатся на поверхности, — хмыкнула Трухина.

— Так обучи новых!

— На это уйдут годы.

— Значит верни в строй самых лояльных из Падальщиков!

Крайслер не мог угомониться, и это начинало напрягать.

— Нет среди них лояльных! Бунтари их всех до одного обработали! Или ты сам не видишь ненависть в их глазах к твоим отрядам и противостояние твоим приказам?

Крайслер видел это. Вот только мог спутать с простым страхом солдат перед угнетателем, коим в их ситуации стал Крайслер — крушитель костей. Они ненавидели его за то, что над ними издевались его воспитанники, а Големы многие года кулаки разминали, чтобы испробовать Падальщиков на прочность. Теперь им предоставилась эта возможность, и каждый солдат бывших отрядов специального назначения, даже самый зеленый новобранец получил пару гематом за славу своих более опытных боевых товарищей. Все Падальщики стали изгоями в военном блоке, и нынешний их статус необходимо поддерживать всеми силами.

— Мы должны справиться с бытовыми проблемами сами без помощи предателей.

— Настолько их боишься? Поэтому приставил ко мне свою гниду Щербу? Чтобы я ненароком не услышал того, чего мне нельзя знать? — оскалился Крайслер.

Напряжение между нами росло. Крайслер продолжал щупать почву и вести расследование. Щерба доложил, что он пристально изучал записи с камер видеонаблюдения, но вовсе не того злополучного дня, когда Падальщики ворвались в штаб Генералитета. Крайслер пытался найти того, кто дал им коды доступа. Это был я. И Крайслер это знал, просто до сих пор не нашел доказательств. Но он уже знал, что ищет, а это означало, что вскоре он докопается до истины.

— Эти ублюдки воспользовались своим положением, обманули доверие Генерала и безжалостно его прикончили. Или ты это забыл?

Крайслер взглянул на меня, в его глазах сверкнули огоньки гнева.

— Не смей говорить со мной в таком тоне! — прошипел он. — Я больше всех вас верил в Генерала! И каждое его слово, каждый приказ поддерживал без капли сомнения!

Может, это и стало ошибкой Крайслера — он возложил свои надежды на того, кто больше не мог их оправдывать.

Мы нашли Крайслера сорок лет назад в Клуже, там же объединились, когда начался военный всполох и последние остатки боевой мощи разлетелись на куски — каждый был уверен в том, что его путь к спасению единственный верный. Исайя увидел тупоголового пса, которого можно было воспитать себе на верность и подчинение, и Крайслер отныне стал тенью Исайи. Даже более близкой, чем мы с Трухиной. Помню, как сильно нас это задело, но позже я осознал, что мы с Исайей тоже видим спасение по-разному.